Гори свет Пересвета!

ГЛАВА 11

Шурка стоял и смотрел на Гриню, который всё ещё размахивал своим трёхпалочным копьём в одной руке и мечём в другой руке.  Он обшаривал поляну взглядом и, не найдя своего княже, вновь прокричал: - Княже, где ты?!

-Эй, вояка, кто ты такой? Я – боярин Афоний, боярин Псковский. Иду на соединение с князем Московским. На помощь к нему. А ты кто? Какого княже здесь ищешь? – Боярин Афоний говорил, стараясь спрятать за спиной свою надутую ценность. 

Гриня сфокусировал свой мечущийся взгляд на боярине и увидел стоящего рядом с ним глухонемого Нила. Он  заморгал и попятился назад.

- Стой! – Приказал ему боярин Афоний. – Стой, смерд! На колени! Отвечай мне! - Боярин Афоний не заметил, как замахнулся на Гриню своею «драгоценностью». 

И в это время воскликнул боярин Андрей: - Афоний, что ты делаешь? Береги дух Луки!

Боярин Афоний и Гриня замерли на месте, уставившись на надутый презерватив.  Шурка быстро  подошёл к Грине и, обойдя его вокруг, предстал перед ним в образе княже Лавра, укрытого капюшоном.

- Гриня, олух царя небесного, скажи им, что ты заплутался в лесу. Ищешь своего княже. Вы едете из Пскова в Москву к его отцу. – Успел прошептать Шурка Грине, прямо в лицо. Он ещё раз сделал круг вокруг своего  оруженосца и вернулся к боярам уже глухонемым Нилом.

- Так ты будешь говорить или нет? – Боярин Андрей заменил в допросе своего брата. – Говори,  кто ты? Или я прикажу тебя пороть!

Гриня упал на колени, побросал своё оружие на землю и, отдавая полоны, залепетал: - Я – олух царя небесного,  я – олух царя небесного…. – Он подполз к боярину Афонию и поцеловал ему свободную руку. -  Я, Гриня. Слуга и оруженосец княже Лавра. Он домой возвращается в Москву. А я его потерял…. – Вновь запричитал Гриня. – Где он, мой княже? Как же я без него покажусь  перед отцом его да наставником. Проклянёт меня  свет Пересветушка…. Не выполнил я его наказа… Не выполнил…

- Кто такой, Свет Пересветушка? – С удивлением в голосе спросил брата Афоний. Тот в ответ лишь пожал плечами.

- Видно он ума лишился. – Тихо ответил боярин Андрей, потирая больную руку.  

Шурка – Нилка тоже промычал что-то невразумительное, дав понять, что  согласен с боярами.  Он вновь подошёл к Грине и быстро стукнул его по лбу. Гриня сел на землю от неожиданности, замер и лишь глаза его быстро моргали.

- Да, совсем свихнулся малый. – Удовлетворённый увиденным, сказал боярин Андрей.

- Только ещё нам и не хватало олуха с его князем. – Заворчал боярин Афоний. – Нам следует их бросить. – Он окинул поляну взглядом и добавил. – Андрей,  нам следует их бросить здесь! Всех! Да быстрее добраться домой. Я же не знаю, как долго дух Луки будет находиться живым в этом сосуде.

Боярин Андрей посмотрел на Любашу и ответил: - Ты можешь их   бросить здесь, а я Любашу с собой заберу. Я её здесь не оставлю. Вернуть дочь боярину Сереброву – это дорогого стоит.

- Что ты говоришь, Андрей?- Боярин Афоний подскочил к брату и ухватил его за больную руку. Андрей вскрикнул, но это не остановило Афония. – Ты же хотел могущества Луки обрести, а променял это на бабу?

- Да потому что я не верю тебе, Афоний. – Андрей попытался отцепить руку брата со своей больной руки, но тот держал её крепко.  – Ты опять меня обманешь. Мне так и Лука говорил. Мол, не верь своему брату, он на глаз  чёрен, да на речи – смутен. Так и есть! Думаешь, я не видел, как ты сам на бояришну заглядываешься… - Андрей внимательно присмотрелся к брату и воскликнул. -  А…а…а…? Я уверен, что ты со мной разделаешься, лишь мы домой вернёмся. Ты и дух Луки заберёшь, а потом ещё и Любашу очаруешь, а меня умертвишь! Подлая душа твоя, Афонька!

- Замолчи! – Прокричал боярин Афоний и дёрнул брата на больную руку.

