Алое цветение

У треугольного камня на груди Тальвы была одна особенность – именно его не доставало Нарок, чтобы открыть врата. На самом деле, камень не был священным сам по себе, вождь подговорила двух особей, чтобы те принесли его Тальве. Ирам сама вырисовывала руны. Но это ещё не значит, что камень был совсем бесполезным.

Ирам знала много всего о потонувшей цивилизации, в том числе и о том, как вера сильно влияет на людей вне зависимости от охвата территорий. Человечество катастрофически нуждается в вере, хотя может именно она его и погубила. Но Ирам, вождь единственного женского племени на земле, знала, что любой символ, который она назовет священным, будет иметь значение для её племени. Она была самой взрослой и уважаемой особью. Про себя она называла это по - другому: власть.

Это была та самая Мари, которая разумом жила в двух эпохах одновременно, а тело её продолжало стариться на самом зарождении новой. Иногда, закрывая глаза, она вспоминала, как стоит под душем и крутит кран, регулируя температуру воды; как свет зажигается от одного её щелчка пальцами по выключателю, как кондиционер обдувает ей  шею, а на балконе стоят горшочки с живыми орхидеями. Как были далеки эти блага, явившиеся продуктами эволюционного человеческого развития. А теперь ничего. Как – будто и не было прошедших двух с лишним тысяч лет. На отметке жизни человечества чуть больше нуля.

Но жалела ли Мари о чём – то? О чём вообще может жалеть единственный хозяин земли, который беззащитен перед уходящим временем? Чего желала и хотела Мари теперь, когда за много тысяч километров не было никого, кто мог бы помешать, ей быть полноправным президентом не просто страны, а земли?

Мари, она же вождь племени из двухсот девяноста девяти особей, Ирам, лежала в лихорадке уже седьмой день. Она беспокоилась. День клонился к закату, две её лучшие особи не возвращались. Она нарекла им пройти три леса и возвращаться  назад домой по горам – там, где кроме животных, нет громадных насекомых. Она гадала, хватило ли ума обеим, чтобы пройти четвертый и соблазниться храмом. Ввиду своего нрава, Ирам не умела любить никого так сильно как себя, но она не желала умирать, не оставив наследницу. Тогда бы не осталось никого, кто бы повел племя к Всевидящему Оку, там где прятались проклятые масоны. Если две соперницы соединятся во имя открытия врат, это будет замечательно, они пройдут главное испытание: искушение мужчинами. Хватит ли Тальве той ненависти, которую Ирам в неё закладывала? Как поступит смелая Нарок, не обладающая этим чувством?

Ирам с трудом встала с ложа и подперевшись палкой, вышла из хижины. Особи гасили костры и собирались в круг, чтобы помечтать о дальних землях и заодно поспорить, кто вернется из испытания живой.

Ирам подошла поближе, чтобы слышать, о чём они говорят.

- Наверняка, - говорила рыже - головая Анифа, - там растут красивые цветы. Они ещё не раскрыли лепестки и из них не выросли наши сестры. А что будет, если мы придём туда и разбудим их раньше?

Особи завороженно вздохнули. Больше от незнания, чем от такого предположения.

- Рядом с нами, и в тех лесах много цветов, но они почему – то другие, - подхватила Анелэ. - Я вчера увидела белый раскрытый цветок. Значит ли это, что там кто – то мог жить до меня? Я хотела прилечь в него, а он как возьмет да щелкнет клыками у меня перед носом.

Особи начали хохотать. Они знали, что в лесах много растительных хищников. Уже с младых ногтей они научились не доверять внешней красоте, а отходить и наблюдать за тем, как она ведет себя с наступлением темноты.

Ирам улыбнулась. Не зря она выбрала детей членов конгресса и посадила их в ковчег. Простолюдинки не смогли бы вырасти такими смышленными. Новое начало должны давать блистательные умы человечества, а не заборные шавки. Однако, время идёт и Господь взирает на дело рук Ирам весьма терпеливо и не посылает своих апостолов во спасение. Значит, пора привнести в жертву юнцов. Ирам было очень любопытно, кого, умирая, профессор оставил выполнить её волю. Прошло семнадцать лет. Видимо, пока существует мужской род, Господь ничего не предпримет. Что ж, самое время выбрать одного из двухсот, а остальных утопить в крови.

Сердце Ирам сильно забилось в предвкушении. Она словно ощутила на языке соленую  мужскую плоть, но последовавшие за этим воспоминания о предательстве, отрезвили голову больной женщины. Она тряхнула волосами и направилась обратно к хижине.

 Ожидание продолжало жечь её изнутри.

- 6 -

Перекусив манго и бананами, Тальва стала наблюдать за обезьянами, носившимися по веткам. В третьем лесу было спокойно, но весь ужас состоял в том стояла удушающая жанра и невозможно было нигде спрятаться. На теле Тальвы вылезали и лопались пузыри, кожа облезала. И особь все время не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Пару раз она звала Нарок, думая, что та играет с ней, но та не откликалась. Тальва жалела о сказанном и чувствовала себя неблагодарной. Она была уверена, что именно Нарок спасла её, вот только каким образом?

Тальва перевела взгляд на горизонт. Солнце садилось. Дорилусы скоро развернутся в её сторону и тогда… несколько сот тысяч слепых муравьев пройдутся по лесу и сожрут всё, что будет в этот момент идти, лежать или бежать по земле. Волков и броненосцов она не брала в расчет, насекомых - хищников было слишком много. У Тальвы была единственная надежда – передвигаться по воздуху. Но она не могла расправить крылья и лететь, так же ка ки не могла договориться с птицами, чтобы сесть им на шею или спину. А вот с мартышкой – летягой вполне. Тальва снова посмотрела на пальмы. Одна из нужных ей мартышек как раз спланировала через несколько. Её складки кожи раскрылись и блеснули в полете. Тальва сорвала лист и вытерла испарину с лица. Муравьи легко могут схватить мартышку, стоит той замешкаться на пару лишних секунд. Но, по крайней мере, мартышки были хитрыми и быстрыми животными. Что ж, придется рискнуть, - подумала Тальва, - вставая на ноги и отряхивая порваную набедренную повязку от земли.