Миттельшпиль. Голод.

Это походило на пробуждение против воли:

ты ещё во власти сна, но не можешь противиться

утреннему солнцу, проникающему сквозь тонкую

кожу век, и цепляешься за слабые остатки сна.

Именно в такие минуты постигаешь его подлинную прелесть.

Юкио Мисима. Весенний снег

      Ник чувствовал, что летит куда-то, как будто выпрыгнул из самолёта, вот только неувязочка есть: он был без парашюта и в больничной одежде. Не очень приятные чувства очнуться в такой ситуации.

— Ну что, берсерк, проснулся? — раздался ехидный голос Альта рядом с ним.

— Будь ты реален, я тебя уже убил бы, — прорычал Ник.

— Верю, — спокойным голосом произнёс Альт. — А теперь включи мозг. Хотя бы попытайся.

— Я что-то тебя не понимаю, — недоумённо произнёс Ник.

— Временами ты такой идиот… — сокрушённо сказал Альт. — Я даже не знаю, как ты взобрался так высоко…

— С помощью своей головы, — хмыкнул Ник, отвечая Альту.

— Ладно, спишем на твоё ненормальное состояние в данный момент, — сказал Альт. — Так мне объяснить, что с тобой было?

— Ну попробуй, — проворчал Ник.

— Итак, у тебя скачками повышался уровень агрессии. Сначала её накопление происходило медленно, потому что запасов белка было достаточно для того, чтобы продержаться до момента, когда ситуация улучшится. Но потом у тебя начал резко повышаться её уровень. Причиной была твоя работа, она сама по себе имеет одну из самых высоких скоростей накопления, но с этим мы с тобой более-менее справлялись. Но недавно от тебя ушла жена с детьми, поэтому не было возможности сбросить груз с плеч. Ты попытался сделать это, уйдя с головой в работу, но у тебя этого не получилось из-за того, что тебе пришлось вступить в бой, спасая заложников, которыми были близкие тебе звери, тем более что среди них были дети. В это же время тебе сообщают, что твою жену взяли в заложники, и это только усугубляет ситуацию. После того, как ты стал пациентом и тебя начали лечить, я бросил все доступные ресурсы организма на регенерацию, это тоже послужило ускоренному накоплению агрессии. Потом ты встретился с очень красивой медсестрой и еле сдерживался в общении с ней, что тоже негативно повлияло на тебя. И, в конце концов, та таблетка, которую тебе дала медсестра, также начала вызывать у тебя агрессию, поэтому я принял решение «спустить пар» таким образом, чтобы у тебя было время отдохнуть и чтоб о тебе позаботились профессионалы. Так что прошу прощения за свои слова по поводу Джуди. Хотя если быть честным, то я действительно так думаю. Но это уже к делу не относится.

— То есть ты, по сути, довёл меня до состояния неконтролируемой ярости, чтобы избавиться от этой «накопленной агрессии»? — задал вопрос Ник, размышляя.

— Да. Здесь ты находишься под опекой лучших врачей города, тебе в любой момент готовы оказать помощь, так что сложно найти другое место, настолько хорошо подходящее для этого, — ответил ему Альт, стараясь разжёвывать информацию. Зверю, которого скоро будут выводить из медикаментозной комы, надо приходить в себя постепенно. Лучше всего будет, если Ник вернётся в реальный мир уже с нормально работающим мозгом, а не в состоянии уставшего и разбуженного в фазе медленного сна.

— А что со мной сейчас? Почему я себя так странно чувствую? Как будто спрыгнул с большой высоты и лечу вниз, — задал вопрос Ник.

— Это чтоб ты проснулся, не более. Если хочешь, убери и сделай так, как тебе нравится больше всего, — ответил Альт. Пора бы уже учиться Нику самому управлять своим восприятием, когда они находятся в его воображении.

— Тогда… — сказал Ник, затягивая последнюю букву. — Пускай будет вот так.

      В одно мгновение всё окружающее изменилось, как будто резко убрали ширму и показали картину, находящуюся за ней. Ник и Альт, одетые в костюмы-тройки, стояли в осеннем парке, рядом с ними были две небольшие деревянные лавочки, а между ними мраморный стол с шахматной доской на нём. Альт выглядел точной копией Ника, разве что в его одежде преобладали более тёмные тона. Рядом с доской стояла бутылка виски, пара стаканов цилиндрической формы с толстым дном, лёд в небольшой пиале и пара блюд из морепродуктов.

— Хорошо получилось, — сказал Альт. — Как для новичка.

— И что же не так? — спросил Ник с недоумением. По его мнению, всё было хорошо.

— Я бы добавил вот что, — ответил ему Альт и начал творить.

      Мир, созданный воображением Ника, немного изменился. Подул тёплый ветер, на самой грани чувствительности можно было почувствовать его мягкие прикосновения. С деревьев начали опадать сухие листья, по небу начали двигаться облака, а несколько птиц, сидящих в появившихся неподалёку кустах, начали выводить трели, незаметно вплетаясь в картину иллюзорного мира.

— Продолжим наш разговор, — предложил Ник и сразу же задал вопрос. — Почему я должен проснуться?

— Потому что тебя скоро выведут из медикаментозной комы и тебе надо будет как-то взаимодействовать с миром. Желательно осмысленно и сразу же. Кстати, совсем забыл, надо что-то решить по поводу той медсестры. Она тебе небезразлична, я же чувствую это.

— Да, она очень красива и понравилась мне, — признался в своих чувствах Ник. — Но я же женат и не хочу изменять Джуди.