 И в тот же миг Шурка – Нилка схватил его за запястье и не дал более причинять боль руке боярина Андрея. Нилка с такой силой обхватил запястье боярина Афония, что тот невольно отпустил руку брата и поморщился от боли.

 -  Как ты посмел прикоснуться ко мне, смерд? – Воскликнул Афоний, потирая больное запястье о свой бок. – Ты забыл, что теперь ты мой слуга?!

Нилка отрицательно покачал головой и чуть склонил голову в поклоне.

- Нет! Ты забыл! Так я сейчас тебе напомню, где твоё место! – Боярин Афоний  поискал на себе что-то, но не найдя это, быстро  подбежал к своему коню. Он снял с седла кнут и, чуть помедлив, привязал к седлу надутый презерватив. Возвратился он, держа в руках кнут и слегка им помахивая.

- Мало видно тебя Шестипалый Лука порол. Совсем ты от рук отбился. Но теперь твой новый хозяин покажет тебе, что значит быть смиренным и послушным, если жить хочешь. – Боярин Афоний приближался к брату и Нилки и вдруг на его пути возник Гриня.

Оруженосец Гриня стоял между боярином Афонием и глухонемым Нилом, держа в руке свой меч. Он уже не казался слабым слугой. Он был воином, способным защищать самое дорогое в его жизни. Это так обескуражило боярина Афония, что тот невольно отступил назад.

- Как ты посмел противу меня меч поднять? – Вскричал он, делая шаг к Грине, но тот не отступил. Он тоже сделал шаг к боярину, держа меч наголо.

- Да, как ты смеешь?! – Взревел Афоний. – Я же тебя зарублю.   

 Он, как ворон, налетел на Гриню, но тут же получил отпор. Гриня оказался не робкого десятка. Он принял удар хлыста боярина Афония на свой меч. Хлыст закрутился на мече Грини. Тогда он дёрнул за   меч, и боярин Афоний лишился своего кнута. Теперь он стоял перед Гриней с неподдельным страхом.

- Я не позволю причинить боль моему княже! – Воскликнул Гриня. – Пусть даже, если он сейчас и глухонемой! Он мой княже и я его защитник!

Боярин Афоний чуть приоткрыл рот от удивления и посмотрел на своего брата.

 - Ты что-нибудь понимаешь? – Спросил он брата Андрея.

 -Я понимаю, что  у меня и Нилки появился защитник от тебя, Афоний. И это мне очень нравится! Пусть даже, если он и глуп, зато надёжен. Ты не посмеешь больше нанести боль и мне и Нилки. Гриня нас защитит от твоего безумия. Смирись с этим, брат.

- Да ты видно забыл своей боярской чести!  - Вновь вскипел словами боярин Афоний. – Прячешься за спины юродивого и глупца? А ровня ли они тебе, Андрей? Как ты очистишь себя перед боярами псковскими, когда они спросят: а честен ли ты был перед родом своим?

Шурка – Нилка внимательно следил за боярином Андреем. По его лицу было видно, как неприятны ему слова брата. И Шурке вдруг стало жалко, что не тот «словил» его пулю. Но он ещё был и приятно удивлён храбростью Грини.

«Молодец, Гриня!- Мысленно восхитился своим оруженосцем Шурка. – Была бы моя воля, дал бы тебе медаль за отвагу. Не испугался гнева боярского. Дал ему отпор. Если боярин Афоний не угомонится, то, боюсь, он и по зубам от Грини получит».

Шурка также заметил, что все десять воинов уже закончили свою работу. Они захоронили всех своих мертвецов и теперь с интересом  наблюдали за  стычкой между боярином Афонием и Гриней. Они уже стали толпиться и смыкать ряд за его спиной. Боярин Афоний это понял, и его маска страха на лице стала меняться на  высокомерие и брезгливость.

Это заметил и Гриня. Он невольно посмотрел на боярина Андрея и Нилку, затем бросил взгляд на Гордея, который продолжал стоять статуей и только сжимал кулаки от злости. Затем он кинул взгляд и на девушек, но  только тяжело вздохнул. 

Боярин Афоний усмехнулся, и понял растерянность Грини. Он сделал шаг к нему и насупил брови. Но и Гриня не отступил. Он ещё выше поднял свой меч и тоже сделал шаг к боярину Афонию. Между ними  расстояние было не более двух метров и обстановка явно накалялась.

