Страница 217 из 231
Почему ей было так больно?
Она не успела ничего. Слишком мало времени им отвели. Слишком мало. Она должна была сказать, хотя бы сейчас, рассказать ему обо всём, что с ней произошло. Но она и не помнила. Да и откуда ей? Она была всего лишь маленькой девочкой, не имевшей ни прошлого, ни будущего, ещё одной песчинкой среди других, покрывавших весь берег перед красным солнцем.
Лета отстранилась, чтобы попытаться сказать об этом, но все слова застряли ещё в груди, так и не вырвавшись наружу. Заливаясь слезами, она молча смотрела, как его образ тает перед глазами, стираясь в пыль, освещённую лучами заката. Она протянула руки к его лицу, со страхом понимая, что и они также растворялись в воздухе, обращаясь в хлопья пепла. Она вся тлела, она горела изнутри...
Воспоминания нахлынули на неё, урывая из призрачного равновесия ошмётками былых событий. Возвращаясь, они закружили вокруг неё дьявольским хороводом, вонзаясь в голову тысячью ножей. Она закричала, но не услышала своего крика. Она попыталась уйти, но не ощутила своего тела. Сознание дрогнуло от наплыва теней памяти, восстанавливаясь, и это было мучительно. Но не так, как то, что последовало за этим.
Вернулась и боль. Там, в глубине её останков, она поднялась наружу, подобно морскому чудовищу, змеем опутало её тело и сдавило, ломая хребет. Ей казалось, что так будет всегда.
Ей казалось, что такие страдания приготовили для неё всевышние.
До самого пробуждения она чувствовала, как трещали её кости, и где-то на границе между живым и вечным мерцал одним глазом высокий маяк, круживший светом по чёрным волнам.
Ей надо было к нему. Ей надо было назад.
Но её не пустили. Тянули вверх, к небу, тянули с такой силой, что разрывалась в изгибах рук её кожа, обнажая кровавые мышцы и белые-белые суставы. Ведь ей нельзя было оставаться. Она должна идти к свету, через силу, через боль, оставляя за собой чёрные следы своего присутствия. Они останутся здесь навсегда, ибо невозможно пересечь границу, оставшись полностью целым. Одна её частичка застрянет здесь, ожидая, когда она вернётся, чтобы воссоединиться с ней...
Она приоткрыла один глаз, смутно различая каменный потолок и тени плясавшего на нём пламени свечи. Она боролась и победила.
«Боролась, но не хотела этой борьбы», - пролетела быстрая мысль.
Тело продолжало гореть, но уже не так сильно. Эта боль была хорошим признаком. Она была жива.
Любое движение, которое она попыталась совершить, спровоцировало приступ тошноты, будь то шевеление рукой или поднятие головы. В ушах вырос звон, по силе схожий с тем, как если бы рядом с ней били в церковный колокол. Она осталась лежать, испуская неразборчивые проклятия.
- Нет, не надо, - прозвучал хриплый голос. - Просто спи.
Она была в чьих-то объятиях, горячих, успокаивавших, забиравших всю боль. Достаточно прекрасное ложе для того, чтобы вновь забыться.
***
Конор прислушался, бросая взгляд на скрывшуюся в тёмном углу дверь. Непривычный за долгие часы скрип проступил в сонной тишине, обозначая собой чьё-то появление. Он приподнялся на локте, держа вторую руку под спящей полукровкой, и потянулся за ножом, покоившимся на тумбе рядом.
Но это был всего лишь эльф.
- Какого дьявола тебе опять надо, остроухий?
Он прикрыл за собой дверь, вплывая во мрак комнаты.
- Тебя ждёт суд, Конор, - бросил он почти что брезгливо. - Я позабочусь о ней.
- А ты сможешь? Нет, серьёзно. Ты сможешь о ней позаботиться? - подчеркнул Конор сквозь зубы.
- Ты здесь, потому что она звала тебя, - ответил эльф, подходя к кровати. - Иначе продолжал бы гнить за решёткой. Ты здесь, потому что только в твоём присутствии она перестала метаться и у неё спал жар. Не знаю, почему так происходит, что за связь между вами, но будь уверен, она просто отвратительна.
- Как и твоя причёска.
- Уходи, Конор. Процесс скоро начнётся.
- Завтра.
- Но до тех пор тебе приказано вернуться в камеру. Чтобы ты не смог сбежать. Как в прошлый раз.
- Кончай, остроухий. За дверью и так дежурит целая четвёрка из личной охраны моего братца. Будь любезен, катись к чертям.
- Это не моя прихоть, а приказ Логнара, - ледяным голосом проговорил эльф.
Конор сжал челюсть, но не ответил. Вместо этого он посмотрел на лицо полукровки, всё ещё блестевшее бисеринками холодного пота, измученное, с впалыми щеками и царапинами на левой скуле, покрывшимися коричневатой коркой крови. Признаться, она паршиво выглядела. Но он не мог винить её в этом. Как и не мог перестать смотреть на это лицо, которому удавалось приковывать его взгляд даже сейчас, не в лучшие для девчонки дни.
В конце концов он мягко выпростал руку из-под её спины и сел на кровати, подбирая нож с поверхности тумбы.
- Это можешь оставить здесь, - сказал эльф. - А то отберут с силой снаружи.