— Никто и не говорит об измене, — продолжил уговаривать его Альт. — Просто поговори с ней, стань хорошим знакомым, другом в конце концов. Лишнее знакомство в такой структуре тебе не помешает, уж поверь.

— Верю… — начал бы говорить Ник, но был прерван Альтом.

— Вспомни ту лису-полицейскую, на которой ты был якобы женат и с которой вы вместе выполняли задание, на котором вас обоих и сфотографировали. — Начал приводить свои аргументы Альт, — уж поверь, там вы точно выглядели парочкой. Здесь же будет простой разговор, не более.

— Ладно, тогда я поговорю с ней и мы решим этот вопрос к нашему обоюдному удовлетворению, — ответил Ник и глубоко вздохнул.

— Вот и хорошо, — сказал удовлетворённо Альт. Ещё одна проблема будет решена. — Тогда приготовься, через пару минут тебя выведут из комы, после чего тебе надо будет почти сразу же включаться в работу. Врачи уже в твоей палате и, судя по звукам, сейчас сделают укол, после которого ты проснёшься.

— А разве они не поймут, что я уже проснулся? — немного волнуясь, задал вопрос Ник.

— Нет, пока не сделают тебе МРТ[1*], и даже там не будет ничего видно. Чтобы они что-то обнаружили, им нужно будет его сделать во время нашего с тобой разговора, что сделать крайне сложно как минимум потому, что наши разговоры длятся секунды, в крайнем случае десятка два-три секунд реального времени, и я постоянно слежу за обстановкой, так что все проверки будут показывать твою нормальность. — Успокоил его Альт. — Поверь, я знаю, о чём говорю.

— Хорошо, — Ник был полностью спокоен, говоря это. Если Альт что-то делает, то оно всегда идёт на пользу Нику. Даже если эти действия временно плохо влияют на него в данный момент.

Примечание автора.

1* МРТ — Магнитно-резонансная томография; способ получения томографических медицинских изображений для исследования внутренних органов и тканей с использованием явления ядерного магнитного резонанса

      Через несколько мгновений Альт, стоящий рядом с Ником и наслаждающийся погодой, стал постепенно исчезать, становиться прозрачным, как воздух. Последней исчезла улыбка. «Ему точно нравится читать Льюиса Кэрролла[2*]»: подумал Ник, глядя на это и так же улыбаясь.

Примечание автора.

2* Льюис Кэрролл — автор книг «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье». Прощание Альта Нику напоминает ему Чеширского Кота, одного из героев этих книг. Про него можно сказать, что он постоянно улыбается, умеет по собственному желанию телепортироваться, быстро исчезать или, наоборот, постепенно растворяться в воздухе, оставляя на прощанье лишь улыбку.

       Ник стоял и наслаждался погодой, как и недавно исчезнувший Альт. Он оставил Нику слух, чтобы тот мог понимать, о чём говорят окружающие его тело звери. Спустя несколько минут иллюзорный мир стал терять чёткость своих очертаний, размываясь, пока всё вокруг не превратилось в белый цвет, и, как сквозь вату, он услышал, что его кто-то зовёт.

— Николас, Вы слышите меня? — задал ему вопрос шеф Джулии.

      Полный боли стон вырвался из Ника. Пара зверей, стоящих с транквилизаторами наготове, напряглись. Одно неосторожное движение, рык или взгляд, полный ярости — и в него вопьются два шприца, которые гарантированно надолго отправят его в беспамятство.

— Николас, Вы слышите меня? — вновь задал ему вопрос главврач, незаметно подавая знак двум охранникам, чтобы они опустили оружие.

— Да, — морщась, ответил Ник. — Доктор, не кричите, пожалуйста, голова от боли просто раскалывается.

— Хорошо, — ответил ему главврач шёпотом и вновь подал знак охранникам, чтобы они убрали оружие, и задал вопрос. — Так лучше?

— Намного, спасибо, — поблагодарил своего собеседника Ник.

— Вы помните, что с Вами случилось? — задал он очередной вопрос.

— Можете сказать, как Вас зовут? А то как-то неудобно получается, Вы знаете, как зовут меня, но Ваше имя мне неизвестно.

— Согласен, — улыбнувшись, сказал Нику главврач. — Меня зовут Герман. По сути это всё, что Вам надо знать.

— Раз всё, значит, так надо,

 — по-философски сказал Ник.

— Даже не спросишь, что с Вами случилось? Почему Вы здесь оказались? — как бы удивился Герман.

— Раз я нахожусь в больнице, не помню, что случилось, и у меня болит голова, значит, я начал делать что-то, из-за чего меня пришлось поместить сюда, — начал рассуждать Ник. — В нашей ситуации это может быть лишь спонтанное возникновение агрессии. Отсутствие налапников[3*] значит, что я вымещал её в своём номере на мебели и окружающей обстановке и никто, кроме меня, не пострадал.

— Вы очень ясно мыслите, несмотря на то что вышли из комы всего лишь несколько минут назад, — немного удивился Герман.

— Ну уж извините, думаю как могу, — пошутил Ник и попытался улыбнуться. Впрочем, ему этого не удалось, он скривился от боли. Всё-таки выход из комы накладывает свой отпечаток.

— Шутку понял. Оценил, — улыбнулся главврач. — Выпейте эту таблетку, и станет легче.

— Что это? — с недоверием покосившись на круглую белую таблетку, спросил Ник.