И вдруг лошадь боярина Афония, к седлу которой был прикреплён надутый презерватив с мнимым духом Шестипалого Лука, чего-то испугалась и взбрыкнула. Презерватив задел за ветку дерева и вдруг… лопнул.   Звук - хлопок  на мгновение всех испугал и даже заставил чуть присесть. И вдруг закричал боярин Андрей.

 - Афоний, где дух Луки? Куда он делся?

Боярин Афоний быстро оглянулся и, не найдя свою драгоценность, издал  вопль.

- Где он?! Что с ним случилось?!

Афоний бросился к своей лошади и нашёл на седле только непонятную вещь, трепыхающуюся на кожаном ремешке. Он с трепетом  взял её в руки и зачем-то  понюхал. И вдруг, развернувшись лицом к брату, прокричал: -  Что нам теперь делать, Андрей? Что нам теперь делать?...  .

- Что нам делать? – Повторил слова брата боярин Андрей.

- Это ты виноват, что Лука пропал! – Перешёл в нападение боярин Афоний Он стал приближаться к брату с явной ненавистью в глазах. – Ты потерял гордость и честь боярскую, встав за спину юродивому и глупцу. Вот Шестипалый Лука и взбунтовался! И чем мы теперь  гордиться будем? Силы у нас нет.  Мощи колдовской Шестипалого Луки тоже нет! Мы теперь не можем даже  охрану для себя  иметь из богатырей Луки! Что нам теперь делать? А, брат Андрей?!

Шурка слушал разглагольствования боярина Афония  и  понимал, что пришла пора «возродиться в самого себя».  Он мысленно прикинул сложившуюся обстановку.

«На стороне боярина Афония было десять  воинов разной национальности и только два из них были славянами. Пять воинов продолжали спать на земле.– Шурка присматривался к богатырям за спиной боярина Афония и понимал, что они не очень-то и дружны между собой, то есть на помощь друг другу не пойдут. – Хорошо! На нашей стороне были два воина, Гриня и Гордей, девушка – боец Забава, и  спецназовец Александр Светлов. Итого четверо против одиннадцати. Явный перевес противника. Но, если считать, что Гордей возьмёт на себя трёх воинов, Забава – двух, Гриня – тоже двух,   то ему останется совладать с тремя воинами. Не так уж и плохо для хорошей заварушки!»

Терять было нечего, и Шурка решился. Он скинул с себя плащ Шестипалого Луки и прокрутил на пальце свою кольцо. И тут же услышал одновременный  ох всех людей на поляне.

Любаша, Гордей и Забава, а за ними и Гриня охнули с удовольствием и восхищением, а все остальные с явным испугом. Некоторые воины за спиной боярина Афония даже присели или свалились  на землю. И не мудрено…

Перед всеми на поляне стоял богатырь в рубахе с красной вышивкой. Его курчавые волосы связаны тонким кожаным ремешком на затылке. Красивое и мужественное лицо нахмурено. Он внимательно смотрел на боярина Афония и не испытывал страха перед ним. Куда делся глухонемой Нилка, вечно со страхом, лебезящий у  ног братьев бояр?!

Боярин Афоний сглотнул слюну и тихо спросил:- Кто ты? Откуда ты здесь взялся? – А, когда к этому богатырю подошёл ещё один, недавно стоящий неживой статуей, и встал   рядом, боярин повысил свой голос. - Где Нилка?  Что вы с ним сделали? Кто вы такие?

- Мы-то русские люди! Мы - руссичи! А вот кто вы, братья бояре? – Спокойно ответил Шурка. – Я князь Лаврентий Боголюбский! А это, - Шурка положил руку на плечё Гордею, - мой брат названный Гордей Родина! Прошу любить и жаловать.

- Что?! Мне, боярину Псковскому, жаловать смерда, пусть даже и названного брата князя? – Взревел боярин Афоний. – Да никогда в жизни! Пусть падёт передо мной ниц, а не то…

Но договорить Афоний не успел. Шурка ухватил его за ворот боярского наряда и притянул к себе.

- Ну, и редкостная же ты дрянь, боярин Афоний.- Сказал он, глядя в глаза боярину. – Это тебе следует кланяться ему, потому что завтра на рассвете битва будет. Великая битва, которая в веках прославит именно род Гордея, а не твой. Именно такие, как Гордей да Гриня сокрушат войско Мамая. И руководить войском буде  Московский князь Дмитрий. И прозвище ему народ русский даст. Дмитрием Донским его будут величать. И победить он Мамая завтра 8 сентября 1380 года. И сбежит с земли русской этот мурза, скроется в своём Лукоморье, да и сгинет в нём. Помни это! До конца своей жалкой жизни, помни! 

