Мед.ведь.ма

Ви не сильно задержался, но я всё равно успела запереживать. Каждый раз, когда он был вне моего поля зрения, я боялась, что он покинет меня, исчерпавший свои магические возможности. Хотя он и заверял, что без моей помощи обратно никак, я ничего не знала в столь тонких материях и не могла получить гарантию от каких-то высших сил, что они осуществляют поставку духов бесперебойно.

Ви вошёл тихо, задумчиво. Сел на свою кровать, закинул на неё ноги (обувь мы оставляли при входе в домик). Я вспомнила о вопросе, который ему хотела задать, по поводу половой принадлежности туалета, но не решилась. Он уставился в стенку напротив, а я на его профиль. Красивый. И его огненно-красные волосы завораживали, и серьга в ухе. Я пригляделась и заметила, что корни волос темнеют, чего не было три дня назад. Или я не обращала внимание?

- У тебя… - Он повернул ко мне лицо, среагировав на голос. – Волосы чернеют, - я подняла руку к своим, на себе показывая, где именно. – Вот тут, у корней. Как у людей, когда они красятся. Я знаю, потому что бабушка красила меня в черный, и когда волосы отрастали, то было ощущение, что я лысею, потому что корни белели, и смотрелось кошмарно. А у тебя почему они меняют цвет?

- Это срок моей нечеловеческой сущности, - не моргнув, произнес Ви. – Когда они станут темными полностью – я стану человеком. – Я округлила глаза, ахнув.

- Как?! Это возможно?! – Я не поняла по его выражению, сам он рад этому или нет, поэтому не знала, как реагировать? – И… и ты тогда останешься с нами? Совсем?

- Да, в золотые подамся, как считаешь? – откинулся он на подушку, рассуждая.

- О, это было бы здорово! И… и ты бы тогда точно был парнем, да? – уточнила я.

- А… по-твоему, я смогу быть похожим на девушку? – пробасил он своим, порой очень низким, голосом. Немного растерянная, я для приличия оглядела его с ног до головы.

- Нет. Конечно, нет.

- Значит, всё очевидно.

- А почему именно в золотые? Ты же слышал, и видишь, как тяжело ими быть.

- Зато достойно. И благородно. – Я покивала, соглашаясь с ним.

- И то, что им жениться нельзя, тебя не смутит. Ты же чистый дух, у тебя же не возникают привязанности?

- Да, я чистый дух. – Ви посмотрел мне в глаза, повторив за мной механически, не вслушавшись и не слыша, как будто, себя. Потом, моргнув, он осмыслил и добавил: - До того, как волосы перестанут быть красными.

- Расскажи мне о себе, хоть что-нибудь. Со всей этой беготнёй и суматохой, я не имела возможности узнать о тебе что-то.

- Я возник из ниоткуда, - негромко, сразу же начал Ви. – Просто появился, однажды, когда меня кто-то заметил. До этого меня не было. Я постепенно осознавал происходящее вокруг, бродил повсюду, бесприютный и предоставленный сам себе. Потом я нашёл прибежище, в одном святом месте. Там было здорово, там я впервые ощутил тепло и то, какими хорошими бывают люди. Я понял, что должен защищать их и беречь. С тех пор я этим и занимаюсь. – Я с интересом это всё дослушала, успев лечь на бок, подложив ладони под щеку.

- То есть, тебе не придётся сильно менять род деятельности, становясь золотым?

- Совершенно не придётся.

- Чонгук и Шуга так нахваливают монастырь, в который меня ведут. А что, если я почувствую там себя чужой? Меня-то в золотые не примут. Кем я там буду?

- Ты же изучаешь медицину, а воины всегда обеспечат тебя работенкой. Будешь медсестрой. – Мне не нравилось это современное слово, которое отдаляло меня от знахарства бабушки. Я хотела идти по её стопам.

- Нет, целительницей, - робко поправила я.

- Угу. Ведьмочкой, - хохотнул Ви, озорно на меня поглядев.