— Обычный анальгин, — ответил ему Герман. — Он улучшит Ваше состояние, снимет боль и не причинит вреда. Пейте без всякого страха. Здесь нет никого, кто желал бы Вам зла. Наоборот, многие желают Вам здоровья и скорейшего выздоровления. Скажу по секрету, все аналитики подходили ко мне и спрашивали, чем они могут помочь. Переливания крови, сеансы с психологами, а один ирбис, Шрей Патил, кажется, насмотрелся какого-то медицинского сериала, начал говорить какие-то умные слова, абсолютно не связанные друг с другом, особенно мне понравилась его фраза: «Нику надо сделать пункцию[4*] и биопсию[5*] костного мозга!» Что это и для чего нужно — не знает, но требует, чтоб они были сделаны. В сериале сказали, что это помогает диагностировать какие-либо проблемы, вот только он сказал одну вещь: надо знать, что именно Вы ищете. Впрочем, это всё лирика. Сейчас мне надо идти, уж извините, дела. С Вами останется Ваша медсестра, Джулия. Смотрите мне, ведите себя хорошо!

Примечания автора.

3* Налапники — наручники.

4* Пункция (от лат. punctio — укол) — прокол полой иглой полости тела, органа, кровеносного сосуда, ткани, опухоли, стенки очага воспаления.

5* Биопсия — это взятие образца ткани для исследования. Часто при выполнении пункции берут образец ткани для микроскопического исследования.

      Сказав это, Герман развернулся и вместе с охранниками, которые, в случае возникновения агрессии у Ника, должны были его усыпить. Но внимательный зверь заметил бы, что его глаза смеялись.

      Как только главврач вышел из палаты Ника, он обратился к Джулии, стоящей у двери так, чтобы Ник не видел её.

— Он пришёл в себя, поведение адекватное, речь связанная. Он твой, — сказал Герман, смотря куда-то в сторону. Ему вчера вечером после разговора с Джулией дали понять, что Ник крайне важный зверь и если умрёт десяток обычных «призраков», чтобы жил он, то такой размен не сомневаясь стоит произвести. Редко, очень редко ему говорили подобное, но раз уж это было озвучено, то следовало отдать приоритет в лечении именно этому зверю, даже в ущерб всем остальным, кем бы они ни были.

— Тогда… — Джулия сделала глубокий вдох, успокаивая себя, — я пошла к нему?

— Иди, будь с ним и делай всё, что он попросит у тебя, и неважно, какой будет эта просьба и сколько усилий придётся приложить для её выполнения, — проинструктировал её главврач.

— Хорошо, — резко выдохнула Джулия и, открыв дверь, вошла в палату к Нику.

      Ник с удивлением разглядывал медсестру, вошедшую к нему. Это была знакомая с того памятного посещения медчасти, красавица с очень выразительными достоинствами.

— Доброе утро, Ник, как ты себя чувствуешь? — задала она вопрос, решив сразу же перейти на «ты». Почему бы и нет, если так советуют психологи, а им верить можно. Пациент будет чувствовать некую родственность и тепло, что должно ускорить его выздоровление. А она просто совмещает приятное с полезным, так что всё в порядке.

— Жив, относительно здоров, иду на поправку, — краткой шуткой доложил ей Ник о состоянии своего здоровья.

— Это хорошо, если поправляешься, — улыбнулась она, а её хвост, выражая большую радость своей хозяйки, немного подрагивал, стараясь не заметаться влево-вправо, но вдруг резко опал, а ушки прижались к голове. — Извини меня, пожалуйста. Если бы я не дала тебе ту таблетку, то ты сейчас не находился бы здесь.

— Всё в порядке, лучше сделать что-то и ошибиться, чем не делать вообще ничего. По крайней мере я так считаю, — успокаивал её Ник. Неожиданно ему захотелось потрогать её, что он незамедлительно и озвучил. — Ты можешь сесть рядом со мной и наклонить голову?

— Да, конечно, — хрипло дыша, сказала Джулия, подходя к его кровати и садясь так, чтобы он мог дотянуться до всего, что захотел бы потрогать. Её мысли метались испуганными птицами: «Он хочет меня? Прямо сейчас? Что он будет трогать первым? Он ответил на мои чувства, понял их? Я сделаю всё, что он хочет, но не из-за приказа шефа, а потому что я так хочу!»

— Наклони голову, пожалуйста, — попросил её Ник.

— Хорошо… — с трудом сказала Джулия, утонув в изумрудных глазах Ника. Они ей напоминали летнюю траву на холмах около дома, в котором она жила в детстве.

      Ник с лёгкой улыбкой положил лапу на её голову, нежно провёл по ней от носика до ушек, когтём аккуратно обогнул одно из них и начал нежно почёсывать за ним. Через десяток секунд в палате раздалось урчание. Джулия незаметно для себя стала немного наклонять голову так, чтоб ей было ещё приятнее от прикосновений зверя, которого она любит. Когда наслаждение от почёсывания достигло пика, Джулия, сама не ожидая такого от себя, взяла лапу Ника и стала тереться головой о неё.

      Ник смотрел на Джулию, почёсывая её за ушком, и улыбался. Ему не хватало подобного почёсывания, которое, если правильно его делать, доставляет невообразимое удовольствие. У неё милое, тихое урчание с еле слышным пофыркиванием. Такое красивое… Джуди никогда не нравилось то, как урчит он. Говорила, что ей неприятно и вообще казалось, что «рядом трактор работает». Внезапно он поймал себя на мысли: «Интересно, а ей понравится моё урчание? Хотя какая разница…» В этот момент Джулия взяла его лапу и стала тереться о неё головой. Слова перестали быть нужны, остались лишь чувства. Джулия любила его, а Ник… Нику было легко рядом с ней, он отдыхал, когда она была рядом.

