Страница 203 из 226
Нескончаемый гул сводил с ума. Симфония копошащихся в голове существ не прекращалась даже во сне. Дышать было невыносимо трудно, от еды или воды выворачивало, высокую температуру не могли сбить жаропонижающие. Хавьер метался в полусознательном состоянии, пробуждаясь лишь на несколько минут, пока вновь не начинался приступ, во время которого он погружался в пучину безумия, преследуемый призраками прошлого.
Пять лет назад он и подумать не мог, что его жизнь перевернётся с ног на голову. Хавьер работал ничем не примечательным — как он считал — инженер-программистом в медицинской исследовательской лаборатории, писал удобные в использовании программы для персонала, создавал надёжные от взлома информационные хранилища, в одиночку справлялся с хакерскими атаками. «Позовите нашего гения, пусть взглянет, что не так», «Где наш чудо-мальчик? У меня программа, кажется, дала сбой», «Я готов уволить всех компьютерщиков, потому что Ривера работает за весь отдел!». На работе в нём души не чаяли и платили в два раза больше, чем любому другому сотруднику за одно маленькое условие — он не суёт нос, куда не следует.
В родном Хаоре Хавьера быстро оценили и перевели в один из главных исследовательских центров, располагавшихся в Авеоне. Там он будет полезнее. И он был полезным. Несколько лет он работал на «Fakra lab.», пока Судьба не толкнула его совершить самую большую ошибку в своей жизни. Ривера заработался допоздна, вопреки всем правилам для сотрудников. Он наткнулся на один файл, не занесённый в общую базу, и его палец случайно дрогнул, дважды кликнув мышкой, вместо того, чтобы задержаться на ней и просто перенести информацию туда, куда следовало. Представший отчёт о недавнем исследовании заставил вздрогнуть всем нутром. Отдавая всего себя работе, Хавьер искренне верил в компанию и её чистые помыслы. Он не знал, что на самом деле Fakra не разрабатывала лекарства. Fakra ставила опыты на людях.
Закупая медикаменты для прикрытия у крупнейшей в мире фармацевтической компании «General Medsuit», работа исследовательского центра была направлена совершенно на другое дело. Копая все глубже и глубже, Хавьер натыкался на отсканированные документы, написанные на неизвестном языке. Ни один переводчик не смог опознать этот язык. Прилагаемые фотографии с изувеченными, страдающими подопытными ужасали мужчину с каждым новым открытым файлом. Прозрев однажды, Ривера больше не мог закрыть глаза на творящийся в центре беспредел. Загрузив доказательства незаконной деятельности на флэшку, он собирался осторожно прокрасться на стоянку и убраться отсюда подальше, завернув прямым ходом в полицию. Но до машины так и не добрался — охранник засёк его раньше, и «на ковёр» Хавьера вызвали получасом позже, когда о нарушении незыблемого правила узнал начальник. Мужчину обыскали, нашли флэшку, просмотрели украденную информацию и решили судьбу «чудо-мальчика» быстро — он сам оказался подопытным, запертым в камере, одетый в белый балахон и с биркой на руке.
Из инженера-программиста Хавьера понизили до подопытного «Е-1082» — клеймо на запястье по сей день напоминало о самых страшных десяти месяцах в его жизни, проведённых в лаборатории. Постоянные уколы, таблетки, фиксирование показателей — он не знал, когда один или другой эксперимент закончится для него летально. У его соседей зачастую отказывало сердце, начинался некроз, их парализовало, выворачивало всеми органами наизнанку, пока Хавьеру несказанно везло. Десятки ненадолго знакомых людей умирали, их сжигали и завозили новых подопытных, снова сжигали, снова завозили… Организм гениального программиста оказался устойчивым ко всей дряни, что в него пихали.
За Риверой стали тщательнее следить и больше исследовать. Когда он пережил двойную нагрузку лекарств, его определили на окончательную процедуру. Всё, чего хотели добиться врачи — создать из человека демона без вмешательства Дьявола и до того дня ни один человеческий организм не мог воспринять разработанную сыворотку «D-8», люди умирали в страшных муках, эта же участь ждала и Хавьера.
В тот вечер мужчину крепко привязали ремнями к холодному столу с запёкшейся кровью и обвешали датчиками, готовясь к завершающему эксперименту. Находясь на грани нервного срыва, заливаясь слезами и мыча, пытаясь молить о пощаде, Хавьер смотрел на главврача. Медовые глаза демона без намека на малейшую жалость немного сощурились, в их уголках появились морщинки. Он улыбался под маской.
«Все хорошо, Е-1082, — с наигранной заботой говорил мужчина, — не стоит так волноваться. Если обращение пройдёт успешно, ты присоединишься к нам, а я обрету немалую славу в Преисподней. Не повезёт — отправишься в утиль».
Утиль. Риверу ждала мучительная смерть и следом кремация. Он чувствовал это, чувствовал холодное дыхание Смерти у своих губ с приближением толстой иглы стеклянного шприца, с тёмно-фиолетовой субстанцией внутри, кою собирались вколоть ему в сердце.
Раздавшиеся в ушах выстрелы заставили охотника с криками подскочить с кровати в холодном поту. Слабость в руках дала о себе знать, и мужчина вновь повалился на подушки. Хавьер очнулся в своей комнате. Её дверь была заперта на ключ с другой стороны, а окна на время прибиты гвоздями к раме. Так будет продолжаться до тех пор, пока он не выздоровеет или не обратится. Неопределённость вынудила отряд изолировать товарища, ведь если тот внезапно станет одержимым и сбежит, эпидемия начнётся заново. Рядом с кроватью стоял штатив с капельницей, потому как еду Ривера не воспринимал. Его скручивало и выворачивало наизнанку раньше, чем желудок успевал переварить хотя бы кусок.
Тихий щелчок замка оповестил Хавьера о госте. В спальню заглянул Фредерик, из-за лихорадки Хавьер с трудом мог заставить себя разглядеть онтеровца.