Страница 69 из 134
— Арайя, я не в силах исправить содеянное, ты в праве мне отомстить. Но поверь, я сожалею, что так вышло с твоими друзьями, — нав скорбел сейчас вместе с беззаконником и сам себе почти верил. — Я здесь тоже один, как былинка на ветру. Когда мы с тобой встретились, я был не в себе и долго выбирал, на чью сторону встать. Тебе достаточно было сказать десяток слов, и я был бы с вами, а не с кузнецом.
Беззаконник глухо зарычал, муки запоздалых сожалений гримасой перековеркали лицо. Ловя его настроение, старательно подстраиваясь, Ромига не сразу заметил, что обсидиан больше не врезается в кожу, а потом Арайя вовсе спрятал клинок. Ромига продолжал говорить:
— Не знаю, что было бы дальше со всеми нами, и что ты собирался делать с захваченным домом…
Арайя яростно мотнул башкой, будто пытался вытрясти оттуда какие-то нежеланные, назойливые мысли.
— Что-что! Взял бы под свою руку, встал бы вровень с поганцем Вильгрином! Нет, я встал бы выше, потому что клятый выскочка получил пустой дом из рук своего мудрого, а я взял бы сам. Веришь ли, эти щуровы Наритья с самого начала принимали нас только младшими слугами — или зимуйте в норах у ярмарки. Вилья мне хоть на макушку не плевали, даже когда посылали от порога в белые снега, один за другим.
Теперь охотника корёжил жгучий, из последних сил подавляемый стыд. Ромига напомнил:
— Ага! Лемба всего-навсего поставил нас грести навоз.
Нет, Арайе не полегчало, и он сразу объяснил, почему:
— Я в своём доме поступал с новичками ровно так же. Потом уже, если хорошо себя покажут, давал работу почище, ставил над другими работниками. А если кто на охоте отличится, тех принимал в старшие слуги. Иные мне потом любезнее кровной родни…
Заплывшие, обведённые синяками глазки Арайи затуманились, заблестели непрошенной слезой. Он люто тосковал по дому, по своим охотникам и не думал этого скрывать. Он уже почти не боролся с ужасом осознания, что беззаконная авантюра, попытка завоевать себе новый дом, стала фатальной ошибкой, которая отняла у него последнее. Он раскис от сочувствия собеседника и безоглядно выворачивал душу, напрочь позабыв, что перед ним недруг. Ромига вспомнил рассказ Лембы: с каким достоинством бездомный беженец Арайя просился в младшие слуги, какое впечатление произвёл тогда на умного и проницательного, хотя, местами, простоватого кузнеца. Сам нав запомнил младшего слугу Арайю хитрым, хватким и предельно собранным вожаком маленькой, но смертельно опасной стаи. Сейчас от прежнего остались какие-то жалкие руины: очередная неудача Арайю так подкосила, гибель последних из его дома, или что-то ещё? Кто и за что его бил: гораздо сильнее, чем он — нава? Ответов на вопросы пока не было, но Ромига надеялся их получить, а если особенно повезёт, так и завербовать себе в доме у фиорда какого-никакого союзника. Сказал:
— Мне говорили, Лемба принимает слуг так же, как принимал ты. Слушай, а зачем тогда было беззаконничать? Бить в спину хозяевам дома? Ну, перетерпели бы луну-другую, зима длинная…
Арайя выщерил свои три клыка, но оскал получился страдальческий, а не грозный.
— Да затем, что всё равно эти Вилья уже не хозяева своим домам и угодьям, а многие — не жильцы! Мудрый так сказал! Ну и зачем гнуть спину перед каким-то Рыньи, когда решалось, кто возьмёт дом кузнеца: я, или Чунк, или Вильгрин опять поставит кого-то своего, из Наритья? Мы и заключили между собою договор. Если я займу дом, мне им владеть, а Чунку с братом — трудиться старшими слугами в кузнице, они знают железо и сталь. Если же меня убьют, а другим повезёт больше… Ладно, чего уж теперь, оборачивать дни вспять не умеют даже мудрые, — беззаконник закончил фразу тихо и смертельно устало.
Ромига поддакнул:
— Правда, не умеют, но иногда так хочется! Помог бы я тебе в доме Лембы, может, не сидели бы мы сейчас оба в навозном колодце! Уж точно — не бросила бы меня Вильяра в зубы твоему мудрому, которого нельзя называть по имени. Кстати, а почему? Он что, покойник?
Арайя вяло мотнул головой:
— Нет, это мы с тобой покойники, Нимрин. В неведомом клане, в бездомном доме ошибок не прощают. А уж в доме у фиорда.., — беззаконник почесал шов на брови, поморщился.
Ромига нашёл повод уточнить:
— У Синего фиорда?
— Да, говорят, Вилья, которые жили тут прежде и все передохли, называли эту нору — дом углежогов у Синего фиорда.
Нав отметил, что история вымершего дома совсем не радует беззаконника, бередит боль его собственной потери. Кто бы мог подумать, что Арайя способен жалеть не только своих! Жалеет, и тут же сам на себя злится. Вообще никакой магии не нужно, чтобы его читать — всё на лице и в языке тела.