Страница 78 из 92
Я же тренирую скорость передвижений и мое мастерство растет в прогрессии, иногда я слышу только свист от собственного перемещения и оказываюсь по другую сторону поляны.
Женский монастырь практикует искусство женского боя, ибо мы по определению физически слабее мужчин, физически, но не душевно. Это вбивали в нас как данность, отучая от слез, от истерик, от паники. А не имея известий от Рича, паники поддаться ой как хотелось! Но я должна быть сильной, ради дочери, ради него
А по вечерам зажигаются свечи и можно поговорить по душам, но мы с дочкой всегда вдвоем. Сидим обнявшись и каждая думает о нем, поддерживая мысленного самого любимого человека.
С Джес мы сдружились и больше походили на сестер, чем на мать и дочь, через пять дне после приезда Джес самостоятельно пошла и теперь лезла во все дыры и щели, которые находила. Но я-то быстрее, умнее и хитрее. Мы играли в интересную игру, кто первый доберется до того или иного предмета, а еще обе выматывались на тренировках. Джес считала, что это веселая игра, и ей много давалось легко, я же шла по своему пути через боль и отчаяние!
Методы боя на земле пошли от того, что женщине оказывается сражаться с мужчинами проще, когда она отбивается с земли. Устоять против крупного мужчины иногда бывает невозможно, и если в бою методы верхнего уровня не привели к захвату инициативы, то нужно улучить момент и перейти на средний или нижний уровень. Средний – это уровень, когда приемы проводят сидя, с него легко перейти в верхний уровень или в нижний. Нижний уровень - это приемы, проводимые из положения лежа против стоящего противника. Вот как-то так.
Еще мы изучали магию, вернее контроль над своей магией. Джес оказалась стихийницей! Ей были подвластны все стихии мира, правда контролировать их моя эмоциональная дочь не умела совсем. Агата сама занималась с ней: жестко, сурово, порой даже меня доводя до бешенства! Как можно так обращаться с моим маленьким темным ангелом! Что только ни делала Джес, чтобы заставить Агату подчиниться ей: и жалобно рыдала, и злилась, и замыкалась в себе. Но Агата была непреклонна, словно ей наплевать на все эмоции маленького ребенка, словно перед ней не малышка с ангельским лицом, а здоровенный мужик со шкурой бегемота.
А вестей от Рича все не было. Я скрывала свой страх! Я думала о нем каждую секунду, проклиная себя за то, что потеряла столько времени, которое я могла я потратить на свою семью. И вот однажды пришла беда! Я знала, что так случится! Я это знала с того самого момента, когда Рич разбудил меня.
То, что его не стало, мы почувствовали обе: я и Джес. Резкая боль пронзила нас обеих, заставив меня упасть на колени перед дочерью, наши безумные глаза встретились и Джес впервые произнесла слово:
- Папа! – и бросилась мне в объятья, заливаясь слезами.
Сколько мы так сидели в обнимку на холодной земле, я не могу сказать, нас несколько раз пытались поднять и отвести в комнаты, но у меня не было сил встать, не было сил оторваться от дочери, которая вцепилась в меня, будто надеясь, что я что-то смогу сделать, как-то смогу вернуть ей отца. Что же ты наделал Рич? Ведь обещал! Как мы без тебя? Слез не было, было только черное отчаяние, и Джес, сидящая у меня на руках, точная копия своего отца. Когда она смогла поднять буран, никто не заметил. Все стремились как-то сдвинуть нас с места, а буран набирал обороты, усиливаясь, ветер уже свистел в ушах, засыпая нас злым колючим снегом. Среди этого снега вдруг сверкнула молния, разрезав этот мир пополам! Молния била и била в одну точку, глаза Джес горели красным огнем, так она прощалась с огнем. А я жалела. Что нет у меня такой силы, как у Джес, я бы разрушила этот мир до основания, раз и навсегда похоронив нас вместе с ним. Без него мне не жить, без него я умерла! И только осознание, что я нужна своей дочери позволило мне взять себя в руки.