Страница 48 из 76
Малейс развернул ритуальный нож. Грани мерно светились, а свечи, успокоенные мной, уже пылали не так ярко.
Под сводом этой библиотеки, да что там, под сводом этого замка, скорее всего, никогда не звучало таких слов. Эти слова были древними, как сама смерть, уже почти лишенными смысла, но полными энергии.
Они звали, манили, влекли за собой. Это была клятва, обещание. Я учила её, но никогда не думала, что мне когда-либо будет дозволено произнести её вслух, и когда Малейс замолчал, я на пару секунд замешкалась, прежде чем заговорить на лимирском. Я говорила немного, но каждое моё слово имело последствие, каждую клятву жадно ловили книги, глушившие все звуки, каждый мой взгляд отдавался вспышкой на глубине сознания.
Кровь бурлила. Кровь кипела, кровь смешивалась со звуками моего голоса, который сменило глубокое бормотание демона. Грани загорелись ярче, мир вспыхнул и заискрился.
Говорят, магам иногда открываются тайны, недоступные другим людям. Для этого маги толкают себя к границам допустимого, зависают на рубеже того, что граничит с невозможным. Чтобы познать сущность мироздания, чтобы учредить основы вечности, нужно, чтобы ты был средоточием вселенной, чтобы ты имел силы услышать гулкий стон бесконечности.
Этот стон глухо отозвался у меня в голове, и в тот момент, когда энергия из граней вырвалась на свободу, я почувствовала её в себе.
И я поняла. Меня готовили к этому — день за днем, месяц за месяцем, год за годом.
Видение затуманило мне взор, и перед глазами замелькали картинки из детства. Вот я, стою перед дверями залы, за которой в вихре носятся пары, кружится жуткий демонический бал. Вот я, на коленях перед алтарем Святой Богини, молю её о том, чтобы стать демоном. Вот я, у Рэна, пытаюсь лезть на скалу и падаю. И беседы. Беседы с Иженной о том, что я должна бороться, я не должна сдаваться, что все, что я делаю, я делаю для себя самой.
И вдруг — первый курс, карцер, светлые, учеба. Яркой вспышкой — нападение Шепчущих. Шеллар… Его прощальный поцелуй. Стоны умирающих, выжигающий всё огонь… И вдруг — голос Лина, который, будто из подземелья, зазвучал набатом: «Каждая насильственная смерть оставляет после себя эхо, тьму в ауре убийцы. Отголосок души, цепляющейся за жизнь, остается с ним навечно. Забирай жизни осторожно. Ты рискуешь стать той, кем себя считаешь».
И я почувствовала её в себе. Тьму. Он поднялась у меня в груди, сантиметр за сантиметром отнимая у меня все то, что я считала своим. И я поняла всё — вот только осознание пришло слишком поздно.
- Помогите, — хрип вышел полузадушенным.
Зрение помутнилось. Была одна мысль — только бы с Эриданом все было хорошо. В мгновение ока промелькнула мысль о том, что если он потеряет ещё и меня, от него ничего не останется… Я должна была жить. Жить мне было необходимо — ради него. Мне нужно было сказать ему, мне нужно было дать ему знать о том, что произошло. Он был здесь. Он был рядом, так близко и так далеко. Мне нужно было сказать ему многое, сказать о том, что всё не кончено. Что я благодарна, что он доверился мне, что девушка, которую он любил, не могла быть ведьмой, потому что Эридан не ошибался в людях… Впрочем, возможно, он ошибся дважды. Я была орудием, созданным для войны, вся моя жизнь сводилась к этому моменту, предоставляя мне лишь иллюзию выбора. Была ли первая любовь Эридана такой? Верил ли он ей, предала ли она его доверие так же, как я?
Все это пронеслось у меня в голове за долю секунды. Я пошатнулась. Грани погасли. Ноги подвернулись, и я полетела на пол. Послышался звон бьющегося стекла, я почувствовала на ладонях кровь, а затем — острую боль, ввинчивающуюся прямо в душу. И мысль, последняя мысль — Эридан был не виноват. Ещё лишь шанс, Богиня, дай нам лишь ещё один шанс…
В это мгновение меня поглотила тьма. Не было больше ни пола, ни потолка, ни неба, ни земли, не было звуков, запахов. Я умирала, и вдруг — я вновь почувствовала, как мир обретает форму. Я ощутила ладонями холодный пол. Я была из плоти и крови. Я дышала. Я чувствовала боль в ладонях. Я была жива.