Подглядывающая

– С днем рождения, Эм, – говорит Эй, рассматривая квартиру. Подходит к окну, опускает пальцем металлическую пластину жалюзи. – Отличный вид… Как поживаешь, Эм?

– Что с… Сережей? – выдавливаю я.

Паника холодком растекается по спине. Затапливает меня.

Эй оборачивается.

Он почти не изменился, только стали четче выделяться скулы – похудел. На носу появилась горбинка – последствия встречи с теми отморозками в подъезде? Бровь пересекает широкий светлый шрам. Теперь у него лицо не пижона, а хулигана. Особенно это заметно на контрасте с белоснежной рубашкой – и брюками с такими острыми стрелками, что, кажется, о них можно порезаться.

– За кого ты меня принимаешь, Эм?! Я же сам дал тебе его адрес. Ничего я с твоим Серегой не сделаю. Кстати, это тоже тебе, – Эй протягивает праздничную коробку, перевязанную золотистой лентой.

Кстати?..

Еще один подарок от Эя.

Коробка размером с толстую книгу. Машинально принимаю ее – легкая.

Теперь у меня заняты обе руки – тем сильнее давит близость Эя. Отступаю на шаг. Шок отпускает меня настолько, что я догадываюсь отложить цветы и подарок на диван.

Из открытой входной двери тянет прохладой. Эй захлопывает дверь. Поворачивает замок.

– Так что скажешь, Эм?

– Скоро вернется Сережа…

– Я к тебе пришел – не к нему.

Я не знаю, плакать мне или смеяться.

– Может, кофе, Эй?

– Давай… А ты говоришь, почти как нормальный человек. Жаль.

Это «жаль» – словно выстрел в спину. Я замираю возле кухни. Мгновение – и направляюсь к кофемашине.

Все нормально. Все нормально. Все нормально…

– Ты теперь известная личность, Эй. Выставки, интервью, мастер-классы. Добился, чего хотел?

– Почти, Эм. Не всего, – Эй делает паузу. Дает мне возможность пофантазировать насчет «не всего». – Стропилов подлога не признал, и скандал только добавил ему известности – не совсем то, что я ожидал. Но в кулуарах родоначальником тайных фото теперь считают меня. Так что, кое-чего я все же добился. А про Ренату новость знаешь? – его голос оживает. Не оборачиваясь, качаю головой. – Она теперь сама по себе. Готовится к своей первой персональной выставке. Это ты ее вдохновила. Когда-то ты умела вдохновлять, Эм. Но сейчас… ты становишься обычной.

– И ты ппришел меня спасать?

Заставляю себя сосредоточиться на приготовлении кофе. Но постоянно путаюсь в руках, боковым зрением улавливая Эя, который стоит слишком близко от меня, прислонясь плечом к книжному стеллажу.

– В первую очередь, я пришел тебя поздравить, Эм. И подарить подарок.

Оборачиваюсь с чашками в руках – и едва не выпускаю их: Эй оказывается прямо передо мной. Руки вздрагивают, кофе проливается на блюдца. Только они и разделяют меня с Эем.

– Давай, я, – предлагает Эй.

Доли секунды мы держим блюдца вместе.

Я разжимаю пальцы.

– Ты совсем не смотришь мне в глаза, Эм. Почему?

Он ставит блюдца с чашками на стол. Садится. Прикуривает. Хотя пепельницы нет и в помине.

Я смотрю на сигаретный дымок, который ползет вверх по полкам книжного стеллажа, – и не понимаю, что происходит.

– Здесь не курят.

– Ну так останови меня, Эм.

Кажется, мы вечно боремся взглядами. Вернее, я борюсь, а он – обнимает.

– Что с тобой происходит? Ты… играешь с ним в сквош! Сквош, Эм? Серьезно? – Эй качает головой и выпускает дым к потолку. – Ты совсем себя не знаешь!

– Мне нравится! – я почти рычу.

– Врешь!

– Ккакого черта ты следил за мной?!

– Куда любопытнее вопрос, почему ты перестала это чувствовать, Эм, – его голос спокоен и наполнен сочувствием.

Он прав! У меня плечи распрямляются, когда я осознаю: да, я ни разу не почувствовала, что Эй наблюдает за мной. Я стала беспечной. Потому что стала счастливой. И это счастье портит только физиономия Эя. Нет, сама его физиономия по-прежнему симпатичная – не смотря на шрамы. Но Эй, как ворон, каркающий над головой, – предвестник чего-то плохого.

И я жду это плохое.

Эй тушит сигарету в чашке с недопитым кофе.

– Все твои зазубринки – все твои особенности – шлифуются. Ты становишься гладкой, как яйцо.

Я прищуриваю глаза, тяжело дышу. Все как всегда с Эем.