Страница 102 из 139
— Я рада, что ты наконец-то поняла это, — услышала я Еву и еще сильнее обняла ее.
— Мы твоя семья, Эс, — сказала Донна, когда мы немного отошли друг от друга. — Но мы друзья, помнишь? Ты до сих пор можешь прийти к каждой из нас и сказать «привет». Но кто мы для тебя на самом деле? Скажи, Стейси.
— Вы — это глупые задушевные разговоры, — посмотрела я на каждую из них, и улыбнулась Долорес, молча благодаря ее за присутствие. — Честный голос моей самооценке и возможностей. Фотографии. Их мало, потому что я не люблю фотографироваться, но они есть. И каждая из них носит имя «ностальгия». Путешествия и любимые ночевки. Пусть это и было давно в последний раз. Вы — это шутки, которые понятны лишь нам. Прогулки, которые оставляют улыбку на лице. Объятья, помогающие всегда. Взгляд — пронзающий меня насквозь, пытающийся понять, действительно ли все в порядке. И вы, — подошла я к Донне и обняла ее. — Вы — это воспоминания, которые останутся у меня в памяти навсегда.
Мы долго не говорили. Молча направились к лифту, затем сели в машину и направились в аэропорт. Я оглянулась прежде, чем покинуть здание, ведь в нем был Майкл. Несмотря на все, что было, он все равно защищал меня, и я замечала это. Я думала не так, как другие. В конце концов, меня полтора года учили думать быстрее, чем других.
— Ну так ты расскажешь, как ты попала в ФБР? — спросила Эмили. — Давай же, мы заслужили правды.
— Я сидела на героине, — прошептала я тихо. — И когда мы грабили склад с медикаментами, я убила полицейского. Так мне сказали, и так же сказали, что, если я не соглашусь на работу, меня посадят до конца моей жизни.
— Боже, — слышала я напуганный голос Евы. — Сколько тебе было?
— Семнадцать. Они бы подождали год и осудили меня. Так что меня учили полтора года и сказали, что я буду служить стране.
— И что ты сделала?
— Я служила, — открыла я фото своей дочери на телефоне Донны. — Но я не думала, что буду убийцей.
— Ты же говорила, что не убивала людей, — в непонимании сказала Долорес.
— Людей не убивала, — пожала я плечами. — Лишь ничтожеств, но и их воздух не пожирал.
— Мне жаль, Эс, — взяла меня за руку Эбби. — Мне жаль, что всю жизнь до теперь ты так и не прожила.
— Все в порядке, — вытерла я слезу со щеки. — Кажется, теперь все в прошлом.
— Я так не думаю, — сказала Эмили. — Ты правда надеешься, что они тебя отпустят?
— У меня на них есть столько дерьма, что им освежителя воздуха не хватит.
— Ты серьезно? — удивилась Долорес.
— Да. Мне есть кого защищать.
Затем мы пересели в частный самолет, и я не стала ничего спрашивать. Эмили дала мне куртку и сапоги, и только спустя несколько минут я поняла, что в Нью-Йорке сейчас холодно, и моя одежда из Мексики больше не актуальна.
— Может, чай или кофе? — спросила Долорес. — Или хочешь поспать после перестрелки?
— Где она? — задала я вопрос слишком резко.
— С Брайаном и Адамом, — спокойно ответила Донна. — И знаешь, я бы советовала тебе пойти поспать, чтобы ты смогла…
— Я смогу, Ди, — перебила я ее. — Она моя дочь, и я не видела ее дохрена дней. И я вам очень благодарна за все, что вы делали и делаете до сих пор, но я точно знаю сейчас две вещи: первая — хочу увидеть свою дочь, и второе — не хочу спать.
— Вот, держи, — передала мне коробочку Ева.
Открыв ее, я увидела mp-3 плеер и наушники. Я пролистала и там было такое количество музыки, что мне не хватит времени даже на сотую часть ее. В этот момент я посмотрела на Еву взглядом, которым не одаривала никого до этого.
— Спасибо, — шепотом произнесла я. — Я так давно не слушала музыку.
Глупо верить в то, что есть что-то вечное, в том числе и детство моей малышки. Даже не верится, что ей уже полтора года. У нее сейчас идет самый интересный возраст. Она уже самостоятельно ходит и бегает. Наклоняется и приседает. Понимает элементарные обращения. И я не сказала ей ни одного. Прошло несколько часов, и день сменился ночью. Мы летели уже тринадцать часов, и я все это время слушала плейлист, пока Донна не взяла меня за руку.
—Знаешь, просто хочу, чтобы ты знала, — осторожно начала Донна. — Мы через пол часа будем в Нью-Йорке, и ты давно ее не видела.
—На что ты намекаешь? — нахмурилась я, чувствуя прилив раздражения.
— Она ест сама. И пьет сама. И ходит. И бегает. Даже фразы говорит, — улыбнулась она. — Максимум с двух слов, конечно, но это мило.
— Ты хочешь меня разозлить или еще раз напомнить о том, что я не видела ее слишком долго?
— Эс, Боже, — подняла голос Донна. — Почему каждый раз, когда я помогаю тебе, ты думаешь, что я хочу тебя унизить, пристыдить или разозлить? Я просто помогаю тебе и люблю Эстель, потому что она тоже мне как дочь, черт тебя дери!
На несколько секунд все уставились на нас, и тишина почти удушила каждую. Потом лишь прозвучала единственное слово от Долорес: «Неловко», которое было переполнено сарказмом. И лишь когда самолет сел, я остановила Донну, и обняла ее. Я прошептала: «спасибо», но она ничего не ответила. Все ждали пока я выйду первой, и только в этот момент я поняла, что сейчас обниму своего ребенка.