Страница 43 из 106
Парням было легче, они развлекались охотой, вместе со степняками добывая пропитание. Вождь настаивал, чтобы Петрос, Маркус, Доркус и Жакос ужинали с его воинами, мотивируя это заботой об эльфах и гноме, которым в таком случае останется больше привычной еды из наших запасов.
Орки проявляли большой интерес к едущим с нами наложницам, и во время стоянок активно хватали их, то за руки, то за хвост, то за волосы, а иногда и нагло их ощупывали. Меня поражало, что наложницы таким вниманием были довольны, в ответ смеялись и кокетничали. Но под бдительным взглядом Вождя, дальше этого, кажется, дело не заходило.
В один из дней, на нас налетел рой жужал. В первый момент я даже не поняла, что произошло, когда серое жужжащее облако окутало наш караван. Но орки, регулярно сталкиваясь с такой опасностью, стремительно приняли меры. Они быстро надели накидки, представляющие собой мешок из тонкой кожи с двумя прорезями для рук по бокам, и дыркой для головы, к которой пришит капюшон. Орки остановив караван развели костры, бросили в них много зелёной травы, чтобы было больше дыма, и какой-то вонючий порошок, согнав ящеров так, чтобы их окутывал дым.
В разгар опасности ко мне подбежал Вождь. Он плотно завернул меня с головой в большой кусок кожи, оставив только щёлку для глаз и носа, и подхватив на руки, поднес ближе к дыму. Прижал меня к себе хвостом, руками отгоняя особо наглых тварей. При этом он объяснил, что нападение роя – это верная смерть, если нет возможности закрыться, спрятаться, или нет специального порошка, бросаемого в костер и создающего особый дым для отпугивания жужал.
Я не сопротивлялась, видя неподдельный испуг и принимаемые орками меры, моментально поверив в эту смертельную опасность.
В результате, я оказалась без укусов, а многие пострадали. Такисарэль сказал, что укус очень болезненный, а чтобы оторвать присосавшегося кровососа и раздавить пальцами его плотный хитиновый покров, приходится прикладывать немалое усилие.
Вначале пятого дня пути с тех пор, как мы покинули стойбище клана, мы увидели медленно двигающийся огромный караван, с которым и должны были воссоединиться. Боевых повозок было десять и пятьдесят воинов охраняя этот караван, гнали вперёд - семь тяжелогруженых кибиток, несколько открытых повозок со скарбом, около шестисот голов ящеров и какое-то количество рабов.
Подъехав ближе, я от вида рабов пришла в ужас. Грязные, измождённые, почти все мужчины имеют ранения, на запекшейся крови в ранах копошатся насекомые, а у некоторых раны воспалены и сочатся зловонным гноем. Мужчин мало, стариков и маленьких детей нет совсем, в основном женщины и подростки. Всего около шестидесяти орков. Наверное, всех тех, кто не смог бы преодолеть этот трудный и длинный путь, не оставили в живых. Цепи на рабах довольно длинные и почти не стесняют движений рук и ног, но тяжёлые, и при каждом шаге гремят. Я уже знаю, что и без цепей рабы никуда не убегут, им некуда бежать в одиночку, без клана они всё равно погибнут.
Какая же дикая жестокость процветает в Степи. Жизнь разумного почти ничего не стоит. Но с таким отношением и до полного вымирания рукой подать. Пока же, орки ещё существуют за счёт запредельно высокой рождаемости.
Не останавливаясь, воины на ходу шумно приветствовали друг друга, делясь впечатлениями за время пути. Потом, заметили нас, с удивлением и любопытством разглядывая, и вслух живо обсуждая увиденное. Вождь сам рассказал им, кто мы такие.
Все двигались вперед ещё два часа, пока не оказались на берегу реки. Ящеров погнали на водопой. Орки стали обустраивать лагерь и готовить еду, для чего забили семь ящеров из стада. Кто-то, по очереди, ходил к реке мыться.
Когда суета немного улеглась, я подошла к Вождю:
– Разреши осмотреть и обработать раны рабов, – попросила я его, сочувствуя беднягам, страдающим от боли.
– Нет, – категорично ответил он. – Ты не должна прикасаться к грязным, чужим мужчинам.
– Горус, – тихо сказала я, зная, что ему нравится, когда я так его называю, – когда я вижу их страдания, я и сама страдаю. Пожалуйста, позволь им помочь.
– Нельзя быть такой слабодушной и мягкосердной, – тяжёло вздохнув, ответил он. – Ладно, делай, что хочешь, но пусть твои охранники будут рядом и не отходят ни на шаг.
– Спасибо, ты очень добрый, – с тёплой улыбкой поблагодарила я.
– Не оскорбляй меня, обвиняя в слабости, – с сердитым протестом, ответил он.
– Горус, какая же это слабость? Позволить себе быть добрым может только очень сильный орк.
Он внимательно посмотрел на меня и убедившись, что я абсолютно серьёзна, довольно улыбнулся и согласно кивнув, сказал:
– Да, я очень сильный!
Собрав всех раненых, это были девять мужчин, одна женщина и три подростка, я попросила Доркуса и Жакоса помочь им вымыться, и отправила всех к реке. Когда они вернулись, я, преодолевая брезгливость, осмотрела их ранения. Вычистила гнойные раны, промыв их водой, а потом зельем из своих запасов. Шить раны уже поздно, они самостоятельно стали затягиваться рубцовой тканью, из-за чего в этих местах, через некоторое время, сформируются грубые, широкие шрамы. Чтобы снять боль и ускорить заживление, я обмазала раны мазью, и пошла искать Вождя.
– Горус, мы сегодня будем петь? – отвлекла я его от раздачи каких-то указаний.
– Нет, ненаглядная моя, сегодня и так все возбуждены. Мы останемся здесь на два дня отдохнуть, помыться, вдоволь напоить ящеров, запастись водой на дальнейший путь. Вот завтра, как всегда по вечерам, вы сыграете и споёте немного песен, а послезавтра покажете большое представление, – и поспешно добавил, – но если ты устала, то можешь тоже два дня отдыхать и ничего не делать.