      Два зверя лежали на кровати в палате. Джулия спала на одеяле, свернувшись клубочком около Ника и тихонько посапывая и иногда урча, а он, положив лапу на её голову, размышлял о том, что же с ним творится и как быть дальше. Да пропади оно всё пропадом! Ему сейчас хорошо, он отдыхает, но свою клятву не нарушил. Пока не нарушил. Сложно оставаться спокойным и сдержанным рядом со зверем, который любит тебя всем своим сердцем, искренне и беззаветно.

      Джуди… Любит ли он её? Несомненно да. Но эта любовь была построена на их взаимной борьбе против общества, раз за разом доказывая ему, что они — лучшие. Сначала враги, потом союзники, далее — любовники, а в финале семья и дети. Ник глубоко вздохнул и принял судьбоносное решение. Прочь моральные терзания! Он будет с Джуди до самого конца, а Джулия будет очень хорошим другом, они будут вместе отдыхать, чтобы потом раз за разом бросаться в новый бой, каждый на своём участке фронта, чтобы спасать жизни других зверей, чего бы это им ни стоило. Незаметно для себя Ник заснул, его лапа так и осталась на голове Джулии, а он сам счастливо улыбался во сне, находясь в слепом неведении того, сколько испытаний и лишений ему приготовила судьба.

      Доктор Герман открыл дверь в палату Ника и хотел было ему сказать, что он нужен Второму для работы, но, увидев открывшуюся ему картину, тихо закрыл дверь, улыбнулся и, повернувшись ко Второму, стоящему около него, но не видевшему, что было в палате, произнёс: «Мне жаль, но Ник сейчас ничем не может помочь. Он сейчас восстанавливается, адекватно реагирует на окружающее, но до обеда я его не отпущу, даже не проси меня! Мне сказали, что ради его здоровья я могу делать что угодно, так вот, до обеда я его не отпущу. Здесь владыка — я».

— Хорошо-хорошо, только не надо так бурно реагировать, — попросил его Второй. — Я всё понял. В обед он придёт к нам обратно, а до этого ты его поставишь на лапы, так?

— Да, — твёрдо ответил Герман. — Ему просто надо немного отдохнуть, а то в последнее время на него очень многое свалилось, вот организм так и отреагировал на стресс. Никаких признаков голода нет.

— Тогда передай ему, что мы за него волновались и очень ждём его возвращения. Он нам всем очень нужен, и ты даже не представляешь насколько, — попросил его Второй.

— Ник всем нужен, а кто-то спросил, что нужно Нику? — ворчливо заметил Герман. — Будь спокоен, передам обязательно.

      Выйдя из медчасти, Второй направился к аналитикам. Без Ника их работоспособность падает, и это заметно. Он незаметно стал их лидером. Они все переживали за него, особенно Шрей. Вся команда пока не смогла найти ничего, что сдвинуло бы расследование с мёртвой точки. Впрочем, в обед Ник вернётся к ним и надо постараться, чтобы он не испытывал недостатка в том, что ему потребуется.

      Придя в зал для совещаний, где на него вопросительными взглядами смотрели четырнадцать пар глаз, Второй кратко описал ситуацию: «Ничего серьёзного, Ник не обезумел, просто был нервный срыв из-за того, что он недавно пережил. Он вернётся к нам сегодня в обед, так что давайте работайте, а за ужином устроим небольшой праздничный ужин и покажем Нику, что он для нас уже стал частью семьи! Алкоголь будет, но если кто-то налакается так, что не сможет завтра работать, — уничтожу. Мне нужны ваши светлые головы, готовые работать и генерировать идеи, а не больные похмельем звери».

      Три часа сна — совсем немного, но для уставшего организма даже это небольшое количество может стать спасительным. Так и было для Ника. Эти три часа, проведённые во сне рядом с Джулией, стали для него тем толчком, после которого хочется творить и работать. Проснувшись незадолго до полудня, он с нежностью посмотрел на Джулию, погладил её по голове и, с лёгкой улыбкой взглянув на её глаза, с малой толикой грусти в голосе тихо сказал: «Пора вставать, Огнёвка».

— Огнёвка? — удивлённо спросила Джулия.

— Твоя шерсть такая же яркая, как огонь, как-то само собой вышло так, что тебе подходит это имя, — объяснил Ник, почёсывая её за ушком. — Тебе оно не нравится?

— Нет, оно очень красивое, — улыбаясь и тая от голоса Ника, ответила Джулия.

— Ты не против, если я теперь буду звать тебя так? — задал ещё один вопрос Ник, надеясь, что она согласится.

— Конечно же нет, мне оно очень нравится, — тихо ответила Джулия и в мыслях добавила «любимый».

— Надеюсь, это не последняя наша встреча, — сказал Ник, но в его голосе чувствовалась какая-то недосказанность.

— Нет, приходи ко мне когда захочешь, я всегда найду время для тебя, — улыбнувшись, ответила Джулия.

— Хорошо, — выдохнул Ник, и эта недосказанность исчезла, развеялась как дым. — Сколько времени?

— Почти двенадцать, — с сожалением в голосе сказала Джулия и в мыслях добавила: «Как же я хочу, чтоб это мгновение длилось вечно, любимый мой…», но сказала совершенно другое. — Скоро должен прийти мой шеф, чтобы проверить состояние твоего здоровья.

