Страница 24 из 32
— Я о них не слышала.
— Это раса. Но ее представителей издавна уничтожали, поэтому мы были уверены, что они давно мертвы. А сейчас выясняем, что их либо очень мало, либо они научились виртуозно скрываться среди нас. Мы очень удивились, когда соггоры так открыто написали о них в письме.
— И почему такое гонение? Неужели к кому-то тут относятся хуже, чем к людям? — изумилась я.
Волтуар тихо рассмеялся, долил нам еще вина и ответил:
— Да, их не любили сильнее, а в наше время о них многие забыли. Ты не одинока. Я тоже не знал бы о балкорах, если бы подробно не изучал историю по семейной библиотеке. Они необыкновенны, Асфирель, — загорелись глаза у Волтуара. Я едва не хмыкнула — для меня тут практически все необыкновенно. — Они запросто перенимали любой облик и овладевали знаниями того, за кого выдавали себя.
— Какие-нибудь перевертыши? — уточнила я.
— Не знаю, — на долю секунды растерялся Волтуар, видимо, не понимая, о ком я говорю, но быстро вернул себе уверенность и продолжил: — Мы нашли не так много информации о них. Все беловолосые, светлоглазые и кожа белая, почти прозрачная. Они ночные жители, прячутся от солнца, а еще очень слабы в своем облике. Мы расшифровали записи рассата, который якобы сошел с ума, вынужденно изучая балкоров, и потом покончил с собой. Он писал, что полукровка от балкора и соггора гораздо сильнее чистокровного представителя. Изучал их признаки, чтобы гильдия Очищения смогла отыскать их и убить.
— Рассат и насилие? Разве такое возможно?
— Поэтому и сошел с ума, — тише произнес Волтуар. — Его труды оборвались, и мы не знаем, были ли у него последователи. Никогда не беспокоились об этом, потому что жили убежденными, что в Фадрагосе всего девять разумных рас, способных придерживаться общественных правил, пусть и каждая по-своему. Это очень интересная ветвь истории, которую сейчас начали изучать Аклен’Ил. Мы хотим принять балкоров у себя, но это может оказаться опасным.
— Потому что соггоры узнают ваши тайны? Позвольте балкору скопировать не себя, а кого-то, кто не имеет отношения к вашим политическим интригам, — предложила я.
Волтуар снова усмехнулся, внимательно разглядывая меня, а потом тихо сказал:
— Сейчас я должен был осадить тебя, а чуть раньше оборвать твои расспросы. У нас так принято, Асфирель: правители не обсуждают с любовницами политику. Обычно у меня и мыслей обо всем этом не возникало. Для таких бесед есть братья, есть подчиненные. Любовницам неинтересно все это и не нужно.
— Думаю, балкоры заинтересовали бы их, — неуверенно сказала я, не зная, как вести себя дальше. Не перейду ли я какую-то черту, если продолжу разговор?
— Возможно, но они никогда не осмелятся заговорить об этом. Такие темы не приняты у почтенных девушек, если они не принадлежат к соответствующим гильдиям. Дурной тон.
— Простите.
— Все нормально. Ты просто знаешь больше, чем нужно, потому что работала с Аклен’Ил. Я хочу, чтобы ты всегда спрашивала и говорила прямо обо всем, что тебя беспокоит и тревожит. Но только наедине.
— Диковинка, — кивнула я.
— Тебя это оскорбляет? Что плохого в том, чтобы быть особенной?
Снова растерялась, не понимая его. Есть разница между единственной и неповторимой, кем я не являюсь для него, и привлекающим внимание попугаем, который веселит и забавляет. Грязная человечка вдруг посчитала себя шан’ниэрдкой и всячески метит на место среди них, никак не вписываясь из-за внешних отличий и глупости.
— Немного расстраивает, — призналась я. — Иногда чувствую себя посмешищем.
— Напрасно, — серьезно сказал он. — Из-за своего любопытства ты выглядишь искренней, открытой и безобидной. Чистая. Для человека это необычайный дар.
— Вы заблуждаетесь, — порывисто проговорила я, но опустила голову, закусив язык.
— И смущаешься тогда, когда это совершенно не нужно, — усмехнулся Волтуар. — Уже поздно, Асфирель. Мне необходимо многое успеть перед отъездом. Не хватает времени, даже чтобы просто отдохнуть.
— Вы куда-то собираетесь? — моментально вскинула я голову.
— Не скоро, — улыбался Волтуар. — И тебе не о чем волноваться. Братья не имеют ничего против тебя. Дружба между любовницами разных правителей не принята, но об этом тебе подробнее расскажет Дариэль. Когда я уеду, тебе ничего не будет угрожать во дворце. Мне пора, Асфи.
Он поднялся и подал руку. Дождался, когда я возьмусь за нее и тоже поднимусь. Обнял за талию, притягивая к себе и склоняясь ко мне. Я застыла, снова чувствуя это разрывание на части, когда хочется обнять в ответ, поцеловать и подарить Волтуару себя. Сделать все возможное, чтобы впечатлить его, чтобы он не забыл обо мне и захотел вернуться. Но я также прекрасно осознавала, чего желала на самом деле. Хотелось оттолкнуть его и попросить держаться подальше от меня. Поэтому просто застыла, позволяя целовать шею, плечо, крепко обнимать себя и гладить спину. Возбуждение накатывало, вызывая легкое головокружение, но практически сразу уничтожалось пониманием происходящего.