Страница 5 из 55
Все происходящее выглядело нелепым. Неказистым. Смешным в худшем значении этого слова. От этого осознания Николай злился все больше. Раздражение росло внутри словно снежный ком, быстро скатывающийся с большой горки. Зато оно придавало сил и смелости.
Социологический факультет располагался в конце правого крыла. Коля надеялся, что занятия здесь уже закончились, но нет, группки студентов сновали туда-сюда, кто-то о чем-то рассказывал седому преподавателю, застывшему с портфелем в руках посреди коридора, из одной аудитории разносился зычный женский голос, словесно распинавший какую-то Машу. Коля выбрал из ватаги самых непримечательных двух девчонок, стоявших у окна, и подошёл к ним.
— Привет! Слушайте, мне бы Михаила Костина отыскать, не видели?
— Костин? — наморщила лоб блондинка в зелёном платье. — Это с последнего курса? Высокий, темненький, всегда в черной рубашке ходит и смешном свитере с оленями?
— Это кардиган, — тихо поправила ее подружка.
— Да без разницы. Он, кажется, к Лихаревой пошел. По коридору направо, триста пятая аудитория. Его курс предварительно по дипломам отчитывается. Должен быть там.
— Спасибо! — сказал Николай, не чувствуя никакой благодарности, и зашагал в указанном направлении.
У триста пятой аудитории, перешептываясь, стояли несколько человек. У дальнего окна, уже напротив следующего кабинета, о чем-то разговаривали двое парней. В одном Коля, к своему удивлению, узнал значительно повзрослевшего Костина, другой, низкий, худой, верткий, был ему незнаком. Когда дверь открылась, женский голос выкрикнул:
— Симонов! — и собеседник Михаила встрепенулся, шагнул к толпе, стал протискиваться вперёд. Коля счёл, что лучшего момента подойти не найдется, и зашагал к старому недругу.
Ему показалось, что ребро тут же заныло. Вспомнились злые, налитые кровью глаза и плевок:
— Сученыш в выглаженной рубашке! Будешь знать, что языком мелешь!
И — боль. В тринадцать лет ему казалось, что это он весь пополам сломался, а не одно ребро.
Разум почти забыл тот инцидент, а вот тело помнило.
— Привет, Костин.
Натужно-непринужденный тон.
— Мать сказала, ты ей помог?
Михаил развернулся к собеседнику. Окинул его насмешливым взглядом.
— Кто к нам на огонек свечи пожаловал! Маменькин сынок!
Было глупо бояться этого худого жилистого парня посреди людного коридора. Но Коля ничего с собой не мог поделать. То, что случилось семь лет назад, навечно записалось на подкорку головного мозга.
— А ты не-маменькин сынок, потому что ей на тебя насрать. Что дальше?
На лице Михаила ничего не дрогнуло, но взгляд потяжелел.
— Ничему тебя жизнь не учит, Рязань.
— Я тороплюсь. Что мне сказать матери? Что ты ей солгал?
Михаил улыбнулся.
— Передай, что все было очень вкусно, — сказал он и отвернулся к окну.
Коля переступил с ноги на ногу. Блин, и что делать?
— Разочаруешь последнего человека, который тебе верит по собственной глупости?
— Мне насрать. Глупость твоей матери — не моя проблема, а твоя.
— Мне так ей и передать?
Михаил пожал плечами.
— Если яиц хватит, можешь и так.
Кулаки чесались врезать подлецу по морде, но не посреди же института! Ещё до матери дойдет!
— Как был дерьмом, так и остался, — вынес вердикт Коля и развернулся к врагу спиной.
— Ты тоже порядочный кусок говна, мамин мальчик.
Николай, не оборачиваясь, показал как и зашагал прочь. Ребра целы, и то хорошо. Вслед ему донёсся обидный смех.
— Эй, дитё! Лови!
Коля инстинктивно развернулся и поймал белый пакет. Испугался, что это подстава, но руки нащупали мягкое содержимое. Варежки?
— Не мерзни, малипусенька! — крикнул ему Михаил насмешливо. Стоявшие у триста пятой аудитории четверокурсники рассмеялись.
— Чмо, — громко сказал Николай и пошел прочь.