      Они говорили, и мир для них обоих не существовал, во всей вселенной были лишь они одни, а всё остальное — не более чем декорации театра, служащие для создания окружающей реальности двух главных актёров этого спектакля под названием «Жизнь» — Ника и Джулии.

— Кхм-Кхм, — как гром, раздалось покашливание начальника Джулии.

— Ой! — воскликнула она. — А почему Вы не постучались?

— Я постучал, подождал, снова постучал, но вы оба, видимо, были настолько заняты друг другом, что ничего не слышали, — предположил Герман.

— Вы частично правы, — ответил с улыбкой Ник, а Джулия, залившись румянцем, в смущении опустила голову и ушки, а хвост, немного подёргиваясь, выдавал её — она очень сильно нервничала.

— И в чём же конкретно я прав? — задал вопрос Герман.

— Мы действительно были заняты друг другом, но не интимом, как Вы могли подумать, а разговором, который доставлял нам большое удовольствие, — Ник ответил так, что бедная Джулия покраснела полностью, хорошо хоть под шерстью этого не было видно.

— А я уже думал вызывать Вашу собеседницу на ковёр и распекать за роман во время выполнения служебных обязанностей, — хитро прищурившись, сказал Герман. — Но если ничего подобного не было, тогда ладно.

— Не стоит этого делать, уж поверьте, — Ник сказал это с теплотой в голосе и посмотрел на смущённую Джулию. — Рядом с такой красавицей выздоровление наоборот ускоряется.

— Хорошо, если Вы так думаете, — ответил ему Герман. — Но, как я ни старался, больше времени Вам на отдых выбить не смог. Сейчас Вам принесут твою одежду. К обеду, то есть через час, Вы должны быть в столовой, а потом, после того как сытно поедите, должны продолжить расследование.

— Спасибо Вам, даже эти часы мне очень помогли. По крайней мере я определился с тем, что буду делать в будущем, — искренне поблагодарил его Ник.

— Рад помочь. В Вашем выздоровлении заинтересован не только я, — Герман не закончил предложение, но красноречивый взгляд, брошенный на Джулию, явно показывал, что он хотел сказать. — Я ухожу сейчас дальше работать, Ваша медсестра сейчас сходит к регистрационной стойке, принесёт одежду и продолжит заниматься своей работой.

      Выйдя из палаты, Герман позволил себе улыбнуться во всю пасть. Он был искренне рад за Джулию, ведь она нашла свою любовь и Ник, сам не заметив того, ответил на её чувства. А как же сам Ник? Он уже принял решение, даже если себе говорит другое.

      Спустя десяток минут Ник вышел из палаты в сопровождении Джулии, она вновь попросила его беречь себя и прийти на осмотр раны. Безо всякого подтекста и вторых мыслей. Пациент придёт на плановый осмотр к доктору, не более. Или же следует сказать «пока не более»? Пускай каждый решит для себя сам.

      Через пятьдесят минут, как и говорил доктор Герман, Ник вошёл в столовую и был встречен дружным рёвом отдела аналитики. Все норовили пожать ему лапу, похлопать по плечу, обнять, а некоторые, особо «удачливые», задевали его раненную лапу, отчего он кривился, а сделавший это извинялся. Как потом выяснилось, они попросили всех остальных сотрудников не посещать столовую в определённое время, чтобы они могли устроить сюрприз своему другу.

      Спустя ещё час после огромной кучи еды, которую Ника буквально заставили съесть, и множества тостов, произнесённых в его честь, в каждом из которых звучало пожелание здоровья, группа наконец-то отправилась в зал для совещаний. У них, лучших умов города, впереди было полдня для поиска логова ренегата донов.

      Время неторопливо текло, а стрелки часов, казалось, намертво прилипли к циферблату. Ник несколько раз выходил в столовую, чтобы устроить себе лёгкий перекус. На этом настаивал Альт и, если Ник забывал об этом, ненавязчиво напоминал сильным урчанием желудка, похожим на песнь кита. Слыша этот звук, все улыбались, а сам виновник извинялся и шёл кушать, по пути продолжая размышлять и искать хоть какую-то зацепку. Его интуиция буквально кричала о том, что он что-то упускает, какую-то маленькую деталь, которая нужна для того, чтоб увидеть всю мозаику целиком, пока же у него есть лишь её кусочки, никак не собирающиеся в цельную картину. Он раз за разом прокручивал в голове всё, что узнал, а схема метро стояла у него перед глазами, как некий кроссворд, который необходимо разгадать, подставить все знания под него так, чтобы сыграть на методе исключения.

      Итак, что известно про зверей, похитивших его жену и занёсших меч над головой города? У них большая гибкость в выборе мест обитания. Могут жить в саваннах, в колючих зарослях чапарали[6*], во влажных тропических лесах. Особенности строения тела позволяют с лёгкостью пробираться среди густой травы и кустарника. Они часто селятся у воды — в заболоченных местах, по берегам ручьёв, рек и озёр. В горах забираются на высоту до 3200 метров над уровнем моря.

Примечание автора.

6* Чапара́ль (чапарраль, чапаррель, чапарель, исп. chaparral, от chaparro — «заросли кустарникового дуба») — тип субтропической жестколистной кустарниковой растительности. Распространён в узкой полосе Тихоокеанского побережья Калифорнии и на Севере Мексиканского нагорья, на высоте 600—2400 м.

