Страница 24 из 90
Но понимая, что женственность не повредит в борьбе с врагом, Ирам ещё научила их танцевать, двигаться мягко и грациозно. Она наряжала их словно тряпичных кукол, ниточками которых ловко управляла. Но в отличие от мужских особей, никто кроме вождя и Тальвы не умел читать. Обучение письму его дочери было обязательным условием Раввина в обмен на подготовленный взрыв американского правительства. В день, когда она увидела, как отец прощается со своей дочерью, Ирам поняла, что отеческая любовь более изощренее любой другой – настолько любить женщину, с которой спит, не был способен ни один мужчина. А Анна, эта трёхлетняя девочка, махая отцу, была похожа на первую леди на приеме, преисполненная новой жизни и внутреннего богатства. Нет, не Вирджиния - прямая наследница, станет управлять новой цивилизацией, а эта белокурая дьяволица в человеческом теле, уже тогда подумала Мари. И через семнадцать лет полностью уверилась в этом.
Она умела ценить противника, но только в том случае, если она была женщиной. Мужчин Мари не брала в расчет. Слишком они были падки на похоти.
Когда она хоронила Эдуарду, она плакала от радости так, что все подумали, что придется пересмотреть её кандидатуру на должность конгрессвумен, но та уже на следующий день цвела как распустившийся цветок. Все восхитились её выдержкой и ждали перемен. И они наступили незамедлительно. Правда, президент не успел наградить её за успешное ведение дел: он уже был в бункере, обложенном взрывчаткой. Прятаться от угрозы в угрозе – как это дивно! – только и сказала своему отражению в зеркале Мари, а потом засунула зеркало в чемодан с платьями для своих будущих амазонок и направилась в ковчег. По прогнозам синоптиков, ураган и цунами надвигались друг на друга, словно хотели помериться разрушительными силами. И в момент, когда Мари прощалась с высотными зданиями Нью – Йорка, с его огнями и такими знакомыми оживленными улочками, теперь заваленными трупами людей, огненный салют пронесся над городом. Две тысячи человек сгорели в один миг, даже не успев домыслить сущее до конца. Купол закрылся, и все погрузилось в тишину. Мари подошла к троим мужчинам – помощникам учёного, управляющими капсулами и спросила:
- Через сколько мы почувствуем толчки?
- Сутки, мэм. А потом не станет ничего.
- Ничего – как это инновационно!
- Мэм?
- Следите за экипажем!
«А потом, когда мы проснемся, - решила Мари, - я отравлю вас и вы навсегда уснете. Нечего делать минувшему поколению в будущем.»
Мари пристегнула себя к капсуле ремнями и открыла книгу с детскими именами. Недовольно пролистав её, она выбросила её в корзину с мусором и взяла чистый листок. Какого черта, спрашивается, создавать новое общество без мужчин и пользоваться их пережитками? Теперь Мари решать как и что делать. Она в состоянии придумать имена всему живому и использовать их по назначению сразу, как её нога ступит на очищенные земли. Её лодочки покачивались на её тонких ножках в такт мыслям. Листок за листком писалась история. К моменту, когда все триста имен были выдуманы, Мари заметила, что творческое соображение отправило её по библейским заповедям и сознательно перевернуло значимые для неё слова. Она подозвала к себе одного из помощников и попросила переписать имена на таблички и вклеить напротив каждой капсулы. Каждая проснувшаяся должна знать свое имя.
- Конгрессвумэн, программа очистки память закончена.
- Это удивительно, что в трехлетнем возрасте они все помнят и знают.
- Подсознание, мэм.
- Как их состояние?
- Сладкие сны.
- Запускайте звуки природы и трансляцию выживания. Они проснутся уже приспособленными к тропическим условиям.
- Но. Мэм, - возразил помощник, - мы не можем знать, куда нас наверняка вынесет.
- Бог знает, куда вести свой ковчег, - уверенно произнесла Мари.