Шурка отшвырнул боярина Афония в сторону его брата. Боярин Андрей поймал брата и чуть скривился в лице, не то от боли в плече, не то от стыда за брата. Но на них Шурка больше внимания не обращал. Он обратился к десятку воинов, которые даже не попытались  прийти на помощь своему боярину.

- Послушайте меня, воины. – Сказал он. - Вам предстоит сделать выбор. Или вы продолжаете служить боярам или перейдёте на защиту Руси.

- Не верьте ему, воины мои! – Вскричал боярин Афоний, оттолкнув от себя своего брата. - Не будет никакой битвы! Никто этого знать не может! Всё это ложь! Никто на Руси не посмеет встать супротив  великой орды. И нам не стоит бояться Мамая. Он нас защитит! Мы выплатили ему дань! Всю сполна выплатили! – Он приблизился к Шурке, но близко не подошёл,  и прищурившись заговорил. – Надо ещё посмотреть, что ты за князь такой? Не слышал я ранее о княже Боголюбском! А может ты самозванец?

И тут вскричал Гриня. – Это княже Лавр Боголюбский! Голову свою даю за моего княже! -  Он вклинился между Шуркой и Афонием. – Отец его князь Московский послал его на учение к крёсному отцу. И  княже мой пошёл за ним,  за отцом своим крёстным, свет Пересветом, в помощь войску князя Дмитрия на побоище Мамая.

- Замолчи, смерд, ты врать-то  тоже можешь. – Усмехнулся боярин Афоний.

Шурка понял, что воины боярина Афония полностью на его стороне. Некоторые даже закивали в согласии его словам.

- Перестань, Гриня, бисер перед свиньями метать. – Спокойно сказал Шурка, положа руку на плечё своего оруженосца. – Пусть не верит нам, зато может поверить своему брату.

- Так значит, боярин Афоний, ты Мамаю дань выплатил всю сполна? – С усмешкой в голосе продолжил говорить Шурка. - Это не те телеги с тюками из телячьих шкур, которые привёз в стан Мамая твой брат, боярин Андрей, во главе с Шестипалым Лукой?

- Да! – Гордо ответил боярин Афоний и так же гордо посмотрел на своего брата. – Мы откупились от Мамая! Более того, мы просили его поставить нас во главе бояр Псковских и ценный подарок дали. 

- Да сгорела вся твоя дань, и ценный подарок синим пламенем вместе с шатром Мамая! – Воскликнул  Шурка, усмехаясь. – Так что все ваши труды пошли прахом и не быть тебе, боярин Афоний, наместником Мамая в великом граде Пскове!

- Врёшь!!! Не может быть?! – Вновь вскричал боярин Афоний и с надеждой посмотрел на брата. – Андрей, что он говорит? Ты же отвёз Мамаю дань и наше прошение вместе с Лукой?

Боярин Андрей с таким ужасом посмотрел на брата, что тот всё понял.

- Сгорела вся наша дань?! Так это правда?! – Голос боярина Афония сорвался на крике. Андрей кивнул в согласии и не успел отстраниться от удара брата. Афоний ударил Андрея сначала по щеке, затем по больному плечу и далее замахнулся, не смотря на завывание от боли своего брата.

Руку Афония остановила рука Шурки. 

- Ты, Афоний видно привык руки распускать? Бьёшь и своих и наших, даже  брата не пожалел. Ох, и мерзкая у тебя душонка, Афонька! – Шурка отдёрнул Афония от его брата и толкнул к его воинам. – И такому хозяину вы хотите служить, что бы быть так же битыми?

И вдруг из числа воинов вышел один белобрысый парнишка. Ростом он был, как Гриня, да и похож на него чем-то. Короткие прямые волосы, курносый нос и масса веснушек на носу. Он смотрел на Шурку  голубыми глазами с явным уважением.

- Разреши мне, княже, примкнуть к вашему войску. Уж больно по душе вы мне. А боярин этот, - он кивнул в сторону боярина Афония, - всю кровушку из меня выпил. Сил более нету, его терпеть, а тут такая возможность от него избавиться.

- Значит, сил нету, а терпишь?