      Ягуарунди — скрытные животные, они активны в основном днём — пик их активности приходится на 11 часов утра. Также они наземные животные, однако умеют хорошо лазать и плавать. На деревья, впрочем, забираются только в случаях крайней необходимости и обычно невысоко.

      Что нам это даёт? Очень многое! Можно исключить сразу три из пяти районов города: Тундратаун, Сахара-сити и Даунтаун. Первые два им не подходят из-за климата, а последний потому что они не самоубийцы — делать тайное логово в центре города. Остаются лишь Саванна централ и район тропиков, но, с высокой долей вероятности, они будут именно в тропиках. Это сильно сужает район поисков. Другие, скорее всего, тоже додумались до этого, но это не точно. Для этого надо отбросить нанос цивилизованности и судить по личным предпочтениям того или иного вида, что в современном обществе считается неприличным, как на зверях выражение своих чувств с помощью хвоста и ушей. Это допустимо только в ближайшем кругу — семья и друзья.

      Итак, остаётся один район и четыре ветки метро. Удалённые станции смотреть смысла нет, похитителям важна мобильность и относительная близость к центру города, значит следует искать их логово около станции, удалённое не более чем на две от переходов между другими станциями. Надо начать со станции «Маршлэнд»[7*], у неё переходы между тремя линиями. Есть всего шесть станций, подходящих под эти условия. «Иви авеню» не подходит из-за долгой поездки к ближайшему переходу между линиями метро, да и нет там ничего из старых ветвей метро или чего-то исторического, так что можно её исключить. Остаются «Шеди плейс» и «Фог» по синей линии; «Вайн стрит» с переходом на одноимённую станцию зелёной ветки и «Тропикана»[8*] по красной; «Ленточный переулок»[9*] на зелёной ветви.

Примечание автора.

7* Marshland (англ.) — болотистая местность. Называть станцию так станцию некрасиво, поэтому использую транслитерацию. В дальнейшем не буду переводить некоторые названия станций, иначе будет получаться что-то типа «Инжирная дорога», «Плющ авеню» и подобное.

8* Tujunka (звериный) — не нашёл адекватного перевода, а наиболее подходящая по звучанию будет «Тропикана»

9* Canopy lane (англ.) — Ленточный переулок.

      Пять станций… Если выбирать вслепую — шанс на удачу 20%. Но это неправильная арифметика. Здесь поможет не удача, а точный расчёт. Теперь он знает примерную область поисков, значит, шансы на успех увеличиваются. Продумав всё это, Ник поспешил поделиться своими догадками со Вторым и аналитиками. Теория была признана жизнеспособной, и сразу же начались расследования и углублённый анализ всего, что было связано с этой пятёркой станций.

      Мгновения секунд складывались в быстрые минуты, а те, в свою очередь, в медлительные часы, вот только никто из аналитиков не замечал их течения. Они все были погружены в работу, ведь требовалось найти хотя бы несколько фактов, указывающих на правильность теории Ника. Масса графиков, диаграмм и данных, которых необходимо обработать, чтоб получить хоть какой-нибудь, даже отрицательный, результат. Но это та работа, которую вместо них никто не выполнит. Сейчас они — острие удара, который должен покончить со всем этим ужасом, устранить первопричину, а с последствиями уже идёт борьба.

      И снова разглядывая планы веток метро, читая отчёты и разглядывая архивные документы на экране своего компьютера, Ник не мог проигнорировать то чувство, будто он что-то упускает. Какую-то важную деталь, которую невозможно заметить, если думать о ней, но, размышляя о чём-то родственном, можно понять, что же ты упускаешь. К этому методу и прибег Ник. Мозг зверя не забывает ничего. Он помнит всё, но не все умеют извлекать из него воспоминания. Выбрав небольшое ускорение, чтобы не повредить своему пошатнувшемуся здоровью, Ник начал просматривать все документы, которые видел за сегодня. Раз за разом сверяя их, сравнивая и не находя того, что искал. Не помогало ничего. Но он наконец-то поймал не дававшую ему покоя мысль. Все просматривали данные как? Правильно, в электронном виде. Там можно что-то подкорректировать, особенно если у тебя есть доступ к закрытой информации. Значит, что надо делать? Тоже правильно, брать бумажные копии архива и сверять одно с другим, пока не будет найдено расхождение в чём-то. Ник вновь озвучил свои мысли, и почти сразу же были направлены приказы на перевозку нескольких стеллажей с бумагами в штаб к аналитикам, а для охраны во внешнее кольцо сопровождения был поставлен полицейский спецназ. Внутреннее составляли почти все квады «Клыков».

      Архивы доставили поздно вечером, когда уже не было сил работать, поэтому Второй, угрожая всеми мыслимыми и немыслимыми карами, отправил аналитиков отдыхать. Они, к сожалению, в работе не умели вовремя останавливаться, не давая покоя уставшему организму, пока не будет найдено решение проблемы. Ник к этому времени уже настолько устал, что сам не заметил, как уснул на рабочем месте, держа глаза открытыми и сидя в такой позе, как будто он задумался над чем-то, и, лишь когда его потормошили за плечо, проснулся. Под бдительным надзором Второго Ник поднялся и направился в свой номер. Усталость накатывала на него волнами, но, помня наставления Альта и врачей, он сначала заглянул в столовую, где, несмотря на поздний час, ещё оставалась масса вкусных блюд. Основательно перекусив и сыто икая, Ник продолжил свой путь в свой номер. Он не помнил, как дошёл до него, переоделся и лёг в постель, всё это как будто прошло мимо него, последним воспоминанием угасающего сознания было: «А тот салатик был неплох, ещё бы кого-то под бок…»