- Я не ведьма, - нахмурилась я. – Ну…ведунья, что ли. Звучит мягче.

- Всё тебе не так. Не медсестра, не ведьма… Медведьма ты, вот кто! - улыбаясь, определил он меня.

- Медведьма? Больше похоже на название самки медведя, - засмеялась я, - причем белого медведя. – Перекатившись на спину, я сплела пальцы на груди. – Может, моя родина, как и у них, на севере? Бабушка не была альбиноской, интересно, а мама или папа были? Или я одна такая, неудачная?

- Почему это неудачная? – подобрался к краю своей кровати Ви. – Ты особенная.

- Бабушка говорила, что я лунный ребенок. Не знаю, почему. Я не чувствую с Луной никакой связи. Хотя я не загораю на солнце, совсем. Кожа всегда бледная. – Почувствовав желание поделиться с кем-нибудь и быть откровенной, я повернулась к Ви. – Перед смертью… когда она умирала… бабушка велела мне найти своё солнце, чтобы меня не поглотила тьма. Как ты думаешь, что бы это могло значить?

- Мне кажется, она имела в виду, что надо держаться света и добра.

- Могла ли она подразумевать золотых? Неужели она не в состоянии была сказать прямо, без этих странных метафор?

- Если она была прорицательницей, то наверняка видела абстрактными картинками, поэтому сказала тебе то, что успела увидеть.- Ви протянул мне ладонь, и я взялась за неё. – Избегать тьмы совсем нетрудно, медведьма. Главное не смотри на солнце, когда найдёшь его, а то ослепнешь, и погрузишься во мрак. – Я задумалась, приняв к сведению замечание моего духа. После короткой паузы, он дополнил: - Тьма коварна. Иногда она прикидывается светом, да таким ярким, что белое рядом с ней выглядит черным.

- Ты только что сказал, что тьмы нетрудно избежать, и сразу же пугаешь меня её коварством! Как же быть?

- Закрой глаза.- Я послушалась, сомкнув веки. В ушах зазвучал голос Ви: - Слушай сердце. Его не обманешь. – Оно почему-то сразу же бойко ухнуло, словно обрадовавшись или рванув к чему-то, но тотчас угомонилось. – Слова врут, зрение врёт, но чувства – нет. Все люди знают, что хорошо, а что плохо, это всё так просто, но каждый раз просыпается эгоизм, или трусость, или желание стать лучше кого-то, обойти кого-то и победить, завладеть чем-то, и люди пускаются в демагогию и создание теорий, почему должно быть так, а не эдак. Но если прислушаться к себе, то каждый – каждый! – знает, в какой момент начинается ложь, в какой момент игнорируются другие и что-то делается несправедливо и неправильно. Проблема не в том, что люди не знают, что зло, а что добро. Проблема в том, что они не понимают, зачем и ради чего нужно добро? Все так привыкли к аргументам и словесным объяснениям, что «надо» и «так должно быть» никого не устраивает. Но разве истина – это не то, что не требует оправданий? Когда человек крадёт или убивает, он сразу же ищет сотни причин, почему сделал это: обвиняет других, выгораживает себя. Когда человек совершает добрый поступок, у него нет объяснений, и он в них не нуждается. Добро – это то, как должно быть, без сносок и заковыченных разжевываний. А зло… знаешь, есть такая фраза: «Прежде чем совершить поступок, представь, что ты рассказываешь о нем матери. Если тебе становится стыдно – не совершай его». У меня никогда не было матери, и у тебя тоже, но, я уверен, если ты будешь руководствоваться этим законом, то никогда не совершишь того, чего не следует.

Утром я увидела, как Ви, обуваясь, заправил под каждую из брючин по ножику. Когда мы вышли к лестнице, чтобы продолжать путь, то ни у кого из молодых людей не было своих обычных нош, и только я топала со своей сумкой.

- Куда вы дели свои вещи? – удивилась я.

- Сбросили балластом, - добродушно позевывал Шуга, плетясь вниз по ступенькам.

