Страница 3 из 133
Эффект от нашей беседы оказался довольно неожиданным. Решив на следующий день опять забежать ненадолго к раненому бойцу, я вдруг обнаружила, что за ночь превратилась в богиню. При этом к новому званию прилагался верный паладин.
Самое странное, что речь не шла о влюбленности. Даже близко такого не было. Я просто стала для него непререкаемым авторитетом. Практически во всем. Но без всякого раболепия, самоунижения. Валерка оставался нормальным парнем, мог вполне поспорить со мной и даже дать шутливый подзатыльник. Но стоило сказать, хочу, требую, окончательно решила, как он немедленно подчинялся. Он просто верил, что мне доступно знать и понимать несколько больше, чем дано обычному человеку. Почти как зрячая в стране слепых. Поэтому он может смело (и безоглядно) довериться мне.
Кроме того самозваный паладин тщательно охранял мои интересы, иногда вопреки своим собственным, но об этом мне довелось узнать позже, когда он, придя первый раз в школу после больницы, чуть было не полез с кулаками на здорового одинадцатиклассника, сально пошутившего над его богиней.
Валеркины родители заметили перемены в поведении сына задолго до выписки. Грубо говоря, они пришли в ужас, быстро придя к решению, что какая-то малолетняя мочалка изо всех сил морочит бедному больному мальчику голову. Правда, их отношение ко мне значительно смягчилось, когда независимые источники поведали им, что после школы я частенько захожу к Валерке, не гнушаясь помогать ему в житейских мелочах... Да и утка, и судно, и с ложечки покормить, и помыть-умыть. Прям как санитарка какая-то. Но не оставлять же человека беспомощным, если у настоящих санитарок до него руки не доходят.
Хотя, с другой стороны, забавно думать, что подобная работа может сделать из тебя чье-то божество.
Когда же мой подопечный выписался из больницы, его родители испытали повторный шок, узнав, что обоготворение меня относится не к половому влечению, а чуть ли не к религии. Валерка мгновенно был отправлен к психиатрам и психологам. Даже меня почти добровольно сводили к ним. Спокойствие в родительские души пришло совершенно с неожиданной стороны. Как рассказывал Валерка, на каком-то семейном застолье его папаша под рюмочку поделился печалями со своим сколько-то-юродным родичем Степаном. Тот, будучи не шибко интеллектуальным, но душевным мужиком, задал один простой вопрос: «А как она (то бишь я) этим пользуется?» Отец моего паладина как-то подрастерялся, и ничего серьезнее «посмотрела странно», да «он ей дважды сумку из школы таскал» припомнить не смог. Родственник, выслушав обвинения, погрустнел, и с какой тоской сказал: «Идиоты! Да если б девка у моего обалдуя так себя вела, я сам бы молиться на нее начал!» Аргумент произвел должное впечатление на Валеркиных родителей, подвигнув их к решению слегка снизить давление на сына. А потом они привыкли, и даже приспособились использовать мой авторитет. То есть капали на мозг не ему, а мне, чтоб я ему сказала. Особенно добивали просьбы присмотреться к его новой девочке и сказать «ничего непонимающему»..., точнее, вынести вердикт, что они не пара.
Но это тоже будет потом, а пока они просто примирялись с фактом, что слово какой-то прыщавой девчонки для их сына значит ну очень много.
Да, прыщи стали третьим глобальным изменением в моей жизни. Причем началась эта зараза как-то внезапно. Проснулась одним непрекрасным утром, а на щеке зреет красная блямба. Бабушка по этому поводу сильно запереживала, а я восприняла появление прыща очень спокойно... поначалу. Потом неожиданно «вызрел» здоровый болючий «рог» на лбу. Пара мелких на носу... И буквально через неделю я тоскливо пялилась в зеркало, на усыпанную прыщами физиономию. А они еще украсили мои плечи, спину и даже мочку уха не пощадили.
Бабушка, конечно, устроила мне тур по врачам и косметологам, но прыщи оставались равнодушны к их кремам маскам и прочим рекомендациям. Школа же мгновенно отозвалась на мою беду прозвищем Червоточинка. Я в ответ словесно нарезала ломтиками любого, кого подозревала в ехидных намеках на мою красоту. Так что позже многие были уверенны, что меня так нарекли не за внешность, а за ядовитую языкастость. Самое забавное, что мне вроде как обидное имечко чем-то приглянулось и постепенно в школьном общении оно вытеснило настоящее.
А еще я всё-таки занялась своим физическим воспитанием. Правда, далеко не с первой попытки. И дело не только в слабохарактерности и боязни показаться смешной... Хотя кого я обманываю, в этом тоже, но главное все же было найти тех, кто отнесется ко мне серьезно. И, конечно, финансы. С последним у нас было не сказать, чтоб туго, но и не особо густо. Бабушка обеспечивала питание, дед взял на себя прочие расходы. Родители чуток подкидывали поначалу... А потом папа женился и пообещал порадовать меня братиком. Мама, переехав в другой город, как бы тоже новую семью завела. Они собирались расписаться, как только ее будущий супруг сделает операцию по смене пола... В конце концов, у мамы все стало хорошо. Как признавал дед, мужичонку ей неплохого выстругали. Они даже ребеночка завели. Но вот когда мама только поделилась с нами новостями, то квартира у деда буквально провоняла валерьянкой.
Впрочем, как бы не складывалась родительская личная жизнь, все неизменно приводило к урезанию моего финансирования. Причем заметному урезанию.
К сожалению, деньгами список проблем не исчерпывался, поскольку не было ясности, где и чему учиться. В принципе, в округе различных бойцовых клубов образовалось вагон и тележка, но когда я входила в зал, то не видела ничего, кроме животного мужского желания пообщаться поближе. Их даже прыщи не отпугивали. В очередь гады вставали, чтоб показать некие особенности приемчиков. И главное девиц везде в принципе хватало, но носители Y-хромосомы бросались на меня как, муравьи на сладкое. Причем именно муравьи, так как насекомые с крылышками, насытившись, улетают, а эти прут нескончаемой толпой.