      Ник как лёг в постель, так и спал, даже не ворочаясь во сне, лишь обнял подушку. Это неосознанное желание быть кому-то нужным показывало, что под грубой внешней оболочкой прячется зверь, жаждущий любви и понимания. Во сне он был вместе со своими детьми, но на месте жены был лишь расплывчатый, неопределённый силуэт, который никак не мог сформироваться во что-то определённое. Его это выводило из себя, но детям он этого старался не показывать. И именно в этот момент раздался звонок, буром вгрызающийся в мозг и прогоняющий все остатки сна, неприятный до отвращения, но гарантированно пробуждающий. Иногда Нику казалось, что этот звонок поднимет и мёртвого из могилы. Проснувшись в плохом настроении, да ещё и под такие звуки, Ник не испытывал никаких тёплых чувств к позднему гостю. Подойдя к двери, он нажал на кнопку связи и спокойным голосом спросил: «Кто?»

— Я, — ответил до боли знакомый голос.

— Заходи, — сказал Ник, открывая двери, а его сердце растворилось в горько-сладких чувствах.

      На Джулии был халат кораллового цвета, под которым воображение дорисовывало майку и шортики.

— Зачем ты пришла? — задал вопрос Ник, хотя причина была более чем понятна, но этот вопрос надо было задать.

— Хочу быть с тобой, — ответила Джулия, внутренне походя на сжатую до предела пружину, готовую распрямиться в любой момент. Она не знала, как Ник отреагирует на её появление, её слова и чувства. Отвергнет или примет? Выгонит или оставит?

— Будь, — просто ответил Ник, после чего небольшим движением лап обозначил, что хочет, чтоб она подошла к нему и обняла его.

      Джулия подошла к Нику, прижалась к нему, вдыхая его запах. Она не могла сказать, чем именно он пахнет, просто чувствовала, что он какой-то… родной? Да, именно «родной». Нет другого слова, которое отобразит всю глубину этой мысли. Страх ушёл, в сердце остались лишь любовь и нежность к зверю, которого она сейчас обнимала. Плевать, если это продлится недолго, даже если он сейчас прогонит её, — она почувствовала, узнала, что такое настоящая любовь. Сейчас она счастлива, несмотря ни на что.

      Обнимая Джулию, Ник ни о чём не думал. Он отдыхал, когда она была рядом, чувствовал лёгкость и подъём сил, глядя на неё. Боль отступала от её прикосновений, а сам он наполнялся чувством уверенности, что теперь сможет свернуть горы, если потребуется. У него никогда не было таких чувств от обычных прикосновений. Хотя если обнимает любящий тебя зверь, то всё видится и чувствуется совершенно иначе. Будь что будет, он пройдёт по этому пути до самого конца, чего бы это ему ни стоило!

      Дверь закрылась на замок, а по пути к кровати на полномера упал халат Джулии. На ней, как и представлялось, была майка и шортики, которые не столько прикрывали что-то, а, наоборот, подчёркивали все достоинства тела своей хозяйки. Дойдя до кровати, они одновременно легли на неё, Джулия потянулась к Нику, но была остановлена. «Его лапы такие нежные и сильные…» — непроизвольно отметила Джулия.

— Давай не сегодня, хорошо? — попросил её Ник. — Мне сегодня плохо, я опустошён морально и физически.

— Хорошо, — тихо ответила Джулия. — Если её мужчина так хочет, то она послушается его. Насилием любви не добиться, её можно лишь взрастить упорными трудами.

      В постели лежали два зверя, один обнимал другого, лежащего к нему спиной. Они спали, но если прислушаться, то на самой грани слышимости можно было услышать тихое урчание. Ник во сне обнимал Джулию и счастливо улыбался. Наконец-то он почувствовал тепло где-то там, внутри себя, а ледяные оковы, в которые он заключил свои чувства, боль и отчаяние, начали трескаться. Джулия во сне чувствовала, что её любимому становится лучше, и от этого ей казалось, что она, подобно птице, парит в поднебесье. Любовь творит невозможное. Она пройдёт свой путь рядом с Ником. Нет, это неправильно. Не так. Они с Ником вместе пройдут их путь. Вот теперь всё правильно, нигде нет ошибки.

       Два зверя, пребывающие в царстве сна, урчали в унисон и улыбались, чувствуя всепоглощающее чувство нежности друг к другу, а их урчание сплеталось в идеальный дуэт. Можно ли это назвать любовью? Пускай каждый ответит себе сам на этот вопрос.

Зверополис. Приблизительно час ночи. Окраины города.

      Мерный шёпот прибоя доносился до уха пленника, лежащего на старом, видавшем виды матрасе, полном вшей, но на него не было никакой реакции. Он не мог сказать ничего осмысленного, даже открыть глаза и оглядеться было непосильной задачей. Сложно сделать что-либо, находясь в эйфории от принятия наркотиков. Пленник наблюдал красочные иллюзии, которые ему обеспечивали постоянные уколы дурманящего зелья. Он был не в состоянии разорвать этот порочный круг обмана, хотя сначала очень этого хотел. Впрочем, со сломанной волей и отсутствующей волей к борьбе это сделать невозможно. В редкие минуты, когда его мозг освобождался от мира грёз, он мечтал о смерти, но сам не мог покончить с собой — ему бы помешали сделать это. Ему было безразлично, что делают с его телом, главное, чтобы очередная доза была принята до начала ломки, до того, как мир иллюзий отпустит его, до того, как он начнёт осознавать всю ущербность и бессмысленность своего существования. Лишь где-то на дне своего разума, которого оставалось всё меньше и меньше, в полной темноте сидел испуганный зверь, желающий освобождения, пускай даже ценой будет его жизнь.

