Fides

Нина не любила метро, но ехать всё же пришлось. Погружённая в свои мысли, девушка чуть не пропустила нужную станцию, а Катя вовсе не знала, где им выходить.

По карте добравшись до кладбища и купив по дороге две белые лилии, девушки неуверенно шагнули за ворота. Их встретил смотритель, пожилой мужчина в непонятной фуражке.

- Простите, где…мистер Алан Рикман? – обратилась к нему Нина.

Тот понимающе кивнул и жестом велел следовать за ним.

Катя шёпотом спросила подругу: «Можно я не пойду? Я не смогу… я лучше туда…», - испуганно озираясь, она указала взглядом на небольшой магазин позади ограды. «Я же как-то смогу», - вздохнула Нина, но что поделать, боится её подруга таких мест.

- Иди. Только про курс фунта стерлингов не забывай, - девушка намекнула подруге, что их финансы на исходе.

- Кто бы говорил, - буркнула Катя и ретировалась.

Смотритель подвёл Нину к нужному месту и чуть слышно сказал, - «Он здесь, миссис». Нина впервые услышала в свой адрес слово «миссис», - то ли мужчина оценил её старше, то ли повлияло одетое сегодня кольцо на левой руке. Поблагодарив, Нина дала понять, что хочет постоять здесь одна.  

Девушка ещё долго смотрела почти невидящим взором на выбитое на камне имя. Её глаза застилали слёзы. Казалось бы, обычная серая плита. Их здесь сотни. Но девушка до этого не позволяла себе плакать, даже в тот страшный день, четырнадцатого января, когда весь мир узнал трагическую новость. Мир опустел, обесцветился, Нина словно перестала что-то различать, понимать и слышать, - но почти не плакала. Лишь несколько скупых горячих слёз скатились по её щекам, а сердце сжалось от боли. После у неё не раз бывали приступы отчаяния, накрывавшие с головой, но она снова почти не плакала. Не было сил. Молчала, закрывалась от всех, остро переживая одиночество в окружении многих лиц, -  не знающих о том, что творится на душе, думающих о всяких глупостях… Внутри не было ничего, кроме зияющей раны потери. Нина знала, что она не одна такая. Но сейчас не могла сдерживать слёз, опускаясь на колени перед плитой и возлагая цветы рядом с дорогим сердцу именем. «Thank you, Alan, - прошептала она, касаясь ладонью серого холодного камня. – Спасибо Вам за всё, за Вашу мудрость, за то, что вдохновляете жить…», - речь девушки перешла на всхлипы, она даже не заметила, что небо стало пасмурным. Нина почувствовала, как подкатывает к горлу вязкий комок её переживаний, как рвутся наружу едва не переходящие в крик стенания, и повалилась на землю в истерике, вцепившись обеими руками в траву. Ярко-зеленый короткостриженый газон оказался вполне гостеприимен.

***

- Нина, идём домой, - вернул девушку из небытия мягкий голос подруги. На плечи и горячее, мокрое от слёз лицо, падали первые капли дождя. - Идём, нам пора, - повторила Катя, хватаясь за её плечо и впиваясь в него стальными пальцами. – Что ты тут устроила? – машинально добавила она, зная, что это бесполезно.

Нина кое-как встала и с помощью подруги дошла до ворот, стараясь не встретиться взглядом с пожилым сторожем. Хотя он, наверно, видел и не такое.

Перед входом в метро её ноги снова подкосились, и девушка обхватила мраморную колонну, уперевшись в неё лбом.

- Не вздумай здесь рыдать, - напряжённо шикнула Катя, - ещё в полицию загреметь не хватало.

- Не буду, - тихо ответила Нина и подняла на подругу тревожные, но сухие глаза. – Просто ты не знаешь, каково это… стоять у могилы навсегда живого человека. И не дай Бог тебе знать, - вздохнула она, отцепляясь от колонны.

- А дальше ты, по традиции, начнёшь цитировать Шекспира, - попыталась разрядить обстановку Катерина.

- Нет, Кейт. Быть иль не быть, - ты этого ждёшь? Гамлет… Как бы мне хотелось увидеть того Гамлета… да и зачем, собственно, быть….

- Я помню те фотографии, - встряла Катя, пока Нина не дорассуждалась до тупиковых вопросов.

- Я про сам спектакль, - грустно посмотрела на неё подруга.

Девушки молча заняли места в подземном поезде. На станции их встречал серьёзный ливень.

- Мы ещё и без зонтов…

- Сама не хотела брать лишнюю тяжесть, - напомнила Нина, которой было всё равно. – Как не промокнуть в Лондоне?

- Как не простудиться перед экскурсией?

- С чего я простужусь? Всё-таки лето, - как-то удручённо сказала девушка, но подруга не стала уточнять, что Нина два часа провалялась на земле не в лучшем состоянии духа, не замечая течения времени. Повезло, что на кладбище никого не было, потому что день был не для посещений. Старик-сторож пустил девчонок, услышав имя, близкое, видимо, и ему самому.

В пабе девушки быстро юркнули на жилой второй этаж и нашли в закоулках свою комнату. Промокшие до нитки, они повели себя по-разному: Катя засобиралась в горячий душ, пока он ещё не занят, а Нина, не обращая внимания на соседей, сбросила мокрую одежду на пол и закуталась в чёрный балахон и черные домашние штаны.

Ребята, видя, что на ней лица нет, решили спуститься в бар и не мешать.

Через полчаса Катя застала Нину в том же положении, - сидящей на верхней кровати скрестив ноги. Девушка пыталась смотреть в грязное и совершенно заслонённое пеленой дождя окно, и поворачивала на пальце серебряное кольцо с гравировкой.

- Хоть бы шмотки убрала, - проворчала Катя, спотыкаясь и бросая вещи в угол. - Давай поесть приготовлю?

- Я не хочу есть. Ничего не хочу.

- Завтра экскурсия…

Катя ушла, видя, что попытки напрасны. Но через минуту явилась с воплем:

- Замечательные они? Милые?! Или как ты там говорила? Эти милашки сожрали всю нашу еду!

- С чего ты взяла, что это они? – почти равнодушно спросила Нина.

- С того, что их шестеро, а в морозилке было шесть наших обедов, сухпайки у меня здесь, - Катя махнула в сторону сумки. – И вообще что за, - девушка гневно вскрикнула, увидев на подоконнике пустую пачку от обеда. –  Ещё вопросы?

- Они могли купить такую же, - сдержанно сказала Нина, сдаваясь. В морозилке лежали только 6 их обедов на 6 дней. Упаковки были большие, и девушки взяли по одному на двоих. А теперь в морозилке пусто. Надо придумать, какую трёпку задать португальским олухам.