Страница 64 из 102
Потянулась пальцами к тому месту, где мне должны были просверлить череп. С момента выписки безумно боялась прикасаться к собственной голове. Мне неосознанно казалось, что стоит лишний раз дотронуться, как её разорвёт словно созревший одуванчик, а мне останется только смотреть на разлетающиеся по миру осколки себя.
— Крис, не молчи. Прости, пожалуйста, что напомнил про него…
Он продолжал, что-то говорить, извиняться, клясться, что больше никогда не заговорит о Теплове младшем, а я гладила подушечкой пальца небольшой шрам, под которым засело что-то чужеродное, что-то не моё. Хотелось впиться ногтями и оторвать этот фальшивый кусок.
Взвизгнули тормоза, и машина прижалась к обочине. Витя вылетел из салона, открыл дверь с моей стороны и вытащил меня наружу, крепко стискивая мои запястья. На указательном пальце левой руки блестела кровь.
— Милая, пожалуйста, хватит, — он едва не плакал, целовал мои руки, шептал удивительно нежные и приятные слова, от которых у нормальной девушки бы перехватило дыхание.
Только я не нормальная девушка.
— Что там? Что ты со мной сделал?!
Витя переменился в лице, побледнел, и слишком сильно сжал мои руки, что я вскрикнула.
— Мне пришлось, Крис. Ты умирала. На руках у меня умирала. Что ты помнишь, скажи!
— Ты пришлось в палату и начал рассказывать о близком человеке. Ты же меня имел в виду? Почему я тебя не помнила?
— Давай, ты сядешь. Я посмотрю рану, — ласково попросил парень.
— НЕТ! ОТВЕТЫ! СЕЙЧАС! — место, которое я разодрала, начало саднить и зудеть. Хотелось снова расчесать его, вытащить что-то, что застряло в моей голове.
— Кристина, мне тоже нелегко. Я единственный, кто решил рассказать тебе правду, дай шанс! — взмолился Витя и ещё раз попытался усадить меня обратно в машину.
Села. Положила руки на колени. Он ещё с минуту недоверчиво смотрел на меня, не решаясь сходить за аптечкой, а я так же сверлила его требовательным взглядом.
Он сдался первый. Принёс чемоданчик, вытащил оттуда антисептик и обработал руки. Его пальцы очень осторожно повернули мою голову на сторону, убрали волосы.
— Просто царапина, — чувствовала кожей, как он улыбается с облегчением. — Будет немного щипать.
Одуванчик не разлетелся, а салон машины наполнился резким запахом.
— Как ты? Голова не кружится, что чувствуешь? — он держал меня за подбородок и нервно облизывал губы.
— Всё в порядке. Рассказывай. Март этого года. Что случилось?
— Ты упала. Поскользнулась. Я не успел тебя подхватить. Ударилась головой… Потеряла сознание. Пока вёз тебя в больницу, очнулась и уже не вспомнила меня. Я виноват, Крис. Но от всего не убережёшься. Не мог же я закрыть тебя дома и прятать от целого мира. Не мог, понимаешь?!
Его голос дрожал, срывался. Он винил себя, страдал. Какая же я жестокая. Этот парень настоящий. Любит, заботится, а я требую с него ответы, заставляю говорить о том, что причиняет боль.
— Понимаю.
— Думал, обойдётся. Но у тебя случилось осложнение. Сказалась старая травма. Та самая… Я должен был принять решение. Подписать бумаги.
— Почему ты? Почему они не спросили меня?
Глаза Вити забегали, он подбирал слова, видела, как мучается, страдает.
— Скажи, как есть.
— Ты недееспособная, Крис. Как только начались провалы в памяти, тебя признали недееспособной.
— Почему ты? Почему не родители?
— Кристина, прошу, — снова мольба в голосе и взгляде, он не хочет говорить.
— Я тоже прошу, Вить.
— У твоих родителей судимость.
— ЧТО?!
— Их лишили опеки за нападение на Андрея. Они узнали, что он продолжает тебя преследовать, что вы встречались на какой-то даче. В итоге они его избили. Он даже не сопротивлялся. Загремел в больницу. Ничего серьёзного, но… Я ещё гадал, почему Игорь и Маргарита так форсируют свадьбу. Мы тогда только познакомились. Они всё просчитали! Боялись, что тебя заберут в лечебницу, или ещё куда-то, когда им официально вынесут приговор. А тут я подвернулся. Дурак с лейкозом. Твой папа с мамой уже пригрозили мне судом. Сказали, что как только истечёт срок их судимости, вернут над тобой опеку и на порог меня не пустят. Клянусь, я не знал, что они задумали тогда. Я просто влюбился в тебя, и был рад стать кем-то большим, чем просто парнем. Но я оказался не готов к опеке. Это сумасшедшая ответственность, боже, я же до сих пор твой официальный опекун, — он нервно ерошил светлые волосы и тёр глаза. — После того как облажался, Крис, я просто не имею морального права быть рядом. Я допустил всё это! Я убил тебя!
— Что случилось? — спросила безразличным голосом.
— Ты не хотела операцию. Я должен был прислушаться, найти другой способ. Возможно, обошлось бы и без шунтирования, но ты сбежала накануне операции. Никто не знает как. Просто испарилась из палаты. Камеры, санитары, охрана — никто не видел тебя. А я сам, чёрт знает, где был в ту ночь. Напился. Первый раз в жизни напился. Я словно рецидив схватил, каждую клеточку тела дробило. Думал, что болезнь вернулась. Нужно было, чтобы меня вырубили, понимаешь? Моей любимой должны были просверлить голову с моего же разрешения!
Он замолчал, шумно втягивал ноздрями воздух и часто-часто моргал. Я не торопила. Сдерживала себя, чтобы не зарыться пальцами в этих мягких солнечных волосах. Нужно узнать всё, мне нужна полная картинка. Не торопила.
— Когда тебя нашли, всё лишь усугубилось. Операцию пришлось сделать. И в этот раз ты забыла всё, когда проснулась. Родителей, друзей, школу… себя.