Бриллианты для Бернара

— Да, семьдесят пять, если только она жива. Я никогда не видела свою мать и вряд ли теперь когда-нибудь увижу.

— А вы пробовали ее искать?

— Пробовала. Посылала запросы в архивы, но отовсюду приходили отрицательные ответы.

— Прошлый раз вы говорили, что бабушка с дедушкой получали какое-то письмо?

— Да, было одно письмо. Но мне его бабушка Маруся не показала. Я когда узнала, что она это письмо уничтожила, сильно обиделась. Это уж потом поняла, что она просто боялась за меня. Время было тяжелое, послевоенное. Мой дедушка-инвалид с костылем ходил. Его из-за этого в армию не взяли. Работал фотографом. После того как наш город освободили, подозревали каждого, кто на оккупированной территории был. В каждом видели предателя и изменника. А тут моя мать неизвестно от кого меня родила. Они это от всех скрывали. Говорили, что фамилия отца тоже была Даневич. Поэтому и я — Даневич.

— Так вы даже не знаете, как вашего отца звали?

— Судя по моему отчеству, его звали Лев, а фамилии не знаю.

— Можно я возьму эту фотографию и покажу Илье Семеновичу? А то прошлый раз он мне не поверил. Сказал, что это ошибка. Я потом верну!

— Возьми, конечно. И вот эти две тоже возьми. Если таких нет, пусть посмотрит.

Ульяна Львовна хотела добавить, что фотографии можно не возвращать, что это же родная бабушка Виктории, но не стала. Не захотела портить душевную атмосферу этого вечера. Утром, после завтрака, она решила перейти к делу. Подождав, пока Виктория выкурила на балконе традиционную утреннюю сигарету, Ульяна Львовна начала разговор.

— Виктория, я хотела бы оформить на твое имя завещание, — сказала она решительно.

— Что, уже пора? – не удержалась Виктория от шутки. — Ой, извините, я не хотела вас обидеть.

— Ничего, я не обиделась. Я хочу завещать тебе свой дом. Ты же знаешь, что Костя мне неродной сын. Да и не в этом дело. Просто я хочу написать завещание на твое имя.

Викторию так и подмывало спросить что-то про мучавшую совесть, и на какую фамилию она хочет написать завещание, но она сдержалась и промолчала.

— Ты согласна?

— А почему бы и нет? Согласна!

Теперь замолчала Ульяна Львовна, почему-то не ожидавшая такого быстрого положительного ответа. Зная характер Виктории, она думала, что ее придется уговаривать.

— Надеюсь, паспорт у тебя с собой?

— Да, только мы с Олегом сегодня хотели уехать в Новопетровку.

— Ничего, это много времени не займет. Поедем прямо сейчас к нотариусу и оформим.

Она не стала говорить, что в нотариальной конторе уже была, все узнала и договорилась.

— Хорошо. Я начинаю собираться.

— Подожди, сначала я хочу сделать тебе подарок.

Ульяна Львовна ушла в свою спальню и вернулась с продолговатым футляром.

— Это тебе подарок на Новый год!

— Что здесь?

— Открой, посмотри!

Виктория развязала тесьму из потертой полоски кожи, открыла футляр и замерла: на черной бархатной подушечке лежал медальон. Она не была знатоком антиквариата, но сразу поняла, что перед ней старинное изделие очень искусной работы. Виктория подошла к окну, чтобы получше рассмотреть подарок. В середине медальона загадочно светился ограненный рубин, представляя собой сердцевину цветка. А вокруг, как лепестки в кружевной оправе из серебра, переливались разноцветные камни поменьше. Камень в середине именно светился, а не сверкал.

— Какой красивый медальон! Чудо какой красивый! Вам не жалко его дарить?

— Это украшение моей прабабушки, и кому, как не тебе, его носить?

Виктория с внутренним трепетом потянула за цепочку и вынула украшение из футляра. Цепочка была достаточно длинной, и ее даже не нужно было расстегивать. Полюбовавшись, как переливаются в солнечных лучах камни, она надела медальон на шею.

— Спасибо, Ульяна Львовна, — искренне поблагодарила она.

— Пусть этот медальон принесет тебе удачу, — сказала Ульяна Львовна. — Жаль, что нет точно таких же сережек для комплекта. А когда-то, видимо, были.

— Зачем мне сережки? У меня и дырок-то в ушах нет, — Виктория мимоходом посмотрелась в зеркало и повязала на шею шарф, подумав, что такую красоту и прятать не хочется. Ей по-детски захотелось, чтобы все увидели и оценили.

Вернувшись от нотариуса, Виктория собрала свои вещи. В сумку первым делом положила на дно фотографии, затем футляр от медальона, а сверху свою одежду. Олег заехал за ней, когда она как раз закончила свои нехитрые сборы.

— Готова? Отлично! — он подхватил сумку. — Все, Ульяна Львовна, ждите нас тридцать первого декабря! Правда, дорогая?

— Правда, дорогой, — Виктория незаметно подтолкнула его к выходу.

— Ты не представляешь, дорогая, как ты вчера мою маму расстроила! — Олег забежал вперед и галантно открыл перед ней дверь машины. — Прошу, дорогая!

— Спасибо, милый, — Виктория, оглянувшись на окна квартиры, заметила Ульяну Львовну и помахала ей рукой.

— Я смотрю, у вас полная идиллия? — заметил Олег. — Машете друг другу на прощанье?

— А зачем мне с ней враждовать? Я недавно обо всем узнала, а она всю свою жизнь мучается!

— Оказывается, ты с ней вчера по доброте душевной ушла?

— Нет, вчера я побоялась, что твоя мама постелет нам вместе. Поэтому из двух зол выбрала поменьше, — честно призналась Виктория.

— Значит, я для тебя – большое зло?

— Олег, не придирайся к словам. Смотри лучше за дорогой!