- Они слишком громоздки, и уже не нужны нам в городах, - объяснил Чонгук. – Всё что нужно можно купить, а остановиться на ночевку на улицах в спальном мешке как-то… странно, - улыбнулся он, и я согласилась с этим доводом.

Именно Чонгук заметил их первым. Они сели с нами в один автобус в Чжэнчжоу, два мужчины в темном, один из которых раза два или три очень тихо говорил по мобильному. Я этого всего не заметила, узнала позже, со слов ребят. Я вообще почему-то забыла о какой-либо опасности и, не зная, чего ждать, не ждала ничего вовсе. Но золотые были настороже. Чонгук велел нам выйти на предпоследней остановке, хотя билеты мы купили до конечной, и эти типы тоже, но они вышли вместе с нами, завозившись якобы со шнурками, когда мы медленно пошли прочь. Один из них опять взялся за телефон. Мне объяснили, что за нами, возможно, слежка, именно в этот момент, когда мы пошли по узкой улочке, подальше от двух подозрительных персонажей. До этого моя компания умудрилась обсудить это так незаметно, что я и в ус не дула о каких-то шпиках на хвосте.

- А кто они? Синьцзянцы? – шепотом спросила я у Гука.

- Понятия не имею, но если они вновь где-то покажутся на нашем пути, то, скорее всего, да. – Я ощутила волнение, комочком зародившееся в животе и поднимающееся к горлу. Кроме того, оно увеличивалось, ширилось, дергало мои нервы. Да, тех всего двое, а у меня трое защитников, но кто знает, есть ли подкрепление у незнакомцев?

Чонгук стал водить нас кругами некоторое время, чтобы выяснить, идёт ли кто следом? Около часа мы потеряли на то, чтобы убедиться, что мужчины в темном растаяли. Сев в такси, мы попросили довезти нас до автобусной остановки на трассе, откуда решили двигаться дальше. Мы двигались на север, надумав покинуть Хэнань и очутиться в Хэбэй, которая, как заметил Шуга, не ждёт нас с распростертыми объятьями.

- Мы будем осторожны, - коротко сказал Чонгук и, не теряя выдержки и улыбки, предназначенной для меня, чтобы я не переживала, постоянно стрелял глазами по сторонам и вслушивался во всё так тщательно, что я замечала, как он игнорирует некоторые наши разговоры, кивая для вида.

Но, несмотря на все предосторожности и страховки, когда мы сошли в Ханьдане, пересекшие границу Хэбэй, уже три каких-то странных личности крутилось возле нас. Меня крепко сжали за руку и я, подумав, что это Ви поддерживает меня, обнаружила, что это сделал Чонгук, прошептавший сквозь сомкнутые губы:

- Будь готова бежать, если что. Максимально быстро, как только умеешь.

- Да уж, их тут реально дохрена, - серьёзно проворчал Шуга, идя рядом. – Если они на каждой станции… - Мне на голову нацепили кепку, скрывающую мои белоснежные волосы, которые наверняка привлекали внимание. Но если искали нас, то всё равно знали, что нас четверо, три юноши и одна девушка. Мы прошли поодаль от тех троих, что о чем-то переговаривались, изучая пассажиров общественного транспорта и, когда мы уже сворачивали за магазинчик на углу, один из них – я видела боковым зрением – кивнул на нас, толкнув стоявшего рядом, а тот, как по цепочке, толкнул третьего. Первый сразу же зашагал в нашу сторону. И это заметила не только я. – Черт, втопим?! – не рыпаясь, спросил Шуга.

