Картограф

– Когтем задел. Вот, – он приподнял полу куртки, и Филя увидел длинную рваную рану, рассекшую бедро там, где его уже не прикрывала кольчуга.

– Надо остановить кровь.

– Просто царапина, – простонал Витя. – Нет времени, пошли!

– Куда торопиться? Домик теперь наш. Лежи!

– Нет, я убил его.

Убил хранителя!

– Что же ты натворил?! – закричал Филя. – Я думал, ты его ранил. Нельзя было убивать.

– Знаю! Скоро все исчезнет. Помоги мне встать.

Филя схватил Витю подмышки, но тот, приподнявшись, уцепился за его плечо и неловко расставил ноги.

– Зажми рану, – сказал Филя, увидев, что за ними тянется кровавый след. Не капли, не стуйка – поток! Так он долго не протянет. Витино лицо на глазах серело.

– Ничего, – прохрипел он. – До свадьбы заживет.

Филя влез первым, затем втянул Витю. Внутри было удивительно тепло и сухо. Комнату освещали сотни свечей, воткнутых как попало в небольшие висячие светильники. Воск не плавился и не таял, словно был нечувствителен к огню. У дальней стены виднелись три двери. Больше в комнате не было ничего – ни мебели, ни людей, ни духов.

Дом затрясся, заскрипел каждой доской, всеми половицами сразу, и Витя с воплем «уууу!» повалился на колени.

– Держись за меня! – сказал Филя, приподнимая его.

– Быстрей! – простонал тот. – Ищи ее.

– Кого?

– Щель!

Филя оставил Витю и оббежал комнату по периметру, лихорадочно ощупывая стены, как слепец. Бревна сруба местами растрескались, но нигде не было проема хотя бы в мизинец шириной. Светильники неистово качались, дом ходил ходуном.

– Ну? – спросил Витя в раздражении. – Нашел?

– Нет! Ничего нет! Ты уверен, что щель?

– Я ни в чем уже не уверен.

– Тут двери. Может, там?

Витя приподнялся из последних сил и встал у стены, тяжело дыша. Он сжал ткань штанины, и руки его стали багровыми.

– Точно! Щель за дверью, открывай… – Витя осекся, зажмурившись от боли.

– Их три. Какую? Витя, не молчи! Эта хибара сейчас рухнет.

– Любую! Черт, любую!!

Но Филя знал, что так нельзя. Внутренности сдавило, зубы застучали. Он подошел к ближайшей двери и уставился на нее. Не было ни замка, ни ручки. Что ж, просто толкнуть ее и влететь навстречу неизвестности, а то и смерти? Филя отступил на шаг и на секунду смежил глаза, стараясь отрешиться от грохота, с которым домик уходил в небытие. Перед его мысленным взором всплыла буква «Глаголь». Она порхала, то проседая до пола, то взмывая к потолку. Филя напряг всю свою волю и изгнал букву. Вместо нее в чернильной пустоте появилась светящаяся строка «Вечная слава». Филя открыл глаза: дверь висела в своих петлях мертвым грузом, неподвижная, серая, в неряшливых завитушках.

– Ты чего там встал? – кричал Витя, видно, уже не в первый раз. – Потолок падает. Нам крышка!

– Погоди, я что-то вижу, – тихо сказал Филя и перешел к другой двери. Он двигался медленно, словно плыл по озеру, отгребая водоросли и ряску. Как только он погрузился в свой внутренний мрак, перед ним загорелась буква «Мыслете». Она пылала, как лапник, подожженный костром. Золотая, выпуклая, буква качалась из стороны в сторону на невидимых качелях. Филя сделал жест рукой, и она исчезла. Из темноты выступила надпись «Великое сокровище». Филя не стал всматриваться, пол под ним трещал, со стропил повалилась труха и щепки – прямо за шиворот ему, на потную шею и спину.

Третья дверь – самая опрятная, лакированная – призвала букву «Добро», и что-то зловещее, черное, гнилое было запрятано в ней. Филя содрогнулся, его затошнило. Буква исчезла, и появилась надпись «Верная смерть». Да, вот она гибель. Хочешь перестать биться за эту сучью жизнь – тебе туда. В смрадную помойную яму, где тьма и разложение, где истончаются меловые кости и высыхают глазницы. Там адов зной и нестерпимый зуд, кожа лопается и слезает клочками, душа скорбит, одинокая, отчаявшаяся и бессмертная. Это навсегда, без выхода, надежды и передышки.

«Грифон, Момон, Додон», – пронеслось в голове у Фили. Ему стало холодно, нестерпимо холодно, хотя от светильников тек жар.

«Грифон, Момон, Додон», – повторил он. Это заклинание. Страшные имена, предвестники бури, демоны хаоса и небытия.

«Грифон, Момон, Додон», – вот ответ на все вопросы. Им не уйти отсюда живыми. Сторожа не спят. Они близко, они уже здесь.

Филя отшатнулся от двери и упал на пол, который вдруг накренился. Он кубарем покатился вбок и уперся во что-то мягкое – сверток или ковер.