Страница 39 из 139
— Сейчас четыре часа дня, — засмеялся он, целуя мою ладонь.
— Нет ничего лучше утреннего кофе в четыре часа дня.
Ночью мы доехали до конечной станции, а потом обратно. После, гуляли по Нью-Йорку и разговаривали. Боже, мы столько разговаривали, и столько смеялись. У меня такое чувство, что я любила Майкла, даже когда не знала. Я знаю, что мы оба ушли, но лично я так хотела вернуться. Все это время я любила лишь единственного человека. Пусть были и другие, но я ни с кем так не смеялась. Ни с кем не чувствовала столько всего одновременно. Ни за кем не хотела наблюдать и не хотела, чтобы кто-то другой на меня смотрел. Не хотела, чтобы другие успокаивали. Не хотела, чтобы они держали или даже разбивали мне сердце. Всю жизнь все было против меня, и я тратила ее попусту со столькими людьми. А потом появился Майкл, и день за днем он собирал меня по крупицам заново. Мы любили и лишь насмехались друг с друга, наблюдая за глупыми попытками полюбить кого-то другого. Что бы я не делала, все это время во мне был лишь единственный человек.
— Знаешь, вчера я поняла кое-что, — смотрела я на Майкла. — Я вдруг поняла, что безумно рада, что ты есть у Эстель. Я знаю, что ты ее отец, но не у всех он есть, и, наверное, это глупо...
— Прости меня за мой кретинизм, — прервал он мой дурацкий лепет. — Я понимаю, что простить трудно, но попытайся, Эс. Просто попробуй. Я вел себя, как дурак, лишь потому, что боялся, а после потому, что думал, что мы так или иначе будем вместе. — Майкл легко дотронулся к моим губам, все еще не отводя взгляд. — И я тоже рад, что ты есть у нее.
— А теперь заткнись и просто дай мне поспать, — снова закрыла я глаза с улыбкой на лице.
— Ты теряешь время, а вместе с ним важные моменты жизни.
— Наслаждаясь сном?
— Именно. И чем раньше ты признаешься в этом, тем раньше поймешь, что это неизбежность жизни, а не слабость.
— Ага, — встаю я с постели, пока Майкл наблюдает за мной с улыбкой на лице. — Ты гребаный узурпатор.
— Я не забирал у тебя власть, — кричит он мне вдогонку, когда я направляюсь в кухню.
Я поставила варить смесь для Эстель и, открыв холодильник, уставилась на банку сока, словно в ней были все ответы на интересующие меня вопросы. Я слышала, как Майкл говорит что-то нашей дочери, а затем и услышала шаги его босых ног по полу.
Я иногда так быстро говорила, а порой молчала несколько дней подряд. Но Майкл был тем, кто понимал и мою болтовню, и мое молчание. Он смеялся, когда я смеялась, особенно когда мой смех становился истерическим из-за собственных шуток, которые на самом деле были невероятно глупы. Но из этого всего, что было в моей жизни, сильнее меня смешили лишь попытки полюбить кого-то другого, кроме него. Лучшим в мире был совершенно не его одеколон или улыбка, которая заставляла мое сердце трепетать. И не то, что он знал о моем предпочтении в розах и лошадях. И даже не то, что моя дочь будет похожа на своего отца. Лучшим в мире был именно Майкл, без всех дополнений и привилегий, которыми я пыталась оправдать то, что чувствую.
— Помнишь ты говорила о своем доме? — задал мне вопрос Майкл, на который я ничего не ответила, лишь посмотрев на него с непониманием. — Давай поедим сегодня?
— Судя по всему, ты утро начал не с кофе, а с виски. Или хлопья заливал водкой.
— Я думаю, ты не права.
— Мне плевать, что ты думаешь, — закрыла я холодильник, показывая ему средний палец.
— Это не правда. И ты можешь отрицать сколько угодно, но глубоко внутри ты знаешь, что в моих словах есть смысл.
— Возможно, — отдала я ему бутылочку с молоком для кормления Эстель. — Дай ее мне уже, я даже ударить тебя не могу.
— Думаешь, я этого не знаю? — усмехнулся он. — Почему ты не хочешь?
— Я боюсь потеряться, — прошептала я, собираясь уйти. — Я боюсь потеряться в себе.
— Я тебя никогда ни о чем не просил, Стейси. Но, пожалуйста, сделай это для меня. Сделай это для себя.
Не знаю, зачем я согласилась на все это, но он так смотрел на меня. Словно от ответа «да» зависела вся его жизнь. И мне захотелось сделать что-то для кого-то, кроме подруг, даже если это такая мелочь. Эстель осталась с Донной и Адамом, а мы отправились в Хэмптон.
Я не была в этом доме со времен своего детства. Я знала, что он мой, и помнила, где он, каждый вечер столько лет своей жизни слушая пустоту в нем. Знала, что можно вернуться и наконец-то встретиться с этими стенами. Но напоминать о себе и идти за тем, кто во мне никогда не нуждался — в этом искусстве я плоха.
Прежде чем открыть дверь машины и выйти во двор, я на мгновение закрыла глаза и вспомнила, сколько раз я говорила своей матери об отце и других мужчинах, которые приходили домой. И каждый раз она отвечала, что я никто, чтобы говорить ей, с кем она должна встречаться. Я действительно была никем. Лишь ребенком, который все время хотел уйти куда угодно, лишь бы не быть дома. Хотела семьи и нормального ужина. Хотя, я думаю, она считала, что делает все возможное для моего счастья.
— Расслабься, — открывает он дверцу машины. — Это просто дом.
— Ага, — бормочу я, когда он обходит ее и помогает выйти мне. — Спасибо, что напомнил.
Затем Майкл берет меня под руку, словно это самое естественное действие в мире. В этот момент я подумала, что, может быть, так и есть, особенно учитывая, сколько женщин было в его жизни, пусть он никогда и не озвучивал цифру.
Майкл достал ключи из кармана, и я даже не стала спрашивать. Этот дом научил меня быть одной. Я думаю, что вся моя жизнь раньше — это желание быть одной. Как я могла допустить, чтобы это случилось? Как я снова вернулась к нему и разрешила привести себя сюда? Как я столько времени злилась и ненавидела его, а теперь просыпалась в одной постели? Черт, это все так чертовски глупо.