Парень кивнул и извинительно улыбнулся.

- Хорошо. Вставай рядом с нами, братом нашим будешь. – Сказал Шурка и обратился к   боярам. -  У меня тоже нету сил вас больше терпеть.  Надоели вы мне!  Мне дело следует делать, а не с вами попусту болтать. Прощайте, бояре, нам всем в пути пора. Вон, уж солнце на закате…

- Иди, не держим. – Со злостью в голосе, произнёс боярин Афоний, но заметив, что Любаша подошла к ним с улыбкой и прильнула к груди княже Лавра, вдруг воскликнул. – Бояришна Сереброва здесь останется! Она моя и я её не отдам!

- А тебе ли решать судьбу мою? – Вдруг неожиданно для всех с усмешкой в голосе произнесла Любаша.  – Ты дань Мамаю не сберёг! Ты дух Шестипалого Луки не сберёг! А меня решил удержать возле себя? 

- Но ты же сама говорила, что интерес у тебя к нам. – Боярин Афоний произнёс и с надеждой посмотрел на своего брата Андрея. Боярин Андрей тут же подтвердил слова брата, потирая, потирая больную руку.

- Так я же одурманена была зельем Луки. Не правда ли, боярин Андрей? – Любаша смело смотрела в глаза братьям боярам, не отрываясь от груди Шурки. -  А вы, по слабости ума, поверили этому. А теперь освобождена от дурмана. Нет больше Шестипалого Луки и его власти над людьми! Я свободна в выборе!

Любаша обняла Шурку за шею и крепко поцеловала.

- Дурни вы, братья бояре! – Воскликнула она, опьянённая поцелуем. – Не уж то вы подумали, что  я, Сереброва Любаша, променяю своего сокола, своего княже Лавра, на такую мелочь, как вы? Мы же с ним одной судьбой связаны. Мы с ним и дань вашу сожгли и Шестипалого Луку сгубили. Вас здесь вокруг пальца обвели и Мамая победим в битве  великой,  а вы сидите здесь и не мешайте нам, а то вернёмся и  накажем.

- Чтобы ты ни говорила, а останешься с нами, бояришна. – Произнёс боярин Афоний и посмотрел на брата. 

Боярин Андрей нерешительно кивнул и решил поддержать брата.

- Бояришна, одумайся! Нас ты знаешь, мы с братом - бояре знатные и горя тебе не принесём. А, мало ли кем, могут назваться люди, не имеющие даже боярской одежды. Ты посмотри на этих людей. Они же одеты в грубую крестьянскую одежду. В холстину и дерюгу. Как же они смеют представляться великой знатью? Не верь им, бояришна, они тебя обманывают, что бы выкуп за тебя взять от отца твоего боярина Сереброва.

- Верно, Андрей говорит. – Тут же подхватил брата боярин Афоний. – Ты только послушай, что он навыдумывал. – Афоний ткнул пальцем в сторону Шурки. – Битву какую-то выдумал. Завтра на рассвете, мол, сражение здесь будет. Что за глупость?! Мурза Мамай пришёл дань собрать золотой орде, а не сражения устраивать. Вот мы с братом, заплатили, и он нас отпустил с миром. Порядок на Руси должен быть, а золотая орда тому  оплот.

- А знаешь, почему тебе нравится, боярин Афоний, жить под татарской ордой? – Вдруг спросил Шурка, делая шаг в сторону боярина Афония.- Потому что не ты под этим гнётом живёшь, а простой люд! Он несёт на своих плечах весь твой оброк для орды да ещё и жизнь тебе сладкую устраивает.

- Так жизнь наша устроена! – Воскликнул боярин Афоний. – Кто-то рождён боярином, а кто-то рождён смердом. Ты, - он обратился к Любаше, - рождена бояришной, так не позорь свой род. Иди к нам и встань рядом.

Любаша в негодовании подбежала к боярину Афонию и, встав гордо перед ним, воскликнула: - Не тебе указывать, где мне стоять и что делать! Мой род: отец, брат и я, мы помогаем князю Московскому Дмитрию, который выступил против орды! А ты… 

Боярин Афоний не дал ей договорить. Он схвати Любашу за руку и, резко развернув её к себе спиной, прижал к своей груди. Шурка рванулся к ним, но его остановил крик боярина.

-  Воины мои, приказываю зарубить этих смердов. Они против бояр пошли, против самого мурзы Мамая! Поднимите их на свои копья  и мечём зарубите!

