Страница 18 из 90
Всё уже написано, а хуже всего то, что ты понимаешь, что к любому твоему состоянию, к ощущению, настроению, поступку, желанию и так далее до плюс бесконечности легко можно подобрать слова, которые уже кто-то произнёс или написал. Главное – быть подключенным к контексту.
Как говорил один наш препод, царствие ему небесное, здесь без стакана не разберешься, поэтому я пойду ещё пива возьму, ты не против?
Дилер взял ещё, как и обещал. Казалось, Тамаре нравится направление беседы, но иногда она, видимо, переставала следить за нитью предпосылок, рассуждений и выводов. Рассеянный взгляд выдавал её с головой.
– Да, очень познавательно. Но я вот о чем хотела спросить. У тебя же обычно тусовки, как я поняла. А сегодня и завтра? После концерта? Нет?
– Нет, я всех задвинул.
– А народ не обижается? – спросила Тамара.
– Нет. А пусть бы и обижался. Надоели все. Как говорил граф Зуров, «народу вокруг много, а людей нет»[17].
– Да-а.
– Знаешь, «я люблю людей, люблю, когда их нет, Я бы вышел на балкон и разрядил бы пистолет»[18]. Шутка. Хотя в ней есть доля правды. Думаешь убить одиночество, а уничтожаешь только печень.
– А ты что-то знаешь об одиночестве? – удивилась Тамара.
– Нет, блин! Я родился в рубашке от Ренато Сафарелли. Знаешь, я могу о себе сказать, как тот чувак из фильма про зомби, что я сторонился людей, как будто они зомби, ещё до того, как они ими стали. Смотрела?
– Нет, но я не пойму, где же ты работаешь? Ну кроме того, что выступаешь с концертами, – поинтересовалась Тамара и сделала глоток.
– Я пишу дипломы, курсовые и контрольные почти по всем предметам.
– Ух, ты! Здорово! Ну, ты молоток! – похвалила Тамара.
– Ну а ты? У тебя же высшее образование?
– Да. Я работаю на ксероксе, – начала Тамара, но потом исправилась, – работала, сейчас я не работаю нигде.
– А, вот что за бумажки, – пробормотал Дилер.
– Что? – не поняла Тамара.
– Ничего. Хорошая погода. Крокодильчики летают. О работе не беспокойся. От работы кони дохнут. Найдёшь, – успокоил её Дилер.
– Тебе легко говорить, – вздохнула Тамара.
– Так, что-то мы совсем загрустили, неужели я такой скучный собеседник? – спросил Дилер.
На самом деле он понимал её, как никто. Он на собственной шкуре испытал это ощущение, когда не с кем даже поговорить, а так хочется иметь близкого человека, с кем тебе будет комфортно во всех смыслах. Тамара молчала, а Дилер уже тогда намеревался отдать ей всего себя.
– Так, давай допиваем и пойдём, прогуляемся, я провожу тебя.
Они вышли из бара, держать за руки. Сначала больше молчали, чем говорили, неторопливо ступая по проспекту тогда ещё Фридриха Энгельса, и наслаждались красотой бесконечного апрельского неба. Постояли немного на мосту, глядя в тёмные воды реки и, отражающиеся в них огни торгово-развлекательного центра, расположенного на правом берегу.
Вглядываясь в водные толщи, Дилер вспомнил, что недавно писал курсовую по культурологии по очень интересной теме, и рассказал Тамаре, что вода есть вечное движение, сила, которая, несмотря на всю свою мягкость, способна преодолевать твердыни.
Уже стемнело, наступила ночь – совершенно особое время, как авторитетно заявил Дилер, ключ к прорыву в бессознательное, мистическое, сакральное, дающее человеку уникальную возможность открыться миру и духовно раскрепоститься.
Из облаков вышла прибывающая луна, которую Дилер незамедлительно окрестил символом женского начала, пассивно отражающим солнечный свет, объяснив попутно, что такое терминатор. Где-то через час они дошли до дома Тамары.
– Можно я тебя поцелую, – спросил Дилер, – в щёчку?
– Да.
– Завтра заеду за тобой в семь! – сказал Дилер на прощание, развернулся и ушёл. Тамара поднялась к себе, тут же услышав от мамы:
– Где ты была? Я пришла – тебя нет. Почему не берешь трубку?!
– Мам, там музыка орала – я не слышала.
– Ты с Ваней куда-то ходила? – спросила мама.
– Нет, с другим парнем. С другом. Чего ты волнуешься-то?
– Да? А как мне не волноваться?! Ходишь где-то не пойми с кем. Я боялась, вдруг из-за Вани ты что-нибудь с собой сделаешь! – воскликнула мама.