Ты проиграешь мне

– Возьми поднос и не умничай, – строго сказала мама, подталкивая меня в стороны выхода в сад. – И перестань уже по каждому поводу задирать Андрея.

– Я его и не трогаю, – состроила невинное личико, забирая из рук матери поднос с фруктами.

– А как еще воспринимать твои слова: «Ты тоже там учился? А я думала, туда только умных берут».

– Я просто озвучила правду.

Схватив меня за руку, мама тихо прошипела:

– Держи свою правду при себе, юная леди. Мы все же находимся в гостях. Притом, твоя правда весьма необъективна. Уму Андрея еще можно позавидовать. Да и терпению.

– Мама, хватит нахваливать этого гавню…

– Прекрати! – Вскричала мать, привлекая к нам внимание отца, который в миротворческих целях тут же поспешил на разведку.

Еще бы, мой бравый полковник привык все контролировать. Особенно меня. Поэтому я до сих пор нахожусь в разряде «старых дев». Лукавлю – есть еще одна причина моего одиночества.

– Что у вас здесь происходит? – Недовольно спросил отец, прожигая меня суровым взглядом. – Говори, что ты успела натворить в мое отсутствие.

Я только открыла рот, чтобы заверить отца в обратном, как мама разрушила мой замечательный план.

– Кроме того, что постоянно задирала Андрея? Ничего. Ей Богу, парень только багровыми пятнами от злости не покрылся.

– Спасибо, мама, – с сарказмом сказала я.

– Пожалуйста, – не осталась она в долгу.

Не сдержавшись, отец с размаху опустил тяжелый кулак на крепкий дубовый стол и поочередно посмотрел на нас с мамой.

– Что с тобой не так, Маргарита? Я уже устал от твоих выходок. Нет, я бы еще понял, если б ты вела себя так всегда. Но твой несносный характер распространяется только на Андрея. В чем дело? Он обидел тебя, а ты боишься мне признаться?

Я ощутила волнение, проскользнувшее в его голосе, но не хотела говорить ему правду. Да и что бы я сказала? Что наши препирательства зашли настолько далеко, что уже не вернуться обратно? Его ненависть ко мне не иссякнет, а я просто обязана подпитывать ее, чтобы не сойти с ума. Все так запутанно, что распутаться уже не представляется возможным.

– Ты учил меня самостоятельно решать свои проблемы. В этой ситуации я поступлю также.

– Предупреждаю в последний раз: еще раз неуважительно поведешь себя по отношению к Андрею, я лишу тебя карманных денег. Соответственно, ты больше не сможешь посещать волейбольную секцию. Расставляй приоритеты, дочка. И не позорь меня больше перед отцом парня.

– Отнеси поднос на стол, – добавила мама, в согласии кивая на слова отца.

Смирившись с тем, что меня всегда будут учить жизни, я развернулась и молча вышла в сад, где уже собралось, по меньшей мере, человек пятнадцать. Как говорится, молчание – золото. С моими родителями эта пословица работала безотказно. Мне стоит лишь молча выслушать их нотации, и они сразу же смягчатся. Я прекрасно знала, как это работает. Поэтому с легкостью избегала столкновений с острыми углами. Так почему же я не могу держать свой язык между зубами, когда дело касается Андрея?

Странный вопрос, ведь я давно уже знаю на него ответ. Просто он чертовски раздражающий, самовлюбленный, непоколебимый придурок, который при любом удобном случае пытается вывести меня из себя. А еще я влюблена в этого придурка и весьма безнадежно. Скорее это не любовь, а одержимость какая-то. И как я позволила этому произойти? Просто в один момент стала замечать, что смотрю на него уже по-другому: со странным томлением в груди, подчас даже запретным желанием поцеловать пухлые губы, складывающиеся в единую жесткую линию при моем появлении.

Моя ненависть – это всего лишь защитная реакция юного сердечка. Таким образом я пытаюсь отдалиться от него, чтобы побороть свои истинные чувства. Но они никак не желают покидать меня, еще больше притягивая к парню, который испытывает ко мне не больше любви, чем к настырному комару в раскаленную от духоты полночь. Будь возможность, так бы и размазал меня по твердой поверхности.

– Дочка, садись уже за стол, – позвала меня София Петровна, мать Андрея и, по совместительству, самая добрая женщина в мире. После моей мамы, конечно. – Чего ты разбегалась? Скушай шашлычок, а то на твою хрупкую фигурку смотреть больно.

– Правильно, мама, откармливай ее. Иначе ни один мужчина не посмотрит на этот суповой набор, – наклонившись со спины к моему уху, с издевкой прошептал низкий грубоватый голос.

– Андрей! Прекрати немедленно, – строго посмотрела на него София Петровна, откидывая на стол мятую салфетку.

Я проглотила крупный ком обиды, так как рядом со мной присел отец, решивший лично контролировать мое поведение. Вероятно, он не слышал последних слов парня, иначе обязательно заступился бы за меня.

– Не все любят жир, сынок, – произнес нейтральным тоном отец, тем не менее, ставя Андрея на место.

Все-таки услышал. Боже, спасибо тебе за такого отца.

Прыснув со смеху, я встретила взбешенный взгляд темно-карих глаз, которые всегда сравнивала с дорогим виски, искрящимся в мерцании одинокой свечи. Ох, как его уязвили слова моего отца. Да ладно, все знают, что он питает слабость к пышнотелым красавицам с громадными буферами. Ну, не совсем пышнотелым, но точно не чета мне. Единственной заметной выпуклостью на моем теле были ягодицы, которыми я гордилась больше, чем своими достижениями в школе. Все остальное же во мне было абсолютно посредственным и не привлекающим его внимания. Да что говорить, если он терпеть не может брюнеток, а я таковой и являюсь.

Ну его к черту! Он и так уже занимает слишком много места в моей голове.