Боярин Афоний быстро оттащил Любашу к костру, а на его место выстроились в ряд девять воинов с мечами наголо да копьями.

Шурка быстро осмотрел свой немного численный отряд. Он, Гордей и Забава могут рассчитывать только на свои кулаки. И только у Грини и веснушчатого воина были мечи. И это всё против девяти вооружённых воинов. И вдруг…

Вдруг из ряда неприятеля вышел другой славянский воин, который быстро подбежал к веснушчатому бойцу из отряда Шурки и произнёс: - Не могу я так, Сема! Не могу я противу тебя идти! Не могу.  Прости, что обиду затаил на тебя. Ты ушёл, а меня с собой не позвал. Я в обиду впал…. Но теперь, когда мы супротив стоим, не могу я на тебя свой меч поднять! Уж лучше мне рядом с тобой битым быть, а не погибать от твоей руки.

Сема,  веснушчатый парень и боец,  хлопнул друга по плечу и ответил: - Это ты меня извини, Проша.  Но я  сильно скучал по тебе и переживал, что ты не пошёл за мной.  Мы столько вместе пережили! Вставай рядом, друг!

Проша улыбнулся и встал рядом, но вдруг повернулся лицом к Шурке и произнёс: - Разреши и мне, княже, встать в ряды твои и послужить тебе! Да не побрезгуй принять от меня копьё моё. Я гляжу, что ты совсем без оружия. 

Шурка улыбнулся в ответ, кивнул и принял копьё. Он прикинул его на руку. Деревянное древко копья в диаметре около 5сантиметров и длиной около 3 трёх метров, было довольно тяжёлым. На конце копья был железный наконечник.

«Интересно? Что это за дерево? – Мысленно спросил себя Шурка, прикидывая вес копья. – Тяжёлое. Килограммов семь – восемь. Да! Такое, если подденет, да проткнёт человеческое тело, то и поднять его над землёй сможет, не сломается. Грозное оружие».

- На, Гордей, держи!- Сказал Шурка, передавая ему это копье. – Оно тебе сподручней. А у меня другое оружие есть. -  Он вынул из сапога свой нож десантника и вооружился им.

И вновь все услышали голос боярина Афония.

- Приказываю уничтожить самозванцев и предателей! – Закричал он. 

И его  воины повиновались.  Шесть воинов опустили свои пики, а два воина татарина оголили свои мечи.

- Я беру на себя татар! – Крикнул Шурка отскакивая от Гордея в сторону воинов татар. Он успел увернуться от одного удара татарского меча и перехватил руку воина. И, заломив его руку за спину воина, ударил татарина по спине коленом, одновременно поднимая его руку ещё выше. Раздался явный хруст, и татарин завопил он боли.

В это же время Шурка услышал голос Гордея.

- Забава держи копье и  встань мне за спину! – Вскричал он, перекинул копьё в руки Забавы и тут же поймал два копья себе под мышки.

 Перед тем, как разделаться со вторым воином татарином и уложить его переломанное тело рядом с его другом, Шурка увидел, как Гордей, упёрся в землю обеими копьями противника и поднял воинов над землёй. А дальше их уже встретила Забава. Одного воина она сшибла копьём по его голове, а другого приняла на своё копьё прямо «пятой его точкой».

«И смех и грех! – Только и успел подумать Шурка, глядя по поверженного ею воина. – Молодец, Забава!  Просто гром – баба!»

Он оставил Гордея, который уже разбирался с помощью своих кулаков ещё с двумя воинами, и поспешил на помощь двум братьям славянам. Он понял, что Семён и Проша уже раненые, но продолжают бороться на мечах.

«Видно, копьями их поранили». – Только и успел подумать Шурка, метнув в сторону одного из противников свой нож. Этот воин был особо напорист и рьян. Он нападал на раненого Прошу, стараясь пригвоздить его к большому дереву. Но  нож десантника его остановил.

Он обернулся на спешащего к нему Шурку, и  оставил в покое  Прошу.  Нож продолжал торчать из его спины, но это не помешало ему двигаться на противника, не опуская своего меча. Он  замахнулся, но Шурка его опередил. Ударом ноги в прыжке, Шурка выбил из его рук  меч, а вторым ударом через прыжок вокруг себя, уложил воина на землю, и больше он уже не шевелился.

- Ну, как ты, Проша? Сильно ранен? -  Заботливо спросил Шурка парня, одновременно освобождая свой нож из защитных лат поверженного им воина.

