Картограф

– А куда ехать-то?

– За поселком поверни направо. Только там все завалило, дороги нет... Вот скотина, ребенка разбудил! Иди отсюда, пока цел.

Витя вернулся весьма довольный.

– Чему радуешься? – спросил Филя. – Ничего не узнали.

– Узнали. Ехать направо.

– Считаешь, этого достаточно?

Витя потянулся, зевнул и ощупал куртку в поисках сигарет.

– Мне – да. А главное, они про домик и слыхом не слыхивали.

– Странно, – сказал Филя. – Он что, невидимый?

Витя пожал плечами.

– Говорят, есть такие места, в лесу или у реки. Придет местный  – только кочки видит. Или травку ковыль. Не всякому оно открывается.

– Что – оно?

– Диво, – со значением произнес Витя.

За деревней дорога поворачивала и уходила вниз, под горку. Колея углубилась, стала рыхлой и наконец совсем прервалась. Машина уперлась в снежный тупик.

– Дальше на своих двоих? – спросил Филя. Впереди лежала снежная равнина, пышная и ноздреватая, как свежий творог. В такой утопнешь по колено, а то и по пузо провалишься.

– Вон, видишь, черная точка, верстах в двух? Нам туда.

– Ты уверен.

– Ага! Чую. Пошли.

Идти было тяжело, приходилось высоко поднимать ноги. Дыхание сбилось, между лопаток потекла горячая струя. Филя опустил голову вниз и брел наугад, почти зажмурившись. Мысли покинули его, осталось только натяжение мышц и связок, да сырость в ботинках. Когда он решился оглянуться, деревня была чуть видна. Она темнела над холмом, как старый гребень с обломанными зубьями. Филя вздохнул и отвернулся.

И тут что-то ударило его прямо в лоб. Он отскочил, потерял равновесие и сел в снег. Рядом повалился Витя.

– Что это было?

– Не знаю! Стрела?

Филя встал и протянул руку. Воздух возле кончиков пальцев вибрировал, колыхался. Так бывает в сильную жару, когда даль искажается и пляшет, то выгнутая, то вогнутая.

– Здесь стена! – сказал Филя. – Смотри, отталкивает.

Витя тоже потянулся и ощутил сопротивление.

– Мы на верном пути. Отсюда начинается карта.

Они осмотрелись. Русло реки опушали кустики, укутанные по макушку снегом. Домик на сваях стоял в низине, темный, нежилой, ко всему безучастный.

– И крот здесь? – спросил Витя.

– Спать должен, зима.

– А что же нам делать? Как пройти?

– Протискиваться, – сказал Филя и врезался в невидимую стену плечом. В ушах зажужжало, тело стиснуло. Он толкался и толкался вперед, прорываясь с каждым шагом не более чем на вершок. Голову ломило и плющило, будто великан сжал ее в своих ладонях и пытался раздавить. Рядом боролся Витя. Он выставил вперед локоть, пытаясь прорезать путь. Дышать стало трудно, каждый глоток приходилось отвоевывать.

– Больше не могу, больно! – сказал Филя и остановился. Давление усилилось, пришлось расставить конечности, чтобы ослабить эти тиски.

– Не стой, сомнет! Немного осталось.

Филя двинулся, преодолевая боль. Шаг, еще шаг. Продышаться. Грудная клетка еще не треснула? Как там Настенька? Ощупал саркофаг – цел. На душе стало полегче, и появились силы, чтобы сделать три шага подряд. Витя пыхтел, лицо красное, глаза навыкате, на лбу взбухла синяя жила. Еле живой. А домик еще далеко. Вот что значит смазать карту! Кровь наполнила воздух, жмет, давит, не дает идти. И вдруг он понял, что нужно сделать. Он достал скальпель и чиркнул по карте наудачу. Медвежьи объятья разомкнулись. Локти бросило в сторону, плечам стало свободно. Филя принялся расчищать путь. Кровь не желала сходить, приходилось аккуратно срезать верхний слой. Образовалась узкая тропинка. По бокам воздух гудел от напряжения, но прорваться и затопить прореху не мог.

– Ух, отпустило! Ты что-то сделал? – спросил Витя, поворачивая к нему голову. – А, вот оно что. Прекрати портить карту. Не то что-нибудь сотрешь, и хана. Провалимся к чертям собачьим.

– Там нам и место, – сказал Филя угрюмо. Учить вздумал! Конечно, править карту на ходу было не лучшей идеей. Кто знает, может, он исказил пространство, и теперь где-нибудь под снегом их ожидает ров? Царапнешь поглубже – и он тут как тут.

Они гуськом, осторожно пошли по тропинке. Сугробы мельчали, впереди до самой реки тянулся припорошенный вчерашней метелью наст. Ботинок пробивал его с хрустом. Домик был уже совсем рядом. Крохотный, похожий на заброшенную часовню. Сваи погрязли в снегу, и под брюхом у дома было не больше аршина пустоты. Один подсадит другого, так и взберутся.

Вдруг раздался резкий звук, как будто пискнула зажатая в углу мышь.