Страница 20 из 23
Юрий вернулся немного погодя, катя перед собой столик со стоявшими на нём - початой бутылкой какого-то вина, двумя бокалами и парой плиток шоколада, вазой с фруктами и виноградом, и парой тарелок с сыром и колбасой.
При виде столь богато сервированного столика, у Ксении, с утра ничего не имевшей во рту, кроме «маковой росинки», слюна наполнила рот, и она непроизвольно сделала глотательное движение.
Вероятно, Юрий заметил, стесняясь своего желания немедленно наброситься на «вкуснятину», подумала Ксения, но потом решила - ну и, подумаешь! Он же теперь мой родственник! Почему я должна его стесняться?
Заинтересовавшись формой винной бутылки, она решительно протянула руку и, взяв, вначале стала рассматривать этикетку - «Рымникское» было написано на ней. Ага, не «нашенское», прошептала она, и форма бутылки какая-то интересная - пузатенькая, не то что наши поллитровки. Рассмотрев и повосхищавшись её формой и красочной этикеткой, поставила обратно на столик.
А Юрий, неправильно поняв её действие, быстро откупорил бутылку, разлил по бокалам янтарную, словно впитавшую энергию летнего солнца жидкость и, подав развёрнутую до половины шоколадку, бодрым голосом произнёс:
- Ну, что, «невестка», давай выпьем за более близкое знакомство!
Что-то в его интонации, при слове «близкое», не совсем понравилось ей. В его предложении прозвучала какая-то двойственность, и это немного насторожило её. Но, подумав, что это ей показалось (он же теперь её родственник), она решила, тоже с шуточной интонацией, ответить.
- Что ж, деверь, давай выпьем за «знакомство», - и она пригубила вино из бокала.
Дотянувшись до вазы с фруктами, оторвала виноградную ягоду и, положив в рот, разжевала.
Вино её понравилось - немного, самую малость сладковатое, оно источало еле уловимый запах летних трав, и не было противным.
- Не, не, так не пойдёт!- запротестовал Юрий, - за первое знакомство пьют до дна.
Она взглянула на родственника - вроде бы в его взгляде ничего «такого» нет. И она, произнеся: «За первое знакомство можно и выпить», опорожнила бокал.
Напрасно я выпила до дна на голодный желудок, подумала она, почувствовав, как хмель растекается по её телу и дурманит голову. А Юрий, пока она разбиралась в своём состоянии, уже целовал её, сильно и настойчиво.
Она попыталась откинуть голову назад от ненужного ей поцелуя, но спинка дивана помешала. Тогда она начала уворачиваться от него, но прижатая к дивану, осыпаемая поцелуями, она вдруг поняла - это губы Андрея захватили её в плен. Боже, как же так, она не может ошибаться - её целует Андрей! Но, как такое может быть? Что со мною происходит, ничего не понимая, совсем растерялась Ксения. Что за мистика? Откуда здесь Андрей? Я же пришла к Юрию!
Но тело её уже начало терять напряжённость, начало поддаваться горячим настойчивым ласкам, и… желание любви захватило её.
Юрий! Андрей! - прошептала она и, окончательно побеждённая желанием, закрыла глаза и перестала сопротивляться. А он, как только ослабло её сопротивление, подхватил на руки, и понёс в спальню.
Под его настойчивыми, требовательными ласками в ней просыпалось что-то низменное, животное. В ней просыпалась другая женщина - зверь! Она кусалась, вонзала ногти в его тело, царапала, вскрикивала от нахлынувшей животной, не контролируемой страсти. Она раз за разом тонула в тёмном омуте экстаза, и вновь выплывала…
Устав от постельной баталии, она прикорнула на груди деверя. В голове медленно, словно воды широкой реки, текли мысли. Но одна из них, более беспокойная, более настойчивая, всё не давала Ксении забыться во сне, всё твердила: никогда ты думала, что способна быть такой чувственной и развратной. Никогда даже не догадывалась, что «такая» чувственность может скрываться где-то внутри тебя, и Юрий, а не Андрей, разбудит «это» в тебе.
Но мне так хорошо, как никогда ещё не было, тихонько прошептала она и, смежив веки, уснула!
* * *
Утром, когда ещё сослуживцы не пришли, Ксения уже сидела за своим столом и разбирала записи и пометки, сделанные на конференции.
Как всегда рано вошёл в отдел Александр Николаевич и сразу же направился к ней. Придвинув стул поближе к её столу, чуть кряхтя сел, и начал «допрос».
Они между собой называли такие беседы «допросом». Почему «допросом», Ксения не знала, но ей они нравились. Она на себе испытала, и неоднократно, пользу от таких «допросов». В результате такой беседы-допроса она внезапно находила в своём отчёте ошибку, или вдруг её осеняла какая-нибудь полезная мысль. Ей даже хотелось, когда такая мысль её посещала, крикнуть «Эврика!» Я поняла! И тут же, при всех, поблагодарить начальника отдела за подсказку, но благодарность застывала на губах - она стеснялась.