Страница 43 из 53
- Закройте дверь с той стороны. Дует. Все успеете.
Легко говорить. Конечно, успеем, куда торопиться-то? Уроки закончены, а следующие только в восемь утра. Всю ночь можно простоять.
В небольшом помещении пахло свежей бумагой, новой краской и каким-то сладким запахом, похожим на микстуру от кашля. В накалённом воздухе плавали пылинки. Висело прогретое светлое сонное марево, обязательно появляющееся во всех без исключения библиотеках в послеобеденный час. Я зевнула и переступила на полшага вперёд – где-то далеко впереди счастливец поставил свои подписи на бежевой картонке и сгрёб стопку книг. Дверь открылась и закрылась. В библиотеку проникло ещё одно нагруженное существо.
- Пока не заходите. Нечем дышать уже.
Существо - полная девочка с осветлённой чёлкой - повернулась было к двери, но разумно передумала выходить. Кто его знает, когда представится второй шанс. И она сделала то, за что тут же удостоилась наших осуждающих взглядов – протянула руку, открыла и закрыла дверь. Скрип петель, негромкий хлопок. Не честно.
До меня осталось три человека. Я уже видела тесное пространство письменного стола, со всех сторон ограниченное стопками учебников, ряды маленьких фанерных ящичков с твёрдыми картонными карточками и человека, от черепашьей медлительности которого зависело моё возможное опоздание в музыкалку.
Она склонилась так низко, что видны были только круглые плечи и растрёпанный кукушок реденьких желтоватых волос. Лицо почти прижалось к столу, под ним шустро шевелились морщинистые руки.
- Маркелов, - представился парнишка.
- Так… так… сейчас. Мар-ке-лов… Седьмой «В»?
- Да.
- По-до-жди. Дюма – долг. Должен был на той неделе.
- Я принесу.
- Принеси-принеси… лето скоро. Английский, физика, химия… Литературы не вижу.
- Я…
- Да, помню, приносил… Русский, алгебра… Вычёркиваю.
- Можно брать?
- Можно… следующий…
Дежурные девочки вручили Маркелову увесистую кипу. Тот охнул и прогнулся. Его место заняла моя одноклассница.
- Тухватуллина Фирая.
- Тух-ва-тул-лина… Долг… Два долга… Когда принесёшь?
- Я принесла.
- Так…
Я подошла совсем близко. И теперь видела сбоку опрокинутое в стол лицо – круглое, покрытое сетью морщинок, с мягкими полными щеками. С огромными очками, похожими на два круглых аквариума. За очками не видно было глаз, но глаза, конечно, были - маленькие, красновато-припухшие и сощуренные до невозможности. Наша библиотекарша была почти слепа.
Дежурные девочки тащили очередную горку книг. Все учебники были аккуратно разложены на полу – стопками по классам. И только эти, посчитанные и учтённые, им разрешалось трогать. На полках – никогда. Строгое табу, вечный закон.
Однажды я нечаянно узнала – почему так.
Все, как нормальные люди, работали на участке – возились в грязи, бегали с лейками, брызгались водой и визжали, а нас, как крайних, отловили и отправили в скучное пыльное книгохранилище!
Нам предстояло перебрать горы учебников. Вдоль стен росли проспекты из разноуровневых многоэтажек, на вершине каждого небоскрёба – вертолётная площадка с адресом: литература – 6, литература -7, алгебра-8, алгебра – 9, химия…
Когда строительные работы были закончены, этажи посчитаны, а улицы расчищены, мы без сил уселись на пол. А потом просто легли, задрав ноги на кучки «геометрий» и «историй».
Теперь, с уровня пола, всё выглядело по-другому. Гигантские шкафы поднимались до неба, в заоблачной высоте трепыхались на сквозняке пачки газет. В распахнутые окна то и дело залетали пушинки и медленно кружились над нашими лицами. Мы устали. Пол был прохладным и чистым. Улицы из книг составляли всамделишный город. А мои босые и по-огородному не очень чистые ноги стали Кинг Конгом – я осторожно перебирала серыми пальцами и продвигалась вверх по башне.
- Тыдыщ! – подруга направила гранатомёт из «природоведения»
- Ааа… - нога картинно сползла на пол.
Мы откинулись на спину и захохотали, зажав руками рот.
- Тише!
- Чего?
- Тсс… Смотри, идёт. Давай, как будто мы уснули.
Мы перестали дышать. Затаились в своём уголке. Наполовину прикрыли глаза.
Она вошла, вздохнула и стала медленно продвигаться в нашу сторону. В руках – огромная кипа книг. Мы тихо лежали на полу и незаметно наблюдали за тяжело перемещающимися бледными опухшими ногами, за серым платьем, за тем, как быстро и ловко сновали по полкам руки.
Подруга ткнула меня в бок. Но я и так это увидела. И застыла в немом изумлении.
Она не смотрела ни на книги, ни на полки. Руки её, морщинистые, сухие, покрытые сетью сиреневых жилок быстро двигались – вверх-вниз, вправо-влево… стоп… книжку на место. И снова – сухо и быстро по полкам – шасть!
А лицо-то было повёрнуто мимо! Оно глядело вбок – морщинистое, пухлое, строгое и… ничего не видящее! И это вызывало безумною жалость и немного – страх.
Она не видела книг и не видела, что стоит на полках. Она просто помнила, где должна стоять каждая их тысяч книг! Она знала их – каждую! – наощупь.
Её руки, казалось, жили отдельной от тела жизнью - они крались, подстерегали, нежно касались, сердито вытаскивали... они как будто дышали - пухлые, дрожащие, напряжённые. Как опасно вздувались на них размягченные вены. Как неожиданно играли мускулы под тонкой пергаментной кожей.