Страница 12 из 115
Как я и думала, назначили меня управляющей детского дома. Женщина, что занимала этот пост до того, собрала манатки и растворилась в ночи, не забыв при этом прихватить годовой бюджет приюта. Естественно, провели расследование, но ни виновной, ни денег не нашли. Голос Лиены при рассказе об этом звучал особенно сухо. В общем, расследование было для отвода глаз, а по факту на детей-сирот всем по большому счету наплевать. Местный мэр, как я окрестила управляющего областью, от чужой проблемы отмахнулся. Мол, деньги получили? Получили! А то, что у вас их украли, уж извините, — только ваши заботы, вот и решайте их самостоятельно. Живите целый год как хотите.
Два месяца Лиена с мужем тянули этот приютский дом как могли. До моего появления. Сейчас же эта проблема, как и многие другие, в наличии оных я не сомневалась, ляжет на мои хрупкие плечи.
И стало вдруг ясно, почему женщина ела кашу, а мне подали что повкуснее. Я уж про себя решила, что она какой-то диеты придерживается, а тут, оказывается, есть нечего, вот и вся диета. Хочешь не хочешь, а похудеть придется. Всё просто.
Ладно, оставим лирику.
Сотрудников было всего четверо: Лиена, заправляющая всем, её муж Диего, выполняющий по дому тяжелую работу, Марьяна, следившая за младшими воспитанниками, и дед Ульх, что официально числился сторожем. Конечно, все понимали, чего стоит такой сторож — дед был в годах: ни зрения, ни силы, ни здоровья. Но никто не гнал его на улицу. Во-первых, он как мужчина имел среди подростков некий авторитет и мог приструнить особо расшалившихся или, хуже того, зарвавшихся, во-вторых, на его место никто другой идти не хотел. Да и, что ни говори, старика тут любили.
Все эти люди до сих пор не разбежались по двум причинам: добрые сердца, не позволяющие оставить сирот, и отсутствие мест, в которые можно было бы уйти. Марьяну из дома выгнал муж, голословно обвинив в измене и шустро заменив её другой женщиной. У Диего и Лиены сгорело всё хозяйство, и они в один миг превратились в нищих. Податься было некуда. Дедушку Ульха выставил на улицу собственный сын, сообщив, что ему нужно куда-то привести жену.
Воспитанников много. Сейчас в доме сорок три ребёнка и ещё десять в резерве, возрастом от двух лет до шестнадцати. В резерве — значит ребятам ещё не исполнилось семнадцать лет, а из детского дома они сбежали в поисках лучшей доли. И если вернутся, я обязана их принять. Официально жить в приютских домах дети имеют право ровно до совершеннолетия, а дальше вольны идти на все четыре стороны. Государство их никоим образом не обеспечивает и жилье не предоставляет. В общем, полнейший мрак. Всё гораздо хуже, чем в моём мире, хотя и там система далека от идеала.
У меня столько людей в подчинении никогда не было, а тут воспитанники. Они-то от меня зависят целиком и полностью. Я, конечно, общалась с приютскими ребятишками, но одно дело, когда ты к ним приходишь с подарками, немного повозишься и возвращаешься к своей жизни, оставляя все заботы и воспитание на профессионалов. И совсем другое — когда… А сейчас нужно взять бразды правления, не имея никакого опыта и знаний.
От вырисовывавшейся перспективы голова шла кругом, а волосы вставали дыбом.
— Ладно, с этим всё понятно. — Положение аховое, конечно, ничего не скажешь. — Что у нас с припасами?
Два месяца без содержания, сорок три ребёнка да четверо взрослых. Чем они питались? Неужели голодали?
— Их немного, но ещё месяц протянем. Есть крупа, мука и несколько банок разносолов. Девчонки, пока лето, бегают в лес за грибами и ягодами, мальчишки рыбачат. Да и деревенские понемногу помогают, кто овощей даст да зелени, кто молока да яиц.
— Кто занимается готовкой?
— Последние два дня я сама готовлю. До этого была повариха, но сбежала, — не сдержав эмоций, женщина едва слышно произнесла какое-то ругательство себе под нос, на что я лишь бровь приподняла в изумлении. Спрашивать не пришлось, Лиена пустилась в объяснения: — Прошлая управляющая ей хорошо платила — сама любила вкусно покушать, а заодно и дети были более-менее сыты. Я за те два месяца смогла заплатить ей из собственных сбережений, а на этот месяц денег не было. Сказала ей сразу, мол, так и так, платить тебе нечем, предупредила по-человечески, а она тут же вечером и уволилась. Я не додумалась сумки проверить, а потом как заглянула в холодильную яму, да и поняла, что курину эта змея стащила.
Тут уж я сама едва не выругалась.
Да, везет, конечно, им на порядочных женщин. Одна деньги утащила, другая мясо. И ведь ни одна из них не подумала, как будут жить почти полсотни детей.
Ни стыда, ни совести.