Страница 96 из 231
Не будите мёртвых.
В нескольких часах пути до Хальдарсвена, столицы владения Кьярдаль, Лиам всерьёз задумался о том, так ли это всё было ему необходимо. Логнар предложил справедливую цену — переговоры в обмен на эликсир, учитывая то, что эльф был в этом настоящим специалистом. Всё чаще он пользовался уговорами вместо угроз, забалтывая нужных ему особ так, что им ничего не оставалось, кроме как согласиться на его предложения. Он гордился своим умением. Это начало наконец-то избавлять его от необходимости убирать за собой трупы, которые его вынуждали оставлять собственные интриги. Для Кильрика он уничтожал любого, кто смел возражать против правления старого короля. Кроме, конечно же, его сыновей...
Лиам нахмурился при виде раскинувшегося в низине каменного городка, такого же пустого и мерзкого, как и весь остальной Север. Было тошно от мысли, что старик, державший его на плаву в Грэтиэне столько лет, готовился отбыть в мир иной. С его кончиной ему придётся покинуть Журавлиный дворец, вряд ли с обещанием вернуться в скором времени, ведь благодаря своим паучкам, притаившимся тут и там в ожидании услышать чужие разговоры, он знал, что кое-кто приготовился ударить его ножом в спину, не успеет и тело несчастного короля остыть. Наследникам он был не нужен, в мире было полно таких, как он — беспринципных умелых шпионов. Но Лиам был верен короне, он действительно желал лучшего для Грэтиэна и собирался вступить в открытую конфронтацию с принцами в случае смерти Кильрика. Они, жадные, глупые и бесчестные, прекрасно знали об этом, а также о том, что он был способен притащить из канавы какого-нибудь самородка, ставшего бы в глазах эльфов истинным королём, ведь каждому было ясно, что сыновья нынешнего короля — не лучшее решение в выборе монарха. Закона о прямом престолонаследии не существовало, эльфы могли избрать кого-угодно, сочтя его достойным. Кого-угодно Лиаму было не нужно, так что придётся либо тщательно искать претендента, либо сматывать удочки и бежать из Грэтиэна.
Он уже обдумывал пути для отступления, если у него пропадёт желание бороться с принцами за престол. Лиам подготовил себе благодатную почву в Китривирии, примостившись там и под боком Дометриана, и в тени подпольной арены. Допускать этих обоих вариантов ему не хотелось так сильно, что он поверил в существование эликсира бессмертия, хотя какая-то часть до сих пор кричала ему, чтобы он вернулся в Грэтиэн и занялся реальными делами, а не строил бесполезных иллюзий насчёт мифического лекарства от смерти. Вернуться, провести последние дни короля у его ложа, избрать преемника — вот чем он должен был заняться, но не этими дикими северянами и их проблемами.
Вчера Лиаму донесли о том, что скончался князь Лутарии, и эта новость опоздала на несколько недель. Он даже не знал, кого они выбрали регентом, или даже рискнули ли посадить на трон неопытного юнца, старшего сына Твердолика. Это прямо выводило его из себя, эта задержка, из-за которой он остался в неведении того, что происходило сейчас в княжествах. Фанет в Китривирии упорно настраивал Дометриана на войну, царь начинал прогибаться, а Лиам не владел достоверной информацией ни там, ни даже на Великой Земле, чувствуя себя слепым и глухим. Он должен был наблюдать за тем, что происходило в мире, чтобы в удобный момент повернуть события в свою пользу. Север отнял у него даже возможность просто следить за жизнью.
Город с холма, на которым они стояли, казался очень маленьким, но лишь до тех пор, пока они не подошли ближе. Тогда миниатюрные каменные дома стали громадинами, нависавшие над ними, словно тучи в дождливом небе. На входе пришлось заплатить стражнику и сдать оружие. В Хальдарсвен отправились только Лиам и Тород, так как город кишел упырями. Впрочем, как и все другие поселения на Севере. Однако в Хальдарсвене было как-то спокойнее, возможно потому, что они были слишком далеко от Ейра и Фулгура, основных мест обитания сехлинов. И люди здесь... Люди здесь пили и больше ничем другим не занимались. Путь Торода и Лиама пролегал через все кварталы, к мрачной угловатой крепости, возвышавшейся над прочими строениями и окружённой неглубоким рвом. Там восседал ярл Кьярдаля, Ларс Оденсон, по прозвищу Бычара.
Когда Лиам попросил Торода объяснить, что из себя представлял ярл, тот ответил, что Ларс Оденсон всегда был язвой на теле Империи. В молодости, несмотря на запрет сехлинов, он возглавил несколько набегов на юг, как это делалось северянами раньше, в старину. Он доставил немало проблем Ардейнарду, сжёг несколько пограничных деревень и разграбил рудники Остропика. За это он был наказан. Имперцы казнили всех его сыновей, кроме одного. После этого он присмирел, но возненавидел вампиров всей душой и клялся им когда-нибудь отомстить.
Их привели в скудно обставленную трапезную залу, куда сам ярл заявился только через час. За версту от него разило алкоголем, он шаткой походкой добрался до стула во главе длинного стола, постоянно икая и размахивая коротким тупым ножом. Спутанные грязные лохмы, бывшие когда-то бурной копной чёрных волос, постоянно спадали на лицо, на котором поблёскивали покрасневшие большие глаза, внимательные и прищуренные даже через туман опьянения. Меха на плечах ярла напоминали дохлую разлагавшуюся лисицу. Крючковатые короткие пальцы нервно шевелились в воздухе, будто против воли своего хозяина. Ярл сопел и мотал головой, пытаясь прийти в себя. Жалкое зрелище.
Но когда Ларс напоролся взглядом на Лиама, отрезвление мигом снизошло на него.
- Ну и какого чёрта? - ржавым голосом спросил он. - Зачем ты притащил в мой дом этого остроухого недоноска?