- Ничего! Живой! – Ответил Проша, указывая пальцем на своего противника. – Как ты ловок, княже! Никогда раньше такого не видел! – Восхищение у парня было не поддельным.

- Учись, Проша, пока я здесь. – Усмехаясь, сказал Шурка, быстро оглядывая побоище.- Ой, надо помочь Сёмке.  Ты постой тут, а я ему помогу!

Шурка побежал к веснушчатому парню, у которого меч был выбит из рук. Двое воинов атаковали его. Но Сёма успел подобрать в земли чьё-то копьё и теперь принимал удары меча на древко копья.

- Эй, вы, забияки! – Окрикнул воинов   Шурка. – Не честно вы себя ведёте. Двое на одного!

Один воин, по виду из черкесов, бросился на Шурку и тут же получил удар в челюсть, который опрокинул его на землю.  Воин упал, а меч от взмаха его рук, отлетел довольно далеко. Но воин не успокоился. Он быстро вскочил с земли и с диким рыком бросился на Шурку. 

Шурка отскочил в сторону, одновременно ухватив, метнувшегося рядом с ним воина, за руку и с силой дёрнул её на себя и ему за спину. Воин взвыл и с вывихом руки повалился на землю. Он продолжал стонать, привлекая внимание своего собрата, который с испугом уже смотрел на Шурку и позабыл о Сёме.  Он  быстро осмотрел «поле битвы». Из всех воинов бояр на ногах стоял он один. Все остальные лежали на земле с различными ранами и стоном. 

Шурка сделал к нему шаг и рыкнул на него. Этого было достаточно, что бы воин быстро попятился к кустам и вскоре скрылся в них с диким криком.

Шурка усмехнулся и, глядя на Сёму, сказал: - Вот умеет же противник убегать! Всегда этим восхищался, когда смотрел фильмы о войне. И на каждой войне они драпают с воплем и криком. И каждый раз по-разному. Вот этот? Ушёл задом… - И тут  он понял, что говорит что-то не то. Он усмехнулся и, махнув рукой, добавил. -  Не пугайся, Сёма, моим словам. Опять я не то говорю. Извини. Ты лучше скажи, куда ты ранен?

К ним подбежал Проша и, подхватив Сему, усадил его на землю, возле большого дерева. 

- Сема, куда ты ранен? - Спросил  Проша, заботливо ощупывая тело другу. – Сема, куда?

Шурка помог снять кольчугу с тела Семы и только затем увидел кровавое пятно на его левом боку. Он бережно ножом разрезал нательную рубаху воина и оголил его рану. На вид рана была ужасной, но Шурка понял, что ничего в этом не понимает.

- Эх. Надо возвращать назад глухонемого Нила. – Сказал он, почесывая свою макушку.- А я могу тебе только боль снять.

Шурка снял с себя свой пояс десантника и достал капсулу сильным анальгетиком. Освободив иглу, ткнул ею рядом с раной в тело Семы и выдавил её содержимое. 

Оба воина, Сема и Проша, с таким удивлением смотрели на его действия, что даже позабыли о своих ранах.

- Всё, сидите здесь и ждите! – Приказал Шурка, вставая с земли. – Я осмотрюсь и вернусь к вам.- Он хлопнул Прошу по плечу. – Не горюй, вылечим мы твоего друга.

Шурка  обогнул большое дерево, за которым примостились эти воины, и увидел Гордея и Забавой. Они стояли среди поверженных воинов, которые лежали на земле, корчились от боли и стонали, и миловались. Гордей держал девушку в объятиях. Он что-то говорили друг  другу, позабыв обо всё на свете. Девушка гладила богатыря по щеке, а он за её спиной  играл волосами Забавы, пропуская их сквозь пальцы.

- Видно ваша победа так сладка, что вы позабыли о других. – Сказал Шурка, приближаясь к своим друзьям. – Вам не помеха, даже стоны этих бедолаг.

- Ох, княже, как же сладка наша победа. – С улыбкой на устах ответил Гордей. – А ты, княже, дерёшься как-то чудно. Мне так не смочь. Ты, как рысь, ловок  да изворотлив. Я даже не сразу понял, как тебе удалось  без меча уложить двоих на землю. Вроде ты и руками не махал, зато ногами, словно мечами всех сражал. Ох, и здорово! Мне бы так научиться.