В то же время на другом конце города.

— Дон, Вам надо что-то делать, иначе нас всех уничтожат. Я предлагаю сдачу остальным семьям и прошение о снисхождении и быстрой смерти, — сказал старый, седой ягуарунди своему боссу.

— Я не сдамся! — прошипел дон Винцент. — Странно от тебя слышать такие слова, старый друг. Ты же меня с пелёнок знаешь. Ты, мой консильери[10*], предлагаешь мне пойти на поклон к этим упрямцам, выпрашивая быструю смерть?

— Именно потому, что я — твой советник, и предлагаю это. Я был советником, если ты помнишь, не только у тебя, но ещё и у твоего отца. Удивительный был зверь! Полный чести и достоинства, я за счастье служил ему. Я гордился этой службой! В отличие от службы его отпрыску… Ты — гнусный мальчишка, слишком рано получивший в свои руки власть. Твои действия сами привели тебя к плахе. И ладно бы лишь тебя! Но ты привёл к ней всю свою семью. Твой безумный план по обогащению и захвату влияния, придуманный и выполненный во время моего лечения в больнице в другой стране, стал той последней каплей, после которой тебя решили убрать. Мало того что ты поднял лапу на неприкосновенное — детей, так ещё и взял в заложники жену лучшего детектива города и сделал её наркоманкой, прекрасно понимая, что для кроликов это экспресс в один конец! Он тебя на лоскуты порежет, и, когда он будет убивать тебя с крайней жестокостью, я не сделаю ничего, чтоб защитить тебя. Жаль только, что ты не оставил после себя сына. Возможно, его удалось бы воспитать хорошим зверем. Жаль, что Винцент умер. Вернее, убит по твоему приказу! Я искренне надеюсь, что перед своей кончиной ты будешь долго мучиться, а несчастный Николас найдёт себе новую любовь.

Примечание автора.

10* Консильери (итал. consigliere) — советник семьи, зверь, которому дон может доверять и к советам которого прислушивается. Он либо служит посредником при разрешении спорных вопросов, либо выступает посредником между доном и подкупленными политическими, профсоюзными или судебными деятелями, либо выполняет роль представителя семьи на встречах с другими семьями. При этом у консильери обычно есть и законный бизнес, например, адвокатская практика или работа биржевым маклером.

      Высказавшись, старик развернулся и вышел из кабинета своего дона. Он не боялся смерти, отбоялся уже давно. Он попытался сделать мир лучше, и если у него хоть немного это получилось, значит, жизнь была прожита не зря. Скоро всё закончится. Такой беспредел не может продолжаться очень долго — возмездие уже готовится, иначе и быть не может. Пускай он умрёт, но постарается смягчить наказание для семьи. Пора идти к дону Бигу, может, он и придумает что-то, а там будь что будет. Прощения они не заслужили, но, может, наказание будет менее суровым. Даже смерть может быть быстрой и безболезненной, а не долгой и мучительной.

Этот же день. Время около девяти часов вечера. Встреча Фру Фру и дона Бига.

— Привет, папочка! — поздоровалась Фру Фру, а в её голосе, казалось, было столько теплоты, что от него растают полярные льды.

— Дочка, извини, что не смог тебя принять позавчера, дел много, — попросил у неё прощения дон Биг и задал вопрос. — Что ты хотела мне рассказать?

— Я хотела поговорить с тобой по поводу Ника, — начала разговор Фру Фру.

— С его детьми что-то случилось? — сразу же задал вопрос дон Биг. Ник сейчас был в штабе аналитиков, информация о его состоянии никак не могла бы достичь Фру Фру. Значит, остаются только дети.

— Нет, с ними как раз всё в порядке, — успокоила его дочь. — Тут дело, скорее, в тебе и в нашей семье.

— Что с семьёй не так? — встрепенулся дон Биг. Если найдена проблема, то её надо решать, пока она маленькая и не переросла в большую.

— Я тут подумала… — затянула фразу Фру Фру. — У тебя же нет консильери, так?

— Нет, — ответил дон Биг и улыбнулся. — Кажется я догадываюсь, к чему ты клонишь. Давай я попробую догадаться с одной попытки?

— Ты же уже знаешь ответ, — улыбаясь, сказала Фру Фру. — Попробуй.

— Конечно знаю! — воскликнул дон Биг. — Моя дочка хочет предложить рассмотреть Ника в качестве моего консильери.

— Что скажешь, папа? — задала вопрос Фру Фру, надеясь, что он согласится.

— Идея неплоха, но это решить должен он сам, — ответил ей дон Биг. — Я сам думал предложить ему стать моим советником и доверенным лицом, когда вся эта история закончится.

— Будет хорошо, если он согласится, — вздохнув, сказала Фру Фру. — Пойду проверю, как там дети. Спокойной ночи, папа.

— Спокойной ночи, доченька, — ответил ей дон Биг и, когда она вышла, устало потянулся. Он очень устал, да и возраст уже понемногу брал своё. Жаль, что нет у него преемника. Хотя, чем судьба не шутит, может быть Ник и возглавит семью Бигов. Кто знает…