Страница 15 из 53
И ещё я терпеть не могла кабинет математики. Там было невероятно уютно и всегда тепло. Стены, обшитые вагонкой, напоминали баню. Жёлтые подкрахмаленные шторы плотно закрывали вид из окон. По стенам висели портреты учёных и полочки со стереометрическими моделями. Всё было красиво. Всё было до безумия чисто и аккуратно. И как только я перешагивала порог этого жаркого жёлто- медового рая, у меня отказывали мозги. Я сразу хотела спать, невообразимо тупила и ничего не могла с этим поделать.
Но в седьмом классе в жизни наметились хоть какие-то перемены. Алгебру мы по-прежнему отсиживали в том же деревянном улье, а по геометрии учительница сменилась. Теперь мы посещали и другой кабинет – давно не крашеный и совершенно голый.
И тут я поняла, что геометрия – интересная штука.
Дело было, конечно, не в кабинете. Может, я просто дозрела. Может, сменилась атмосфера. А скорее всего, дело было в новой учительнице.
Она была похожа на бурую медведицу – большая, плотная, краснощёкая, с лихими тёмными кудрями, с тяжёлым взглядом глубоко посаженных глаз. Говорила громко, басовито и быстро – как будто вместе с человеческими словами в груди намечалось опасное звериное рычание.
С такой не забалуешь - от звонка до звонка мы повисали в состоянии хорошего стресса, приправленного страхом. Могла рявкнуть. Могла так хлопнуть журналом по столу, что нас подбрасывало. Но могла и посмеяться, и подбодрить. По-хорошему так. От души. Ради этих моментов стоило приходить.
Где-то в конце осени я заподозрила, что геометрия не так уж плоха. Дальше больше – начала понимать. И в один прекрасный день что-то щёлкнуло в голове, и до меня вдруг дошло, что это красиво, что вот он – закон гармонии. Оказывается, всё это можно представить у себя в голове и потом решить. Словом, я воспряла духом. Не сказать, чтобы это принесло скорые и вкусные плоды. Они вообще не созрели - меня так и не озарило. Зато я перестала испытывать отвращение к математике, а это было уже кое-что.
Но случилась это не на геометрии, а на уроке труда.
Это были уроки… Нет, это был душевный санаторий. Там никогда не вызывали к доске, не ругали, не требовали дневник и даже не повышали голос. Что-то не получается - терпеливо помогут, получается лучше других – просто бери другое задание и диви людей. Уроки, пахнущие новой шерстью и хрустящим ситцем, ванильным печеньем и рыхлым сметанником, портняжным мелком и прорезиненным сантиметром; уроки, полные стрёкота машинок, аккуратных стежков и хруста кальки…
Уроки, где можно оторваться по полной. Хоть где-то быть лучше всех!
Распластавшись на закроечном столе, я переделывала чертёж выкройки на свой мелкий рост. Работа была кропотливая – правильно перенести все четыре вытачки. Вдруг сзади пахнуло холодом, и на плечо тяжело легла рука. Я обернулась и увидела её – в чёрной шубе и каракулевой кубанке поверх жёстких кудрей. Шапка и шуба были обсыпаны водяными бусинками – она пришла с метели, и теперь снежинки растаяли. Настоящая Медведица.
- Пошли. По поводу контрольной работы.
И я поняла – это всё. Так и знала. Нечего было и стараться.
Брошены на стол булавки. Мелок скатился и упал. Я потащилась к выходу из кабинета. Медведица дышала сзади духом талого снега и мокрого мутона.
- Уже полдороги прошла. – басовито говорила она, и низкие нотки терялись на границе инфразвука. – Потом думаю – неет, надо вернуться. Вот.
Она протянула двойной листок. Моя контрольная работа за полугодие. Руки у меня дрожали. Разворот.
Пять. Пять!
- Специально вернулась, хотела похвалить. Очень хорошая работа, постаралась. Есть, конечно, неровности, потом подойдёшь, обсудим, но… молодец. Молодец, говорю! Эй, мадмуазель, выходите из транса!
В горле застыл комок. Из транса я вышла не скоро. А она развернулась и пошла – в злой декабрь, в колючую метель.
Она вернулась в школу из-за меня. Просто для того, чтобы порадовать.