Темные желания

Каждый совершает ошибки. Ошибки неизбежны. По факту, из этого и складывается вся наша жизнь. Да, конечно, я понимал, что прошлое не покинет меня до конца, но я хотя бы буду делать вид, что оно больше не является частью меня. Ради дочери и Стейси. Можно было бы сказать, что я чувствую к ней так много. Но на самом деле все, что я чувствую к ней сейчас — это любовь. И ничего больше. Она самое лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь. 

Я помню, как раскладывал ее характер по полочкам. Как говорил о ней сам с собой. Ее характер всегда ассоциировался для меня с энергичностью, темпераментностью и самой жизнью. У нее есть все, чтобы добиться успеха: внешняя привлекательность и жесткость нрава. И еще она прирожденный психолог, ведь всегда знает слабости всех окружающих, но в то же время пытается им помочь. Она так хорошо владеет своими ими, что на ее лице никогда не отразится ни волнение, ни замешательство, лишь скользнет сочувственная улыбка, если она не будет знать, что сказать. И на самом деле мне это нравилось, очень. Я уважал это и даже восхищался. Она очень правдива, презирает ложь и никогда не опустится до лести. Ее не следует критиковать, особенно публично: она все равно не признается в своей ошибке, но и справедливости ради, следует сказать, что ошибалась она крайне редко.

Я улыбался, вспоминая, когда она злилась на меня, или когда смеялась, и ее лицо преображало невозможную беззащитность. А я стал злодеем в ее истории, пусть и все, что делал — пытался защитить.  

Эс написала, что я могу приехать сегодня на обед в честь Дня Благодарения. Войдя в гардеробную, я выбрал синий костюм, который надевал на первую встречу со Стейси. Завязал шнурки на коричневых туфлях в стиле Casual и, возможно, впервые в жизни решил откинуть галстук в сторону. Я решил в любом случае заехать за розами для нее и за подарками для Эстель. Я знаю, что Эс сделает все, чтобы защитить нашу дочь, ведь за этим непробиваемым жестким фасадом она была всего лишь юной сломленной девушкой. У меня была уникальная способность делать ее счастливой, но я редко ею пользовался. Она умела это. Умела кидать, выбрасывать, расставаться, втаптывать в грязь, размазывать по стенкам, ударяя об что-нибудь твердое, и ты становишься при смерти, и ходишь как зомби. А потом она умела возвращать. И самое страшное — к ней всегда хотелось возвращаться.  

Я продал свою машину и купил BMW 5 Series. И, несмотря на ее схожесть с предыдущей моделью, эта обладала парковочным автопилотом, системами распознавания жестов и полуавтономного движения. Впервые в жизни я не был для себя в приоритете. Я хотел удобства и комфорта для своей семьи, а не пафоса для себя. 

Спустившись в гараж, сел за руль и, заведя машину, направился в дом Стейси. Ехать около двух часов, так что у меня по пути еще был сеанс у своего психолога. Мама все сделала для того, чтобы я говорил о «своих чувствах». Она поставила мне условие, что поможет вернуть Стейси, если я буду говорить. И да, я пошел на это. 

— Мистер Вудс, вы меня слышите? 

— Да, мистер Такер, — вздохнул я. — Я готов. 

— Что вы сейчас делаете? 

— Еду к своему ребенку. 

— Вы не хотите говорить? 

— Я никогда не хочу говорить, — отвечаю я так же спокойно. 

— Знаете, Майкл, это нормально, когда не все нормально. Иногда сложно прислушиваться к сердцу. Слезы не значат проигрыш. Все терпят неудачи. Оставайтесь верным себе. — Я молчал, а он продолжал говорить. — Что вы почувствовали, когда Стейси ушла от вас? 

— Откуда вы знаете ее имя? 

— Так что вы почувствовали, Майкл? Вы начали задыхаться? Или паниковать? 

— Трудно дышать бывает лишь Стейси, о которой вы и так знаете, и лишь потому, что у нее звездная пыль в венах. 

— Если вы не будете говорить, я не смогу вам помочь, Майкл, — вздохнул мозгоправ. 

— Не поймите меня неправильно. Я хочу перестать убегать, хочу нормальной жизни и не хочу бояться открыть дом. Просто еще столько нужно сделать. 

— Тяжело жить вместе. Что вам важно в ней? 

— Ее дружба очень важна для меня. И еще она любит маленьких породистых собак, — усмехнулся я. — И в ее глазах я всегда видел больше мира, чем за окном. 

Это было правда. Что бы ни происходило, она всегда была светом для меня. Каждый раз, когда я думал, что держу одну часть своей жизни под контролем, другая ускользала от меня. Я взял под контроль свою работу, потерял родителей. Обрел Стейси, потерял работу. Затем снова обрел Эстель и работу, и потерял Стейси. Я устал постоянно что-то терять. Я хотел обрести и удержать хоть что-то более недели, но боялся признаться в этом даже самому себе вслух.

— Я приехал, — сказал я. — Слишком быстро ехал, и тут такая связь плохая...

— Мистер Вудс!

— Шшшшшшшшш....

И да, я бросил трубку. Я не хотел говорить об этом с незнакомым человеком. Это казалось нечестным. Первой об этом должна услышать Эс, а не какой-то незнакомый мужик. В конце концов, я включил громкую музыку и полтора часа не думал ни о чем, кроме дороги, которая, кажется, была бесконечной. 

Приехав к месту назначения, не успел выйти из машины, как в нее села Стейси. Она была равнодушной и злой в то же время. Страсть и злость сочеталась в ней несочетаемо. За такую, как она, даже сам дьявол продал бы душу. Я продал. И также я ставлю свою жизнь выше всего. Но ее всегда будет стоить дороже, чем моя. Для меня она стала бесценной. 

— Эс...

— Заткнись, — перебила она меня. — Мы не вместе. Ты тут ради Эстель. Ты ее отец и никто для меня, понял? 

— Эс, — смотрел я на нее. — Прости за то, что стрелял в тебя. Прости, что сделал это с тобой.