- На счет «три», - безмятежно изрек Гук. – Вы с Ви влево, я с Элией вправо. – Я сглотнула слюну, чувствуя, как всё вмиг обострилось, накалилось, и иного выхода нет. Пересидеть уже не получится. – Раз, два, три! – Золотой дернул меня, срываясь с места, сквозь пешеходов, прибывающих и убывающих людей с чемоданами, один из которых, работяга на вид, попался нам сразу же с грудой клетчатых сумок, и я, не то от испуга, не то от внезапности, перепрыгнула ряд этого багажа, повторяя заячий прыжок Чонгука, на секунду отпустившего мою руку, чтобы я легче перескочила преграду. Сразу же схватив её вновь, он потянул меня дальше. Я видела, как устремились в другую сторону Ви и Шуга, однако из троих мужчин за ними погнался один, а двое за нами, и мне стало страшно от предположения, что погоня эта из-за меня, а не из-за них. Нет, нет, я не хочу! Что я сделала? Дзи-си ведь не может знать, что я была свидетельницей убийства бабушки? Да и чем я опасна в данном случае? Тем, что могу дать показания? Да кто станет меня слушать? Тогда зачем я вообще этим бандитам? Я не хочу повторить судьбу мамы… я не хочу умирать, пожалуйста! Все эти крамольные и трусливые мысли неслись у меня в голове, пока я неслась за Чонгуком, сбиваясь в дыхании, видя и чувствуя, как за нами гонятся двое, один из которых, на ходу, уже не скрывая, перезванивался с кем-то, видимо сообщая наши координаты, призывая подмогу. О нет, Чонгук ведь не справится с толпой! Неужели мы ещё далеко от остальных золотых? Неужели к нам не прибудет помощь? Мы бежали по улицам, расталкивая людей, хотя большая часть успевала шарахаться сама. Я была рада, что по нам не стреляют, как в фильмах, наверное, это было бы совсем противозаконно, начать метиться по людям среди бела дня? Можно же зацепить невиновных. Чонгук свернул в переулок между двумя высокими жилыми домами. Он старался сначала скрыться среди толпы, не уходить от многолюдности, потому что в ней безопаснее. Выбирая улицы пошире, оживленные, полные торговых точек, он буквально тащил меня за собой, вряд ли зная, куда бежать, но имея конкретную цель: оторваться. Однако когда перед нами, навстречу, вынеслось ещё два типа в черных костюмах, нам пришлось уйти в боковые закоулки, удаляясь от людских масс, но зато не загоняя себя в клещи между двумя парами преследователей. Я не могла не думать о том, где сейчас Шуга и Ви? Не поймают ли их? Не схватят? Не убьют ли? О Будда, будь милостив!

Многоэтажки сменились застройками времен культурной революции, домами в несколько этажей, типовых, со скромными квартирами внутри. Мы определено приближались к окраинному району. Мои силы подходили к концу.

- Чонгук, я… я не могу!

- Можешь! – через плечо бросил он мне. – Элия, от этого жизнь зависит, понимаешь?! – Я всё понимала, но я не была олимпийской чемпионкой и бегуньей. Даже гимнасткой. Я задыхалась и легкие горели от напряжения.

- Чонгук! – Я попыталась отключить мозг, чтобы ноги бежали сами, не ощущая усталости, но это не помогало. Золотой опять свернул куда-то, уходя от топота, гонящегося за нами. Я подчинялась, не видя уже ничего вокруг. Только бы бежать, ещё немного, до какого-то спасительного места! Слева и права выросли одноэтажные фанзы, жилища коренных китайцев, с иероглифами над входами, с красными подпорками, с фундаментами на сваях (видимо где-то рядом речка), с решетчатыми панелями. Фанзы образовывали квадратные кварталы с лабиринтами переходов между ними. Переулки, или, вернее, тротуары от стены до стены, сужались до двух метров в ширину. Под самыми крышами были натянуты бельевые веревки, и на них сушились платья, простыни, наволочки. Я старалась пригибаться, как Чонгук, но ткань всё равно стегала нас по спинам, а стоило чуть-чуть приподнять лицо, как она облепляла его. Я отбилась от чьего-то полотенца, отшвырнув его и мысленно извиняясь за беспорядок. Обернувшись, я увидела четверых мужчин, приотставших, но упорно следующих за нами. Один из них, бегущий первым, тоже запутался в простыне. – Чонгук, не могу больше! – чтобы не упасть, остановилась я, наклонившись вперед. Парень торопливо посмотрел за наши спины.

