Зубы-жемчуга

Учителя не то чтобы любят тихих исполнительных учеников, но охотно им доверяют. Вероятность учиняемых проблем с ними низка,  они легко взваливают на себя дополнительную работу и никогда не опаздывают. Поэтому мне вручили ключи от теплицы. По вторникам и пятницам я должна была поливать всё, что там обитает.

Поливать полагалось отстоявшейся в бочке тёплой водичкой из маленькой леечки, и лить аккуратно под корень, чтоб, не дай Бог, не нарушить грамотное развитие придаточных корней. Я выглядывала из дверей, убеждалась, что поблизости никого нет, и… врубала воду из шланга, распыляя её прижатым замерзающим пальцем. Струя била в потолок, разбивалась на радужные брызги, по стеклянным стенам струились потоки, капли сухо скатывались по тугим стрелам лука, помидорная рассада неистово пахла, бархатцы тонко дрожали резными листочками, заблудившиеся бабочки метались в поисках сухого места. Все растения радовались – у них был настоящий дождь, а не какое-то там глупое впрыскивание под корневую систему! Потом я била водой по полу, и от нагретого за день бетона поднимался пар.

Перед уходом я ловила бабочек. Это были перепуганные белянки и крапивницы, забившиеся в самые укромные уголки. Я осторожно накрывала их ладонями и несла к распахнутой двери. Руки раскрывались. Живые бархатные существа медленно и нервно поднимались в воздух. На коже оставались тонкие следы - осыпавшиеся частички трепетавших крыльев - пыльца фей.  

- Возьми помощника. Что ты всё время одна?

- Нет, что вы! Мне совсем не трудно.

(Ещё чего не хватало!)

- Ты куда? С тобой можно?

- Да ты что! Мне ключи дали - строго настрого! Пущу кого, биологичка убьёт, ты ж её знаешь!

(Иди-иди, не подмазывайся)

И вот однажды свершилось настоящее чудо. Под потолком бились не бабочки, а маленькие птички. Это были необыкновенные птички. Я даже подумала, что у нас вдруг завелись колибри.

Их было трое – мелких, тоненьких, блестящих.

Ярко-жёлто-зелёных – вот что важно.

Зелёные птички в моей теплице! Невиданные, удивительные создания.

Желая прогнать их к дверям, я забиралась на грядки и подтягивалась по трубам отопления. Я кидала в них свою кофту и спортивные штаны, пыталась сделать сачок из бумаги, приманивала остатками печенья. Бесполезно. Птицы – не бабочки. Они слишком умны, чтоб дать себя поймать, но слишком глупы, чтобы принять человеческую помощь. Они безумно бились о стёкла, ударялись маленькими клювами и никак не желали понять, что я гоню их в открытую дверь. Они уже устали, выбились из сил, но не давались в руки.

И тогда я решилась на крайние меры. Я развернула шланг и врубила воду.

Я не сразу поняла, что всё пошло не так. Просто забыла прижать пальцем отверстие на шланге и вода, вместо того, чтобы разлетаться мягким веером, ударила жёсткой струёй.

И разбила птичек о стекло.

Позабыв отключить воду, утопая туфлями в холодной воде, я кинулась в угол под грядками. Там неподвижно лежали три ярких мокрых тельца с поднятыми кверху нереально тоненькими лапками.

Я сложила их в пластмассовое ведёрко, прижала к себе, села на бетонное крылечко и горько заплакала.

Чья-то рука легла на моё плечо.

- Ты чего это, а? Обидел кто?

Я только трясла головой и прятала лицо в ведёрко.

- Ну! Такая большая… Что случилось?

Кто-то сел рядом.

Сквозь слёзы я увидела совсем молодого мужчину. И узнала его - он работал в нашей школе, но у нас ничего не вёл. Я запомнила его с тех пор, как нас возили на картошку в колхоз. Тогда его класс ехал с нами в кузове грузовичка. Все наши сидели молча или угрюмо переругивались, а его ребята пели вместе с ним. Я тогда даже позавидовала – вот повезло кому-то! – и молодой, и добрый, да ещё и поёт со всеми.

- Птички. Я убила птичек.

- Ох ты! Ну, это ты маху дала. Дай-ка посмотреть.

Ведёрко перекочевало в чужие руки. И вот маленькая птичка стала не видна из-за осторожно сжатых пальцев.

- Ну-ка дай палец. Сюда положи, на грудку. Чувствуешь? Это у него сердечко. Бьётся... Маааленькое-то какое, а! Ты их не убила, хотя и дура, конечно. Разве можно их было водой? Ну, не реви. Бери другую. Ну, что я говорил? Сердечко! Еле трепыхается… Напугала ты их и всё. Они сознание потеряли от страха. Они же мелкие! У меня вот так же попугайчик… Сейчас мы их реанимируем. Вот так делай.

И он стал осторожно массировать салатную грудку.  Под моими пальцами тоже были нежные пёрышки. Сердечко билось быстро-быстро, ещё быстрее…

- Ах!

Птичка молниеносно взмыла из моих рук. А за ней другая - из рук учителя. Они описали круг над нашими головами и мелодично зачирикали, скрывшись в ветках берёзы. Только последняя птичка ещё лежала лапками кверху.

- Ну что ты, друг! Давай, ждут же тебя.

Третья птица в больших руках подняла головку и раскрыла чёрные бусинки-глазки. Раз – и её не стало.

 На берёзе шевелились листья. Это порхали маленькие, спасённые человеком птички. Мы сидели на горячем крыльце теплицы и вглядывались в листву.

-  Это чижики. – мечтательно сказал мужчина. – С ума сойти! Ни разу в жизни чижиков в руках не держал!