На повороте Коля всё-таки не выдержал, обернулся. Михаил по-прежнему стоял у окна, только теперь обнимал за талию какую-то молоденькую девчонку в джинсовом сарафане. Девчонка сосала чупа-чупс, то и дело вынимая его изо рта, чтобы что-то эмоционально рассказать, размахивая тонкими руками, увешанными какими-то безвкусными браслетами. Коля на всякий случай запомнил и Симонова, протискивающегося обратно к другу сквозь толпу, и девчонку.
На всякий случай.
Пакет Коля открыл только на улице. К его удивлению помимо связанных мамой варежек в нем обитала ещё обёртка от шоколадного батончика, магнитная закладка для книг и телефон. Не супер-дорогой, но всё-таки весьма приличный. Первым порывом Коли было вытряхнуть все в мусорку (возможно, вместе с варежками), потом его посетила более здравая мысль, что не грех попробовать телефон разблокировать. Ну хотя бы для того, чтобы посмотреть, чей он. Может, конечно, по дурости и Костин забыл его, а может, Колю хотят поссорить с кем-то неизвестным, подставив. В том случае возвращаться в институт ради этого уже глупо. А утром он непременно отнесет его в деканат, сказав, что нашел на полу коридора. Но вдруг — и вправду дурак-Михаил потерял? Он же отморозок. А у них в голове как у Винни Пуха — одни опилки.
Наметив план действий, Николай уже более бодро зашагал к остановке.
— Эй, парень! Как проехать на улицу Ленина?
Коля остановился. Посмотрел на водителя серебристой иномарки, потом — на памятник на противоположной стороне улицы.
— Э… Сейчас надо пря…
Слева скользнула тень — удар под дых — открылась дверь — его грубо затолкали внутрь машины. Щеки коснулось что-то холодное, металлическое.
— Не дури, парень. Ясно?
Коля ответил бы: «Ясно,» — если бы смог вдохнуть.
Водитель ударил по газам.
Глава 3. Спасти кошку
На мерзлую землю летели вперемешку тетради, пара ручек, клок бумаги с телефончиком какой-то первокурсницы, о которой он забыл спустя неделю после получения знака внимания (но несколько дней это грело его душу, да), шпильки Лены, которые она имела привычку разбрасывать в самых неожиданных местах, несколько презервативов, недавно купленный нож, листочки с акциями магазинов чуть ли не прошлогодней давности…
… Варежки, телефон…
Лысый мужик в военной куртке М-65 отбросил пакет в сторону, поднял телефон.
— Оно?
Второй, мужчина в пальто и шляпе, с седыми усами и длинным морщинистым лицом, взял находку, повертел в руках, потом попытался ввести пароль раз, два — и телефон сдался, согласно пикнув.
— Он.
Сидящий прямо на холодной земле Коля вздрогнул. Мужчина в пальто перевел взгляд на него. Если бы не парни с пистолетами за его спиной, он вполне мог бы сойти за институтского преподавателя или даже какого-нибудь благонравного ученого. Удивительно, как обманчива бывает внешность!
— Откуда это у тебя, пацан?
Коля открыл было рот, чтобы сказать, что это не его, но посмотрел на идеально вычищенные зимние туфли и понял: не поверят. Можно сколько угодно кричать, что «случайно» уронил недруг или же, наоборот, подставил его специально, но такие ребята подобным ответом не удовлетворятся. К недругу, может, и пойдут, но сначала закопают Колю. Для профилактики.
Николай сглотнул. Это несправедливо! Он же не причем!
— Нашел, — почти честно признался он. — На соцфаке. Хотел в деканат отнести, но…
Из-за неожиданности удар вышел вдвойне болезненным.
— Мальчик, ты знаешь, сколько стоит информация, которая прячется внутри этого милого гаджета? Гораздо дороже твоей жалкой жизни. Ещё раз: где взял?
— На…соц…фа…ке…чет…вертый…курс. ход…дили…дип…лом с…дав…вать. Навер…но кто-то… из них…
Согнувшийся от боли Коля не видел лица важного мужчины в шляпе, но отчего-то знал, что тот смотрит на него сверху вниз изучающе. Как на глупое насекомое. Не особо противное, но и не то, чтобы интересное. Стоит махнуть рукой — и шестерка прихлопнет мелкую тварь одним движением. А если потребуется — будет отрывать крылышки-лапки по часовой стрелке так долго, как пожелает босс.