- Эх, Гордей, тебе бы поучиться у нашего командира по спецподготовке в подразделении, где я служил. Тебе бы цены не было. Из тебя хороший бы спецназовец вышел.

- Спецназовец? – С удивлением спросил Гордей.- Кто это? Он из рода бояр или князей? Тогда это мне не подходит. Я свободу люблю, да простор. Не по мне хоромы боярские.

Шурка засмеялся и ответил: - Спецназовец – это боец с определённым умением и состоянием души, который любит и свободу, и простор, и не любит боярские хоромы. Так что ты можешь считать себя спецназовцем, правда, на древней Руси.

- Ой, глядите! – Воскликнула Забава, указывая куда-то рукой. – Смотрите! Тай бояришна и Гриня.

Шурка быстро посмотрел в указанном направлении и увидел следующую картину.

Боярин Афоний спешно связывал Любаше руки, поглядывая то на своего брата, то на учинённое им побоище.

Боярин Андрей пытался остановить его словом, но сам  ничего не делал. Он стоял поодаль, держась за свою раненую руку. Афоний не обращал внимания на его мольбы. Он быстро связал руки Любаше и толкнул её к брату Андрею, передав ему и конец её пут. Но отойти он них боярин Афоний не успел. Из-за большого дерева появился Гриня и встал, напротив  них  с мечём наголо.

Он что-то сказал боярам, но браться лишь рассмеялись в ответ.

Боярин Афоний был выше Грини почти на голову и явно не спасовал перед ним. Он выхватил меч у воина, мирно спящего у костра, и сделал шаг к парню. И в это время взвыл от боли боярин Андрей, потому что  Любаша  с силой пнула ему в промежность. Андрей согнулся от боли и повалился на землю. Этого было достаточно для побега и Любаша, схватив с земли палки с привязанными к ним патронами,  поспешила к костру.

Всё это происходило за считанные секунды, Шурка даже не успел подумать, что ему делать. Шары их сухой травы мгновенно вспыхнули и вмиг стали опасны для всех. Куда полетит  пуля из взорвавшегося патрона, трудно было предугадать.

Шурка быстро толкнул Гордея и Забаву за дерево, приказав им, сидеть и не высовываться, и побежал к Грини и Любаше.

- Любаша, бросай палки и сама прячься за дерево. – Кричал он на бегу. – Гриня, беги за дерево. Быстро! Я сказал, беги!

Но вопреки его приказу, Любаша осталась стоять на месте, держа в руке «своё оружие» и целясь им в сторону боярина Афония.

Подбегая к ним, Шурка ударом своей ноги о ноги Грини, тут же уложил его на землю. За мгновение, он одной рукой выхватил из рук Любаши палки, а другой тут же задвинул девушку себе за спину. 

Он успел только повернуть голову и заметить, что боярин Афоний с ухмылкой на устах, сделал шаг в их сторону, как взорвался сначала один шар, а через секунду другой шар на концах палок. Шурка на мгновение прикрыл глаза и тут же услышал вопль боли боярина Афония. 

Шурка откинул в сторону уже бесполезные палки и посмотрел  в его сторону.

Боярин Афоний стоял  в метрах трёх от него и держался за оба своих уха. Сквозь его пальцы стала просачиваться кровь и вот она уже капала на землю. Но боярин боялся даже пошевелиться. Его глаза «вылезали из своих орбит», из них текли слёзы. Его рот был широко открыт,  и издавал  нечленораздельные звуки, вперемежку с всхлипыванием.

Шурка подошёл к нему и, убрав руки от ушей боярина, присвистнул от удивления.

- Вот это выстрел! В самое «яблочко»!  Вернее в  самый центр ушной раковины! Кому скажешь, не поверят. Эх, жаль, что я без фотоаппарата! – Шурка говорил и не замечал, что боярин Афоний  был уде готов упасть в обморок. – Не горюй, горе – боярин, жить будешь. Правда, со сквозным проветриванием в ушах! Зато есть куда большие серьги вставить. – Он засмеялся и хлопнул  боярина Афония по плечу.

Афоний на ногах не удержался. Он пошатнулся и завалился в обморок от потрясений и страха. Шурка подхватил его обмякшее тело и уложил на землю.

- Ну, вот. – Сказал он. – Ещё один раненый, но сейчас не до него.-  Он обернулся к Любаше и спросил. – Люба моя, не знаешь, куда я положил пояс глухонемого Нилки?

‍