Рыцарь

Свет. Ярким светом залито все вокруг. Нет он не ослепляет. Свет просто вокруг. Я не ощущаю вокруг себя ничего, кроме света. Бесконечность света. Свет также и внутри меня. Яркий свет. И огонь. Он обжигает меня. Он сжигает меня. Сжигает до тла. Мне больно. Мне хочется кричать. Причина боли - не в огне или в свете. Причина где-то во мне. Поэтому свет и огонь исцеляют меня. Я благодарен свету, я благодарен огню. И тому что снаружи и тому что внутри.

Кто я? Я мыслю? Я существую? А может быть я и есть свет? А почему я знаю, что это свет? Раз здесь свет, значит может быть, что где-то света нет? Почему я здесь? Зачем я здесь? Сколько я здесь? Время. Бесконечность времени. Здесь нет времени.

Я пытался осознать себя. Я почему-то знал что это важно. И у меня ничего не получалось. Бесконечность времени я пытался понять, кто я есть и все было напрасно. Мне не за что было уцепиться. все внутри меня было как и снаружи - чистый незамутненный свет. И когда я уже окончательно отчаялся, ко мне пришла странная ярость, как бы пронизанная светом. Я знал, что мое состояние, в котором я пребывал сейчас называется именно так. Почему она ко мне пришла? Не знаю. Вслед за яростью пришли какие обрывки странных воспоминаний. Воспоминаний? Снов?

Вот я иду по серой улице и вижу серое небо, вот передо мной женщина. Я ее знаю. Это моя мама. Мама? А вот лицо мальчишки. Я его тоже знаю. Это мой брат. Брат? Антон. Имя эхом отдается во мне, а внутри меня все наливается теплом и любовью.

И вдруг как плотину прорвало. Я захлебываюсь снами.

Мне четыре года. Вот мама держит на руках небольшой сверток. Из свертка раздаются какие-то странные звуки. Как будто мяукает котенок. Я сижу на руках у отца, обнимаю его за шею. А мама протягивает ко мне сверток приоткрывая один из его углов и говорит:”Посмотри, Леша. Это твой братик. Как бы ты хотел его назвать?” Значит меня зовут Леша. Алексей. Мне нравится. “Антошка” - шепчут мои губы. Я вижу его личико, такое красное и сморщенное. И вдруг он открыл глаза и улыбнулся мне навстречу.

Вот я бегу по улице в нашем дачном поселке. Мне уже девять лет. Я ищу. Ищу своего потерявшегося брата. Он гулял во дворе, а потом как-то незаметно выскользнул за ворота. И пропал. Я бегу и реву от страха, что думаю, что не смогу его найти. Что он потерялся навсегда. И вдруг я слышу тихий плач. Я узнаю этот голос. Брат. Он жив, он где-то тут. Я ищу его. Вижу приоткрытую дверь в старую, трансформаторную будку, из которой и доносится плач. Это его голос, я нашел его. Антошка сидит в углу и тихонько всхлипывает. Я бросаюсь к нему, обнимаю, прижимаю к себе. Он не цел и невредим, разве что краснеет ободранная коленка и глубокая царапина на руке. Я беру его за руку и мы выходим наружу. И вдруг навстречу мне прыгает огромный черный пес. Я его знаю. Это собака наших соседей. Дурная, злая собака, которую соседи часто выпускают со двора. Маленькие, налитые кровью глазки пса сверлят меня. Он заливаясь злобой, давясь ею, лает и кидается на нас. Я только только успеваю втолкнуть Антошку обратно в будку и заскочить туда сам, захлопывая дверь за собой. Мы долго там сидим. Я слышу как пес ходит вокруг и злобно рычит. Наконец я не выдерживаю. Тут внутри я нашел железный прут. Он просто валялся на полу. Я беру его в руку и решительно открываю дверь. А когда собака бросается на меня, с силой вгоняю прут ей в глаз. Пес скулит и отступает, а прут торчит из его глаза. Он воет, катается по земле пытаясь освободиться от ужалившей его палки. А потом бежит прочь.

Вот мне двенадцать. У меня сломана нога. Мне ее придавило бетонным блоком, когда мы играли с ребятами на стройке. И сейчас я лежу, мне очень больно. А мои приятели разбежались от страха. У меня нет сил кричать вслух и я кричу внутри себя. Рядом мой брат. В его глазах одновременно и растерянность и решимость. Он уходит но быстро возвращается. В руках у него обрезок железной трубы. Он просовывает конец трубы под блок рядом с моей ногой и пытается его приподнять. Я вижу как надуваются жилы на его тонкой еще шее, как краснеет и искажается его лицо в гримасе усилия, но он не сдается и постепенно, миллиметр за миллиметром тяжеленный блок начинает поддаваться поднимаясь вверх. Я чувствую, что нога освободилась и дергаюсь, пытаясь вырвать ногу из плена. Потом я снова прихожу в себя. Моя голова на коленях у брата. Нога неумело перетянута жгутом. Брат наклоняется ко мне и шепчет, что сейчас приедет скорая. А вокруг стоят взрослые.

Мне пятнадцать. Я опираясь на костыль иду по улице и вижу как на углу нашего дома моего брата окружили несколько незнакомых ребят примерно моего возраста. Я вижу как один из них что-то вырывает из рук моего брата, а второй бьет его чем-то по голове, но попадает по плечу. До них еще метров тридцать. Я хромая бегу к ним перехватывая свой костыль как дубину. Болит нога. Снова вижу, как опускается на голову моего брата, зажатая в руке одного из нападавших короткая дубинка. И брат падает, обливаясь кровью из скальпированной раны над ухом. А я в этот момент опускаю свой костыль на голову их заводилы и главаря. Потом еще кому-то попадаю уже по руке, которую тот подставил под удар моей импровизированной дубины, а та ломается как хворостинка. Потом скорая, полиция. Травмпункт, где брату наложили с десяток швов. Да и меня подлатали, зашив мне предплечье, потому что кто-то из этих уродов успел ткнуть меня ножом.

Вот мне уже восемнадцать. Уже почти сплю. Сплю? Рядом, в соседней кровати сопит уже Антошка. Звонок. Слышу как мама идет открывать дверь. Голоса. Чужие голоса. Встаю, одеваюсь и выхожу из комнаты. За столом в зале сидят четверо. Моя мама и трое мне незнакомых людей. Они негромко разговаривают, но увидев меня замолкают. Мама поднимается из-за стола, за которым мы недавно ужинали.

- Алексей, познакомься. Эти люди к тебе. У них есть важная информация для тебя. - эта троица незнакомцев, двое мужчин и женщина поднимаются мне навстречу.