Страница 91 из 139
Из-за этого у меня не было выхода. Она не говорила со мной, и я просто не смог объяснить ей, почему так нужно, и мне пришлось брать силой, враньем и ее слабостями. Я вошел в комнату и бросил ей сумку со всеми принадлежностями на кровать.
— Одевайся.
— Пошел ты, — почти выплюнула она мне эти слова в лицо.
— Ты хочешь по-плохому? — и лишь сказав это, я понял, что по-хорошему с ней и не выйдет.
Я нащупал в кармане пиджака шприц и сел рядом с ней. Она лежала ко мне спиной, и уж точно не ожидала такой подставы, так что сделать это не забрало у меня сил. Я воткнул в ее белую безупречную кожу на ее бедре шприц, и она зашипела. Хватая ее за руки и выгибая их другой рукой, заметил, что Стейси смотрела на меня, понимая, что это все наконец по-настоящему. И это только начало. Я одел ее, причесал волосы, а она не двигалась. Просто не могла. Я ненавидел себя за то, что причиняю ей столько боли, но у меня не было выхода. Я по большому счету также не двигался, лишь делал механические движения, хоть и производил впечатление надменного, раздражённого, равнодушного и наконец спокойного. Казалось, меня ничего не интересовало. В тот же час Стейси не проронила ни слова, пока я вел ее по мосту к самолету. Она спокойно ехала к аэропорту, спокойно шла по самой дороге и для постороннего человека выглядела совершенно нормальной. Возможно, немного усталой и замкнутой, но довольной и ни в коем случае не обеспокоенной. Это и было чудодейственным свойством того укола. Внешне Стейси Фостер, как и всегда, выглядела безупречно. Ее мозг был освобождён от мыслей, но вся моторика сохранялась. И она ничего не могла с этим поделать.
Нежно поглаживая ее руку, лежащую на моем предплечье, я провел ее в бизнес-класс. Указывая на ее место у окна, я подождал, пока она удобно усядется. Потом пристегнул ремень. Ее дыхание сохранялось размеренным и спокойным, когда я сел рядом, взял ее за руку и повернул ее лицом к себе. И тут в ее глазах я увидел, что она знает правду.
Она знала. Всё. Отбросив ее волосы, я склонился и прошептал ей на ухо:
— Кое о чём я должен тебя предупредить. Теперь есть лишь мы, и я контролирую все, что с тобой происходит. Не пытайся это изменить, и мы выживем.
Говоря это, я пальцами прошелся по ее шелковистым прядям и придвинулся к ней ближе так, чтобы смог быть ей хоть какой-то опорой, как бы по-идиотски это не звучало. Молчание было ужасающим. Шепот был устрашающим. Но страшнее всего была сказана правда. Ее грудь продолжала подниматься и опускаться, не было вздрагиваний или всхлипывающих звуков. Но в ее взгляде я видел борьбу с нежеланным наркотическим эффектом. Она смотрела в иллюминатор, пытаясь прорваться через внутреннее сопротивление и перестать в него погружаться.
Я знал, что, если бы я все объяснил, Стейси бы поняла. Она все сделала бы ради Эстель, но я не мог. У меня не было возможности ей довериться, и было проще просто заставить. Приземлившись в Мехико, мы так же покинули самолет и сели в машину, направляясь в новую клетку. Я купил Эс вещи. Много вещей, хоть и знал, что ей это будет до лампочки. На самом деле у этой женщины был потрясающий вкус, и я был рад, что Эстель он так же будет дан. Мамам девочек обязательно надо учить их одеваться. Это ошибка думать, будто женщина от природы знает, что правильно надеть, как краситься или причесываться. Поэтому да, я был готов пожертвовать своими отношениями с Стейси, чтобы сохранить их для Эстель.
Когда я заметил, что Эс начинает возвращать себе контроль над телом, сильнее сжал ее локоть и прошептал:
— Не рыпайся. Я не хочу делать тебе больно.
Она не ответила ничего, но смотрела на меня непередаваемым взглядом ненависти.
Черный внедорожник, в котором мы ехали к месту прибытия, остановился перед огромной аркой. За аркой было поместье огромных размеров, и герб, который висел, сверкал, благодаря освещению. На нем была изображена женщина, тело которой было лишь обычным черным пятном, но она была одета в потрясающее длинное черное платье, и руки были расставлены в приветствии. Не знай я куда впутал нас, мне было бы даже интересно узнать, кто тут живет.
Переводя взгляд на Стейси, заметил, что она сузила глаза, пытаясь разгадать. Думаю, она задумалась о том, сколько людей пережило тут что-то такое? Сколько выжило? И ответила — ни один.
В ее взгляде в самолете горло разрывалось из-за крика, и она почти была готова умолять, но я этого не слышал из-за того, что дал ей. Поездка разорвала и мое сердце в клочья. Во всем, что мы делали, была борьба, и каждый вдох, который она делала, причинял ей боль. Я был готов умереть, чтобы только она пережила это и не сломалась. Все ее уничтожение и опустошение проходило в абсолютной тишине. Я был ублюдком, который сидел рядом, держал ее за руку, стискивая ее больнее, чтобы просто уговорить замолчать, и кивал стюардессе, когда та говорила, какая мы изысканная пара. Я позволил ей тонуть в страданиях. И она увидела монстра, которому доверяла свою жизнь.
— Добро пожаловать, — услышал я голос женщины, которую видел лишь на фото.
Когда я пожал ей руку, а она оставила сочный поцелуй на моих губах, я невольно перевел взгляд на Стейси. Она права, мой язык не поворачивался назвать ее «Эс». Я больше не заслуживал этого. Я попытался отодвинуть от незнакомой мне женщины, но она сжала мою руку, при этом выглядя безупречной фарфоровой куклой. Все было также украдено и у меня. Мое осязание, возможность говорить, способность двигаться, бежать.
Когда я посадил Стейси на диван, она не смотрела на меня. Пусть она и не переставала бороться, но меня, как человека, с которым стоит вести борьбу — свела на нет. Кажется, жизнь проста. Живешь себе, да и живи. Но потом ты поскользнулся в ванной и упал. Или тебя случайно сбила машина. Или ты пришел к человеку, которому верил, и встретив там не тех людей, оказался мертвым холодным трупом, которого даже не похоронит этот нужный человек. Минуту назад ты жив, а теперь уже нет. Осталась простынь на которой ты спал, пепельница и только что открытая пачка сигарет. Деньги, которые вчера снял, чтобы пойти сегодня в бар, и даже компьютер стоит на спящем режиме. Тебе могут писать сообщения и звонить важные и неважные, хоть это уже совершенно не важно по сути.