Страница 47 из 100
– Не правда! Это тебе я безразлична! Тебе всё ровно что будет со мной после этого! После того, как ты наиграешься! Просто он относится ко мне как к взрослому человеку. Он не тиран, как ты, и доверяет мне. Он бы беспокоился, просто ты сумел заговорить ему зубы, убедить, что ничего страшного в моей поездке нет, и беспокоиться не о чем!
– Он просил тебе передать, что любит тебя и будет скучать, с нетерпением ожидая твоего возвращения. – Махмуд криво усмехнулся, говоря это. – Я бы тебя никогда не отпустил, будь я на его месте!
– Говорю же, ты – тиран! Ты никогда не будешь на его месте, потому что люди для тебя, видимо, пустое место! Вещи! Я не буду такой вещью ни для тебя, ни для кого-то другого! Я бы сама разобралась в своей жизни! Кто тебя просил?! – взорвалась Алиса, садясь на кровати. Если бы взглядом можно было убивать, в данный момент Махмуда бы испепелило.
Он встал возле кровати, не сказав ей ни слова в ответ, и лишь желваки на его скулах ходили ходуном.
– А работа? Меня же теперь уволят! – закрыв лицо ладошками, проскулила Алиса.
– Я обо всём договорился.
– Ты ненормальный, больной! Немедленно отвези меня домой! – Алиса теперь просто перешла на крик и колотила руками по мягким простыням, этими движениями как бы подкрепляя свои слова. – Я бы никогда не была с тобой, будь ты единственным, кто посмотрел бы на меня. Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Я хочу домой! Ты слышишь меня?
Не сдержавшись, Алиса приукрасила свою речь несколькими нецензурными словами. Доведённая до предела она уже не могла контролировать себя. Она схватила первую попавшуюся ей под руку вещь – чашку того самого чая, что принёс Махмуд – замахнулась, и яростно бросила её в Махмуда. Чашка ударилась о мягкую ткань пиджака, упав после удара на мягкое покрывало кровати, хотя Махмуду, наверное, было больно. А на груди мужчины оказалось мокрое пятно с листочками и корешками.
Алиса испуганно смотрела то на пятно, то на лицо Махмуда. Сначала на его лице отразилось удивление проявленному девушкой действию так не вязавшемуся с её обычной сдержанностью и мягкостью, потом гнев. Мгновенно он метнулся к девушке, схватил её руки, обезоружив. Его карие глаза, оказавшиеся сейчас в паре сантиметров от её собственных, метали громы и молнии. Алиса не отводила своих испуганных глаз от лица Махмуда, чтобы не показаться совершенной трусихой, хотя готова была зажмуриться и спрятаться от него под кровать. Но самое неприятное было в том, что Махмуд увидел в её глазах страх, и её слабость перед ним. Он уже мог считать себя победителем!
– Никогда не смей оскорблять меня, – проскрежетал он сквозь зубы. – Тем более кидать чем-нибудь в меня. Я ценю храбрость, но лучше не испытывать моё терпение. Никогда!
Ещё секунду смотря в перепуганные зелёные глаза пленницы, он, неожиданно, властно прижался губами к её губам. Зажатая как в тиски его руками Алиса не могла даже пошевелиться. Она зажмурила глаза, плотно сжав губы, но уже через секунду этот поцелуй демонстрации силы перешёл в нечто другое. Его губы были не грубыми, а властными, покоряющими, даря новые яркие ощущения, стараясь лаской и напором, как бы установить контроль. Застигнутая врасплох и сбитая с толку, оказавшись во власти вихря эмоций, Алиса не могла не ответить на поцелуй. Новые приятные ощущения заставили их на время забыть предшествующую этому бурю.
Махмуд опомнился первым. Он чуть отодвинулся от Алисы, но его рука нежно поглаживала сжатые до этого руки девушки.
– Ты такая нежная и сладкая, – прошептал он.
Алиса от этих слов покраснела, как мак. Когда Махмуд приблизился к ней, чтобы поцеловать ещё раз, она резко отвернула своё лицо, стыдясь того, что уступила ему до этого. Махмуд медленно поднялся, поправляя помятую одежду и отряхивая с пиджака прилипшие листочки чая.
– Прости, я не должен был этого делать. – Алиса не видела его лица, но голос Махмуда показался ей растерянным. Видимо, ей всё-таки удалось вывести этого упрямого человека из равновесия. Это можно было считать небольшой победой, если бы не некоторые обстоятельства.
– Я не хочу ругаться с тобой, или обижать тебя, – добавил он. – Давай заключим перемирие. Мы не станем относиться друг к другу как враги, целую неделю; я буду хорошим, гостеприимным хозяином. Я покажу тебе свою, а отчасти и твою страну. А через неделю, клянусь, отвезу тебя домой, целую и невредимую.