Страница 45 из 106
Наверное, надо звать одного Горуса, тогда и Зов будет непреодолимо сильный, и он лучше знает, как правильно поступить в данной ситуации. Правда, здесь считается, кто сильней тот и прав. У меня нет уверенности, что Горус посчитает Вождя, сумевшего меня выкрасть, негодяем заслуживающим наказания. Но вряд ли Горус захочет терять меня, все ж я ему нравлюсь, да и в качестве источника дополнительного дохода нужна, он-то, хотя бы, не собирается запирать меня в клетке. Значит, скорее всего, Горус спасет меня от этого Вождя. Если успеет.
Все ментальные маги, умеющие посылать Зов, делают это мысленно, ярко представляя себе объект зова и направляя к нему, как бы самонаводящийся, поток преобразованной магической Силы. Но мне и эта магия доступна только через Голос, так что придётся кричать, и чем громче, тем лучше.
Приняв решение, я громко закричала, вложив в Голос почти всю оставшуюся у меня в резерве Силу:
– Го-о-о-о-ру-у-у-ус!!!
Во время крика я звала Горуса на помощь, представляя его перед глазами – большого, сильного, красивого, не по-орочьи сдержанного, любознательного, умного, способного на компромисс, так по-доброму отнесшегося ко мне и к парням, ни разу не позволившего себе ничего подобного тому, что сейчас вытворяет этот Вождь.
А Вождь, оглушённый моим криком, отпрянул от меня и на некоторое время застыл неподвижно. Он спохватился лишь, когда я уже закончила свой Зов и, размахнувшись, ударил меня по лицу так, что в глазах потемнело. Боль в ухе, щеке и губах вспыхнула как огонь, и горячая кровь из разбитой губы ручейком потекла по подбородку и щеке.
– Ах ты, глупая самка! – зло закричал он. – Я с тобой по-хорошему, а ты орать вздумала! Или ты простых слов не понимаешь?! Я что же, напрасно тебе все так подробно объяснял? Мы далеко! Никто тебя не услышит!
Теперь, надо тянуть время, и я жалобно сказала ослабевшим голосом:
– Я испугалась.
– Чего? – с недоумением спросил он.
– Тебя, - тихо ответила я.
– Что же во мне такого страшного? Чем я мог тебя напугать? Может, тебе, глупышке, кажется, что я некрасивый из-за того, что у меня обрезано ухо? – снисходительно спросил он.
– Внешне ты не страшный, но ведёшь себя так, что я не понимаю тебя.
– Эх, все вы, женщины, глупы до невозможности! Что непонятно-то? Объясняю в последний раз. Ты мне понравилась. Я хочу тебя. Теперь, ты, всегда, будешь только моей. Ты должна этому радоваться, а не пугаться, - с раздражением ответил он.
– Но зачем меня прятать от всего мира? – оттягивая время, в надежде на помощь, продолжила я задавать вопросы. И, в то же время, психологически готовясь к насилию, если помощь не придет. Главное остаться в живых и найти способ вернуться домой, где меня ждут. Дома я буду заниматься любимым делом, жить рядом с близкими, отношение которых ко мне не изменится, чтобы сейчас со мной не произошло. А сама я, отмоюсь как следует, и запрещу себе хоть когда-нибудь вспоминать обо всем этом.
– Р-р-р! Я же сказал – будешь только моей, а не всего мира! – теряя терпение, злобно зарычал он. – Хватит болтать! Заткнись! Сейчас покажу тебе, что такое могучий, неодолимый орк! Вождь! И как должна вести себя женщина! К утру будешь рада, молча выполнять все мои прихоти, – и он начал раздеваться.
Быстро скинув жилет, сапоги и, сменив удерживающий меня хвост на свободную руку, другой снял с себя килт. Оставшись голым, он лёг на бок, тесно прижавшись ко мне возбужденным пахом, шаря руками по моему телу.
– Ты хоть бы меня развязал, что ж я, как бревно лежу, – попросила я, стараясь чтобы всеми силами удерживаемый страх не вырвался из-под контроля и не вспыхнул панической атакой, отключающей здравый смысл. И быть мне тогда не только изнасилованной, но и битой.
– Ничего, полежи. Твои руки мне пока не нужны. Главное, молчи и не отвлекай меня глупыми разговорами. Тогда и я не буду ни отвлекаться, ни спешить, и тебе все понравиться, моя сладкая самочка. Чувствую, ты еще не знаешь какие мы орки сильные и неутомимые мужчины. А когда узнаешь, сама не дашь мне килт надевать, – самоуверенно усмехнулся он, положив свою широкую, тяжелую, грубую ладонь мне на грудь и больно сдавив её.
Преодолевая боль, омерзение и подступающее отчаяние, я, не собираясь его слушаться и молчать. Провокационно спросила, с деланным удивлением в голосе:
– И все же, руки ты мне не развязываешь, боишься меня, что ли?
– С чего ты взяла? – громко засмеялся он.
– Ну, а зачем тогда верёвки?
– Я люблю покорность. Мне нравится, что ты не мешаешь мне бессмысленным сопротивлением, чувствуешь себя, как и положено любой самке, беспомощной, полностью в моей власти. Но хватит болтать, еще одно слово и я снова тебя ударю, – сказал он, наваливаясь на меня всем телом и лизнув языком мои пульсирующие болью, окровавленные губы.
Вдруг, ужасно усиливая мою боль в разбитой губе, так, что в глазах вспыхнуло красное марево, орк стукнул меня по губам и зубам своими зубами. И, тут же, сполз с меня, отлетев куда-то в сторону. А я увидела стоящего надо мной Горуса. Его лицо было перекошено от ярости, грудная клетка часто вздымалась от тяжелого шумного дыхания, в руке он держал окровавленный кинжал.
Когда он опустился рядом на колени и перехватил кинжал над моей грудью, я с ужасом подумала – а меня-то за что? Но он, повернув меня на бок, одним движением рассёк верёвки на моих руках, одёрнул задранную рубашку, подхватил на руки и крепко прижал к себе.