- Элия, ещё немного…

- Я… не… ох… - вытерев пот со лба, с мольбой посмотрела я на него. Дыхания не хватало даже на слова. Молодой человек, с сожалением поджимая губы, нервно прищурился, задрал голову, осмотрелся. Ещё раз оценив сокращающееся не в нашу пользу расстояние между нами и гангстерами, он подпрыгнул, схватился за балку на углу одной из крыш и, подтянувшись, забрался на неё, оседлал, обхватил ногами толстое, квадратно ограненное бревно, свесился вниз головой и, подхватив меня подмышки, подтянул к себе, на крышу. Подняв меня, как легкую куклу, на деревянную перекладину, он сам ловко перебрался по ней на центральную ось крыши, от которой шло два ската в обе стороны.

- Иди сюда! Быстрее! Только не наступай на черепицу – провалишься! – Я нашла в себе силы встать и добраться до него. Узкая, в ступню шириной балка, служила тропой к спасению, но надо было обладать чувством равновесия, или опытом хождения по канату, чтобы двигаться по ней быстро. Вынужденная замедленная прогулка дала мне время, чтобы немного восстановиться, когда раздался первый выстрел.

Очутившиеся вдали от лишних глаз, мы стали жертвами уединения и безнаказанности. Сбитые с толку нашим взлетом на крыши, гангстеры слегка растерялись, не имея физических способностей Гука так высоко запрыгнуть и подтянуться. Поэтому какое-то время они шли за нами по низу, откуда не совсем было удобно за нами наблюдать, но когда головы вдруг показались, один из преступников выстрелил. Другой, правда, почему-то накричал на него, но мы всё равно согнулись и буквально поползли по своей дорожке. Мы преодолели несколько домов таким образом, и мужчины всё-таки нашли где-то путь к крышам. Я и Чонгук посмотрели через плечо после второго выстрела. Они, преследователи, тоже не грациозные, как и я, боясь обвалиться, гуськом крались тем же образом. Пуля пронеслась возле Чонгука, и это дало мне ещё одно подтверждение: они охотятся за мной! Живой, при всём этом.

- Гук, ты же можешь бежать по этой балке – беги! – попросила я его. – Они тебя застрелят!

- Я тебя не брошу, не придумывай!

- Но они стреляли в тебя!

- Мы ещё не знаем, что они хотят сделать с тобой, - осторожно сказал он. Я хотела возмутиться, а потом увидела, обернувшись, что мужчина целится в Чонгука. Подскочив, я ринулась на парня и, обхватив его, закрыла собой. Метившийся китаец опустил пистолет, разочарованный, что ему не дали пристрелить того, кого ему хотелось. – Что ты делаешь?! – испугался Гук, что я закрыла его собой. – Ты с ума сошла? Уйди за мою спину!

- Нет! – вцепилась я в него. Один из наших недоброжелателей поскользнулся и, съехав на черепицу, проломил её своим весом и канул в небытие под ломкий хруст покрытия крыши. Дернувшаяся на звук, заодно сражавшаяся с Гуком за то, чтобы служить ему прикрытием, я разомкнула пальцы и тоже оступилась. Парень поймал меня одной рукой, но с другой стороны на него налетели подошедшие враги. Они не могли напасть одновременно, но даже один, свободный в своих действиях, сумел толкнуть Чонгука так, что тот выронил меня и я, повторяя путь провалившегося мужчины, тоже упала на черепицу, не выдержавшую и меня, и грохнулась внутрь фанзы, попав ровно на промятый топчан в чьей-то пустой комнате. Взору моему открылось голубое небо Ханьданя, которое наполовину перекрылось взволнованным лицом Чонгука , судя по звукам, отбившемуся от первого атаковавшего.

- Элия? Всё в порядке?

