Лейла

Остаток тура проходил слишком спокойно и безо всяких проблем. Однако это нисколько не радовало, а лишь настораживало. Обычно происходили разные неловкие ситуации, поломка какого-нибудь оборудования или нехватка рабочей силы. Все это создавало атмосферу некой суеты, заставляло взбодриться и постоянно быть в напряжении.

В этот раз все проходило слишком идеально. Техперсонал усердно работал, не давая поводов для беспокойства. Отличное оборудование, создававшее превосходный звук – можно сказать через чур идеальный и правильный. Музыканты, не задающие лишних вопросов. Не слишком навязчивый менеджер. Никакого давления.

И это заставляло постоянно искать подвоха, которого нет. Переживания и волнение, возникающие в предконцертной суете, теперь были направлены в другом направлении. Зарождение паранойи.

Музыканты общались с Кайлом, как ни в чем не бывало. Шутили, смеялись, иногда даже заводили душевные разговоры. Александр же практически не появлялся на глазах. Он вечно где-то ходил, решал какие-то организационные вопросы, договаривался с гостиницами, концертными залами, следил за питанием музыкантов и самого Кайла. В общем, занимался своей работой. Как всегда - безукоризненно.

Это было неправильно. Так не должно было быть.

Кайл чувствовал себя одиноким. Словно в один миг все вокруг стали недосягаемыми. Все стали относится к нему так, как положено относится к человеку в его статусе. Уважение и благоговение. Ни больше, ни меньше.

Внимания Алекса, как друга: его ворчаний, нравоучений, его улыбок и задорного смеха – не хватало катастрофически. Однако Кайл никому об этом не говорил, стараясь задушить в себе эти чувства на корню. Он молча продолжал курить сигарету за сигаретой, рассеянно улыбаться на неуместные или несмешные шутки Зака, ловить на себе долгие задумчивые взгляды Рика, перекидываться парой слов с остальными.

От невыносимой тоски он часто звонил Лейле и подолгу разговаривал с ней ни о чем серьезном. Иногда, совершенно не задумываясь о времени суток. Девушка не возражала, изредка сетуя на поздний час, всегда поддерживала разговор. Но даже во время обычной беседы Кайл чувствовал некое напряжение. Казалось, что несерьезные разговоры были принужденными и через силу. Девушку явно что-то беспокоило, пускай вслух она об этом и не говорила. На все вопросы Лейла бодрым голосом заявляла, что все в порядке, сразу же спеша сменить тему. Она очень часто отвлекалась, словно задумываясь о чем-то своем. Ее смех был тихим и усталым.

Что-то неуловимо изменилось в мире…

***

Открываю глаза и чувствую, как перекрывает дыхание. Передо мной она. Ее обнаженная кожа сияет при свете настольной лампы, света которой не хватает, чтобы осветить даже половины комнаты. Голова неестественно запрокинута. В тонкую кожу шеи врезаются толстые красные нити. Они обнимают все ее тело, создавая контраст с белой, почти прозрачной, кожей. Свет скользит по белому кафелю, создавая блики. В помещении холодно и сыро…

Рука сама тянется к ее лицу. Но стоит пальцам коснуться щеки, как тело бросает в дрожь.

Холодная…

В ней больше нет тепла.

Но она по-прежнему прекрасна. Словно красивая фарфоровая кукла.

Пальцы скользят по гладкой щеке. Голова безвольно наклоняется набок. Светлые волосы струятся по плечам, спадают на лицо.

Ресницы не дрожат, губы плотно сомкнуты. И мою руку не опаляет ее теплое дыхание.

- Прошу, открой глаза, - хриплый шепот в пустоту. Горло сводит судорогой, не давая возможности сглотнуть.

- Прошу тебя… - глаза застилает пелена. Отчаяние душит.

- Не оставляй меня, - голос дрожит. Ноги больше не держат.

Я падаю на колени перед ее остывшим телом.

Последнее, что я успеваю осознать – это свой собственный крик и режущую боль в груди. Щелчок…

***

Кайл резко открыл глаза, судорожно хватая ртом воздух. Его словно выбросило на поверхность из глубоких недр сна. Асфиксия…

Мрак комнаты ответил ему незыблемой тишиной. Лишь судорожное дыхание и шум города за окном.

Мужчина накрыл глаза ладонью, с опозданием понимая, что они мокрые от слез, а тело оплетают бусины холодного пота и бьет легкий озноб. Неприятное ощущение сгущается, обволакивая все вокруг.

Некоторое время Кайл пытается выровнять дыхание, а затем бросает взгляд на дисплей телефона. 5:14. Время рассвета. Не удивительно, что за окном непроглядная тьма.

Раньше он очень часто просыпался в это время. Время, когда темнота сгущается и становится физически ощутимой. И через некоторое время первые лучи на горизонте разрывают этот мрак. Новый день приходит на смену ночи. Самое темное время – перед рассветом.

«Только не снова» - с отчаянием подумал Кайл, перевернувшись на другой бок. Холодно и некомфортно. Влажная простынь липла к телу.

Сердце, как сумасшедшее, бьется в груди, стремясь сломать ребра.

Не единого намека на сон. Лишь завораживающая, давящая тишина.

Покрутившись в постели некоторое время, Кайл решил согреться в душе. Тяжесть в груди не давала покоя.

В душевой кабине капли воды шумно бились о кафельные стены и прозрачную дверцу. Встречаясь с телом, они любовно огибали его контуры. Однако расслабление не приходило. Мышцы по-прежнему напряжены до предела, а голова тяжелая, как с похмелья, словно ее свинцов залили.

Кайл попытался уловить остатки ночного сновидения. Но вместо некогда привычной тревоги и отчаяния ощутил нечто другое, стоило вспомнить красные нити, врезающиеся в хрупкое тело. Контраст красного и белого. Навязчивый аромат цветов камелии щекотал обоняние.

Дыхание мгновенно сбилось. Учащенное сердцебиение отдавалось в висках. Реальность померкла, выводя образы из сна на передний план.