Мой талисман

А в школе как в школе. Хорошо работать учителем, всё, как мама и говорила – в чистой красивой одежде, в теплом аккуратном помещении, среди интеллигентных людей, от детей, опять же, уважение. Вот только про зарплату мама не говорила. Впрочем, и без её подсказок Женя знала, что учительская зарплата хороша только, если муж – Рокфеллер.

И директрисса той  первой и последней школы, куда пришла недавняя выпускница вуза и молодая мама маленькой девочки Евгения Сергеевна, как-то сказала: «Я только тебя увидела, сразу поняла – не сработаемся мы с тобой, нечего таким, как ты, в школе делать». Каким таким и почему бы не сработаться, начальство не сказало, но оказалось право – не сработались.

У молодой учительницы Жени неплохо получалось. Она давала знания, кто-то из учеников их воспринимал хорошо, кто-то хуже. Но ладить с детьми у неё получалось. Сказывались ли три лета в пионерском лагере или отношение, которое у молоденькой учительницы выработалось случайно – детей можно не любить, достаточно видеть и уважать в них личность, и с этой личностью работать. А личность либо помогает, либо не помогает учителю привести себя к знанию. Ведь именно педагогическое мастерство – то, чему учили в институте, – и есть инструмент, с помощью которого учитель приводит своих учеников из незнания к  знанию, а любовь к ребенку в перечень этих инструментов не входит.

В общем, начинающая учительница неплохо справлялась, и в коллективе как будто чувствовала себя неплохо. Хотя, как это водится в школе, ей дали сложный класс, уже выпускной, девятый, неуправляемый, со слабой успеваемостью, в общем, довольно проблемный, и все коллеги с интересом наблюдали за тем, как она справляется. Иногда казалось, что прямо поджидали её в учительской, чтобы рассказать, где и кто из её класса прокололся, проштрафился, облажался. И когда одни рассказывали, другие прямо  замирали, прислушиваясь, что Женя ответит, как отреагирует. Хотелось им попкорн подарить, чтобы было веселее наблюдать за молодой коллегой.

 А вот учительница географии, Татьяна Ивановна, не наблюдала, она помогала молодой коллеге освоиться в школе, немного рассказала о детях – сама мало знала этот класс, больше то, что слышала в учительской. Подсказывала по мелочи, а они иногда могут испортить жизнь, как крошка в постели. В общем, не то, что подруга, но ненавязчивое участие в судьбе новой коллеги приняла. И Женя была ей благодарна.

Таня была немного старше, а может и значительно, но о своём возрасте молчала, а Женя не спрашивала. Но числилась ещё в молодой учительской гвардии, то есть сама недавно прошла этот «курс молодого бойца». Внешне географичка была ярко некрасива. Это абсолютно всем бросалось в глаза, привлекало внимание и, к сожалению, создавало предубеждение. Таня фигурой напоминала паука – высокая, какая-то вся узкая, тонкая, узловатая. Светлые, практически белые волосы, были странными – вокруг лица ровные, а на затылке пушистая копна, как у негров.  Такие же светлые брови и ресницы, очень бледные голубые глаза с опущенными наружными уголками – всё это вместе при первой встрече производили ошеломляющее впечатление. Добавляли колорита острый длинный нос, узковатые губы, треугольное лицо с высоким лбом, и вишенкой на торте был иногда косящий наружу левый глаз.

Глядя на Таню, Жене всегда хотелось плакать. Но только до того момента как та не начинала говорить. Потрясающий оптимизм, жизнерадостность и смешливость, невероятная, кипучая энергия располагали к себе. Но, как ни странно, ученики недолюбливали её предмет, хотя Татьяна Ивановна устраивала бесконечные викторины, тематические игры и конкурсы рисунков. Стены рядом с кабинетом географии всегда пестрели выставками поделок из природных материалов, теми самыми конкурсными рисунками и плакатами в защиту окружающей среды. В самом кабинете красовались потрясающие своей оригинальностью и красочностью стенды работы самой учительницы, ну и, конечно, же карты, карты, карты…

Такой работник, как Тани ценился руководством школы. Заодно и эксплуатировался по полной. Татьяна была одной из немногих одиноких учительниц, потому чаще других водила детей на олимпиады, сопровождала группы школьников на экскурсии и участвовала в прочей внеклассной работе. При всём том, что она здорово этим облегчала жизнь коллег, те не слишком её жаловали и не стремились сблизится с ней. Женя вздыхала об особенностях женских коллективов, понимая, что дело не во внешности, а, скорее, в характере – не обсуждала Таня никого ни из учителей, ни из учеников, ни из родителей, и про себя информации не давала, предпочитая хоть открыто и жизнерадостно общаться, но только на рабочие темы – результаты контрольной или олимпиады, конкурсы-викторины и прочее.

Женя сама не заметила, как сошлась с Таней ближе. Не то чтобы у них было много возможностей пообщаться, но перекусы в столовой, дежурство по этажу, в учительской один стол на двоих и стулья рядом на педсовете если не делали их друзьями, то точно сближали.

Почему она прониклась к Жене добрыми чувствами, было не совсем ясно. Сначала казалось, что из-за одиночества, но по мере общения становилось понятно, что Татьяна не навязывается в друзья, не лезет в душу, не стремиться пожаловаться на свои трудности, лишь иногда подсказывает и рассказывает, оказывая простую дружественную поддержку. И вот, когда у  Жени начались проблемы, она одна осталась той же самой Таней, что и до конфликта с администрацией.

Это был даже не конфликт, потому что Женя никак не противопоставлял себя начальству, не ссорилась и ничего не пыталась доказать. В сложившейся ситуации совершен не было никакой её вины в том, что кто-то из той породы бойких родителей, которые слишком сильно пекутся о своих чадушках и слишком много проводят времени в школе, пытаясь влиять  на процесс обучения.