- Я в порядке! – успокоила его я, и он пропал, продолжая бороться с теми, кто догнал нас. Я не видела толком, что происходило на крыше, только мельтешение краёв силуэтов и характерные выдохи бойцов вроде «ха!» и «ху!». Я огляделась, не зная, что лучше, попытаться забраться на крышу и прийти на подмогу другу, или выбраться из дома и продолжать бежать? Пока я оглядывалась, крыша проломилась третий раз и, в другом конце комнаты, очутился бандит, сброшенный Чонгуком. Видя, что пока он ушибся и приходит в себя, я быстрее поднялась и понеслась на выход, чтобы не очутиться в его власти. Мужчина заметил движение и, осознав, что упускает ту, за которой они бежали, стал подниматься. К тому моменту я уже выбежала на улицу, почти не осматриваясь, зная только, что надо скрыться. Но стоило отдалиться на несколько метров, как я не смогла уйти, не зная, что с Чонгуком? Я посмотрела на крышу. Он вырубил ещё одного противника и теперь дрался с последним, который явно уступал ему по всем показателям. В руке молодого человека молниеносно мелькали нунчаки, так что я скорее догадалась, чем увидела их. Они до того крепко и многократно отделывали китайца, что любо было глядеть. Но из дома за мной вынесся другой преступник и я, не имея возможности дальше наслаждаться зрелищем драки Чонгука, понеслась прочь.

Увидев в конце переулка проезжающие машины, которые подсказали, что там улица побольше, я рванула туда. Мужчина наступал мне на пятки, но я немного отдохнула, и могла задействовать свои резервы. Добежав до угла с небольшим отрывом, я увидела впереди перекресток и светофор. Если бы повезло так, чтобы я подбежала на зеленый для пешеходов, и после меня сразу включился красный! Будда, сделай так, сделай так! Ты не волшебник, но пожалуйста! В бешеном темпе я буквально втемяшилась в столб, на котором крепился светофор. Отдыхиваясь, приложив ладонь к груди, я посмотрела на счетчик. Красный человечек ещё сто секунд. Девяносто девять, девяносто восемь. Этого хватит, чтобы меня догнали. А тем, кто стоит на поворот, на колесах, через семь секунд зажжётся зеленый. Перебежать в наглую не успею – собьют.

- Эй, красавица! – Я не придала значения, не веря, что обращаются ко мне. – Девушка! – Со второго раза я опустила лицо и увидела, что вторым на поворот стоит байк, серебристый, с черными полосками. Его водитель приподнял визор шлема и на меня смотрели смеющиеся и игривые глаза. – На пожар бежишь? – Я посмотрела загнанно на мужчину, который был уже в каких-то ста метрах от меня. Светофор для транспорта зажегся зеленым.

- Нет, за мной гонятся! Очень плохие люди! – Мотоциклист посмотрел туда же, куда и я, посерьёзнев. Ему начали сигналить сзади, призывая трогаться. Я вцепилась в столб, приготовившись падать под колеса, чтобы быть размазанной по проезжей части.

- Прыгай ко мне! – быстро сказал байкер, чьего лица я не видела. Я недоверчиво стала глазами водить с него на бандита и обратно. – Ну же? Или тебя не надо спасти от этого человека? – Гудки машин стали почти оглушительными, уже не призывающими мотоциклиста ехать, а проклинающими его. Прикидывая, что хуже быть не может и ноги меня всё равно в данном случае не спасут, я кивнула и, пожелав себе удачи, подбежала к байку. Перекинув ногу позади водителя, я вцепилась в него и, едва успела сомкнуть на нём руки, как он нажал на газ и мы, подобно падающей в небе звезде, сорвались с места, разрушая образовавшуюся пробку. Мой преследователь почти настиг меня, но, в шаге от победы, остался с носом, обставленный судьбой, потому что нашёлся случайный добрый рыцарь на железном коне, которого послали мне Небеса. Прижавшись щекой к его широкой спине, я почувствовала облегчение за себя, и безумное волнение за Чонгука, Шугу и Ви.