Страница 58 из 134
Видеть, как два Кадьяка, что были с горящими глазами, метались по поляне раздавленные, разъяренные, но такие же беспомощные, как и я, раздираемые чувством долга, логикой и страхом за тех, кого считали своими братьями, даже если все они были разных родов.
- Север! Не смей! - обернулся вдруг Сумрак, останавливаясь как раз в тот момент, когда Кадьяк с синими глазами, рванул было с поляны по тому направлению, где скрылись Янтарь и тот блондин, которого он назвал Лютым, и как бы не было напряжено тело мужчины, его голос прозвучал мягко и успокаивающе.
Сумрак чуть покачал головой, тихо добавив:
- Не делай этого. Если кто-то вмешается, будет еще хуже. Они пройдут это испытание ради своей семьи и вернутся. Если же Палачи почувствуют кого-то еще, кто окажется рядом и посмеет помешать, то мы не знаем, что будет дальше и чем все закончится.
- Идем домой, сын, - осторожно похлопал по могучему плечу мужчины тот Кадьяк с пронзительным жутким взглядом, которого называли Каратом, поманив за собой второго Кадьяка с ярко-зелеными глазами, что явно собирался последовать за Севером, но тоже остановился от слов Сумрака, слушая его с мрачным растерянным лицом,- Когда ваши братья вернуться, мы должны быть готовы встретить их.
Было ясно, что Карат шел чуть позади мрачных и тревожных мужчин лишь с одной целью – остановить их, если они вдруг решат ослушаться и снова ринутся за братьями.
- Как ты, друг мой? – обернулся он и к отцу, который шагал самым последним, заглядывая в его прозрачно-серые глаза, но так и не получив ответа, просто молча обнял рукой за мощную шею, вышагивая рядом.
Каждый из этих мужчин страдал.
И всему виной была только я одна.
-…оставьте меня здесь, - прохрипела я едва слышно, и вздрагивая когда из кустов появился молодой парень, прикрывая руками свои обнаженные бедра, явно не выросший в лесу, подобно своим большим собратьям, судя по тому, что стеснялся ходить голышом, а еще выглядел так, словно только что его фотографировали на обложку журнала.
- Я сказал ВСЕ идут в дом! - вдруг рявкнул отец так, что задрожали макушки заснеженных деревьев, полыхнув яростным взглядом, который я не могла выносить, - Значит ВСЕ ИДУТ В ДОМ!
От рыка отца притихли все в одночасье, зашагав вслед за Сумраком, который по-прежнему не отпускал меня с рук, то ли боясь, что я попытаюсь сбежать и навлеку на себя гнев отца, то ли чувствуя, что была просто не в состоянии идти.
Говорят, что самое страшное чувство – это ненависть…
Будто она выжигает душу до тла, превращая в пепел остальные чувства и нет ничего сильнее её.
Говорят, что самое сильное чувство – любовь…
Что из-за нее мы становимся слепыми к порокам других людей, глухими к их словам и предупреждениями, и немыми в попытках передать то, что порхает в душе.
Но я точно знала, что самое страшное чувство – это вина…
Она подобно вязкому зловонному болоту в тебе, в которым ты каждый день тонешь, не в силах смыть с себя ее смрад, захлебываясь и моля о пощаде каждую ночь, чтобы проснувшись утром снова обнаружить себя на том же берегу озера по щиколотки в грязи и слизи собственных мыслей о том, что ты натворила…
Я не знала, как жить с этим болотом внутри, чувствуя лишь то, что с каждым днем оно разрасталось в моей душе все сильнее и сильнее, затягивая в свои дурные пучины все прочие чувства и засасывая меня с головой, когда я боялась уснуть, чтобы просыпаться в холодном поту и слезах…
Как теперь я могла отчиститься от этой грязи внутри себя и снова расправить плечи, чтобы сделать хоть один смелый вдох полной грудью?
Как смогу после всего этого смотреть в ясные глаза самого доброго и терпеливого из Беров?
Мне казалось, что внутри меня растет питон.
Огромный. Ядовитый. Злобный и насмешливый. Он кусает меня каждый раз за самое сердце, как только я начинаю думать о том, что все будет хорошо.
Его яд шипел в моей крови, словно было мало боли, словно много было даже отрывистого вдоха, чтобы я могла жить дальше…этого было слишком много для меня.
В какой-то момент, погрузившись в свои тяжелые, ранящие мысли, мне показалось, что в глубине леса я услышала звуки топора. Впрочем, не удивлюсь, если мне это всего лишь показалось, но я не смогла сдержать нервной дрожи, когда словно деревья расступились перед Сумраком, показывая невероятный деревянный дом.
Он стоял словно замок.
Как произведение искусства – такой большой, уютный и теплый.
Обволакивающий своими ароматами смолы и какой-то сладкой душистой выпечки, словно был живой, отчего сердце дрогнуло и стало еще больнее.
И пусть этот дом был построен из круглых бревен, и на нем не было витиеватых узоров или резьбы, он был самым красивым из тех, что я видела в своей жизни.
Такие дома были для больших дружных семей, где заботятся друг о друге, а все радости и печали делят пополам.