Разве это не чудо?

– А ты не маловата выпивать? – предъявил Марк.

– Мне двадцать три! У тебя синдром старшего брата, иногда мне кажется, что тебе не тридцать пять, а все пятьдесят.

– Я и есть твой старший брат! К тому же для меня ты будешь всегда крохой, просившей почитать тебе сказки.

– А для меня ты всегда тот брат, которому до меня нет дела из-за вечной занятости.

– Хватит, – довольно громко выкрикнула я, – давайте просто поедим, выпьем, поболтаем о чём-то. У нас у всех сегодня был тяжелый день.

– Что-то аппетит пропал, – пробурчала Малика.

– Как только ты попробуешь хоть кусочек из того, что приготовила Марта Францевна, передумаешь, – заверила я её.

Марта Францевна уловила мой намёк и пошла накрывать на стол. Фёдор Борисович нашел в закромах бутылку коньяка. Я впервые пожалела, что, следуя моде, не завела винный подвальчик или коллекцию крепкого алкоголя. Просто мне никогда это было не нужно, я за всю жизнь не выпила и двух литров спиртного. Последнее время было слишком много поводов для стресса, а выпивка, поговаривают, неплохой способ снять его.

– Это то, что нам надо! – прокомментировала находку Фёдора Борисовича Малика.

Я была действительно права, аппетит пришел во время еды. Остаток вечера все уплетали запеканку Марты Францевны и в дружной обстановке наконец смогли расслабиться.  Марина и Малика уехали практически сразу после ужина, а Марк, казалось, никуда не торопился. Мы перешли в нарядную гостиную искать вдохновения в пропитанной праздником комнате. Фёдор Борисович где-то раздобыл нам ещё бутылочку сей янтарной жидкости, и мы уже только вдвоём с Марком поглощали этот напиток. Как оказалось, со снятием стресса мы начинали перебарщивать…

– Я тогда ждал тебя до утра, хоть самолёт улетел ещё вечером. Я вглядывался в каждую фигуру, надеясь, что ты не могла со мной так поступить. Я обошел в поисках тебя весь город и объездил полмира. Я познакомился с Кларой полгода назад, она залечила мои раны и была всегда рядом. Почему, как только она уехала по делам, ты вновь объявилась в моей жизни?

– Я даже передать не могу, насколько мне жаль…

– Жаль, что уехала, или того, что объявилась?

– Что всё испортила… Я в течение этих лет каждый день смотрела в экран телефона и отговаривала себя набирать твой номер.

– Почему?

– Считала, что больше не заслуживаю счастья…

По моим щекам потекли слёзы, Я пыталась спрятать их от Марка, но не получилось.  Он повернул моё лицо к себе, посмотрел прямо в глаза, большим пальцем смахнул влагу со щеки, мы на мгновение застыли. Сначала просто смотрели не отрываясь друг на друга, Марк продолжал поддерживать моё лицо, по инерции я подалась вперёд, Марк тоже, и вот наши губы соприкоснулись в поцелуе. Он был совершенно не такой, как тогда. В этот раз Марк целовал меня нежно, едва прикасаясь, или я его целовала, понять было сложно. Поцелуй становился всё напористей, дыхание тяжелым, эти ощущения сводили с ума, рука Марка поползла вниз к моей талии, а я притягивала его голову к себе, и в то мгновение, когда он оторвался посмотреть на меня, я осознала, что творю.

– О, Боже, Боже, Боже… Что я творю? Нет, нет, нет… Марк, тебе лучше уехать, – причитала я, параллельно моталась по комнате из угла в угол и держалась за голову.

– Ты права, мне лучше уехать, – разочаровано произнёс он, оделся и вышел.

Я наблюдала из окна, как он дошел до ворот, остановился, бросил прощальный взгляд на дом и вышел. Я себя ненавидела, презирала и не понимала, как я второй раз допустила подобное с почти женатым мужчиной. Судя по разговорам Марка, Клара порядочная девушка, искренне его любящая, она не заслуживала такой подлости. Я себе твёрдо пообещала, что не допущу больше повторения инцидента, больше никогда к нему не прикоснусь, сведу к минимуму общение и, если потребуется, вновь исчезну из его жизни.

На следующее утро я встала с чугунной головой. Мне было тошно и от себя, и после поглощения вчерашнего коньяка, даже не знаю, какое из ощущений преобладало. Марта Францевна принесла мне кофе прямо в постель, а я надула щёки, сдерживая весьма неприятные порывы.

– Неееет, только не кофе, – накинув подушку на голову, взмолилась я.

– А что ты хочешь?

– Минералочки, – жалобно пропищала я ей из-под подушки.– Который час?

– Уже десять.

– Десять, о нет! Варя…

– Марк Вениаминович уже приезжал, забрал машину и просил передать, что уехал в органы опеки.

– Я хочу пригласить всех к нам праздновать Новый год. Ты не против?

– Что ты, милая, я же только рада. У меня сердце сжималось каждый раз, когда ты замыкалась в себе, приходила каждый вечер и с тоской глядела в окно или плакала тихо в подушку. Сейчас ты сияешь, наконец вылезла из раковины и показалась миру. Вот бы ещё с подругой помирилась. 

– Да, нужно это будет сделать после праздников, она сейчас всё равно в Париже. Только как мне в глаза ей смотреть?

– Всё наладится! Теперь давай живо поднимайся и приводи себя в порядок.

Противиться командному тону Марты Францевны не было сил. Я поплелась в ванную избавляться от ощущения, что во рту выводок скунсов устроил вечеринку. Наконец приняв божеский вид насколько это было возможно, я открыла гардероб в поисках наряда. Остановилась на сером брючном костюме и блузке, слегка тронула ресницы тушью, а губы светлой матовой помадой, завязав на голове хаотичную гульку, оценила отражение в зеркале. Мне показалось, что выгляжу я вполне сносно. На глаза попался рисунок Вари, я присела на кровать, взяв его с тумбочки. Фёдор Борисович заботливо вставил его в рамочку и поставил здесь. Эта картинка несла в себе такой заряд энергии, что не вдохновиться им было просто невозможно. Когда спустилась вниз, обнаружила там Марка.