Проклятое Пророчество

- Как говорит древняя поговорка: «ищите женщину», - задумчиво произнес Эдмунизэль, нежно прижимая к себе Еваниэль. – И это - правда. По себе знаю, только женщина может пробудить в мужчине такие глубокие, всепоглощающие, яростные чувства, которые способны толкнуть его на убийство. Поэтому логично предположить, что это месть женщине. Ответное желание сделать ей больно. Например, вот таким способом – расправившись с кем-то из ее близких. Значит, эта женщина отвергла этого мужчину или ее у него, каким-то образом, отобрали. Но вот сама Алинаэль, в качестве такой женщины, отпадает. Она до последнего времени жила как не пробудившаяся, прекрасная бабочка в коконе, недоступная восторженным взорам окружающих. Поэтому она не могла ни у кого вызвать такого ожесточенного накала чувств. Остаешься ты и Ивануэль, - напряженно глядя на Еваниэль, высказал свое мнение Эдмунизэль.

- Я в этом Мире отвергла всего двух мужчин. Это Адаминэль и Повелитель гномов - Тор, - при этих ее словах лицо Эдмунизеля заметно помрачнело. – Но мы знаем, что между нами остались искренние, теплые, дружеские чувства. Так что, я думаю, что речь идет не обо мне, а об Ивануэли, и наш мстительный враг – Лазарэль, ее первый муж. Если это предположение верно, то тогда многое становится на свои места. Ни для кого не секрет, что он отчаянный ненавистник орков. Эта ненависть возникла и из-за высокомерного чувства расового превосходства, и из-за того, что именно орка Ивануэль предпочла ему. Он, наверняка, участвует, а возможно и возглавляет противоорочье движение, чем, я думаю, и воспользовался, привлекая к своей личной мести идейных сторонников.

Я слушала, затаив дыхание, переводя взгляд с одного на другого. Как мне повезло с родителями. Какие они умные, чуткие, догадливые!

- Согласен, - сказал Эдмунизель. – Из этого следует, что мы завтра, отпустим домой, в Асмерон, эльфов, участников делегации к гномам. А сами остаемся здесь до возвращения из Орочей Степи Ивануэли. Я согласен с Орестонэлем, что самые уязвимые для мести это Алинаэль и дети Ивануэли. Поэтому в Асмерон будем возвращаться все вместе – Ивануэль, Горус, дети, мы с Еваниэлю и отряд охраны Горуса. Своих воинов охраны, их восемь, я оставлю здесь. Пусть посменно ходят на охоту, снабжая местных строителей мясом, и скрытно охраняют Алинаэль. И всем нам надо быть максимально бдительными. Передвижение по лесу только в составе вооруженного отряда. Добравшись до Асмерона, я соберу Совет Старейшин и буду требовать от него согласие на ментальный допрос Лазарэля. Может быть, и на Королеву как-то удастся повлиять. Ведь ее слова все воспринимают как руководство к действию, а она такие опасные речи произносит, усугубляя проблему. Ну, и еще, я займусь выяснением, кто конкретно участвует в антиорочем движении.

На этом серьезный разговор закончился. Орестонель ушел в свое жилище. Гномы, готовые ради Еваниэли в лепешку расшибиться, нашли ей с Эдмунизэлем свободный дом, хоть я и предлагала поселить их вместе со мной.

На следующий день Еваниэль, собрав вокруг себя всех присутствующих здесь гномок, обучала их находить и распознавать растущую на опушке леса нужную им целебную траву. А потом, готовить из нее отвар, который надо пить гномам перед сном, чтобы повысить их устойчивость к ультрафиолету. Эдмунизэль отдал последние распоряжения, а потом и проводил уходящую в Асмерон эльфийскую делегацию. Я с Бором определяла, где именно лучше всего использовать рабочие руки вновь прибывших гномов.

Тренировка с Орестонэлем прошла как обычно. Я была ему очень благодарна за то, что он вел себя как всегда. Ни к чему не принуждал, не требовал, не выяснял. Благодаря этому между нами не возникло неловкости и отчуждения.

Когда ночью я уже засыпала в своей кровати, раздался тихий стук в дверь. Кто бы это мог быть в такое позднее время? Наверное, Еваниэль что-то понадобилось, решила я. Сонная, в короткой ночной рубашке, я вылезла из-под одеяла и пошла открывать дверь.

Сердце мое провалилось куда-то в пятки, когда я увидела, стоящего на пороге Данирэля. И я растерянно застыла, не в силах произнести ни слова.

- Я могу войти? – хриплым от напряжения голосом спросил он.

От неожиданности, волнения, нервного кома сдавившего мое горло, я смогла только согласно кивнуть.

Он вошел, закрыл за собой дверь, и прислонился к ней спиной. Мы оба напряженно разглядывали друг друга.

 Он очень изменился и выглядел истощенным. Плечи поникли, под глазами  тени, уголки губ горько опущены, измученные, потухшие глаза выглядят больными, во взгляде тоска.

- Что с тобой, Данирэль?! – сделала я порывисто шаг к нему, испуганная увиденным, испытывая чувство жалости и желания помочь.

Он, заметив мое движение, тоже сделал шаг навстречу, взяв мои ладони в свои и бережно сжав.

- Я скучал. Очень устал безуспешно искать тебя и ждать, - с каким-то отчаянием в голосе ответил он.

- Но почему ты меня искал? – спросила я, сбитая с толку, и в то же время, чувствуя тепло в груди от этих слов.

- Потому, что я люблю тебя. Ты моя единственная, моя Дармия. Я без тебя жить не могу.

- Не понимаю, - несогласно покачала я головой. – Ты  что-то путаешь. Я хорошо знаю, что такое Дармия, моя мать Дармия моего отца. Мужчина, имеющий Дармию, не может быть близок с другой женщиной.