Страница 67 из 91
После окончания сессии сразу отправляюсь домой. У отца день рождение. И не просто день рождение, а юбилей, сорок пять лет. Гуляние по этому поводу ожидается шикарное. Я, как только приезжаю, сразу оказываюсь вовлечена в активную подготовку.
Временно решилось расширить штат прислуги, так что на кухне суетятся повар из ресторана, а в гостиной приглашённые дизайнер-оформитель со своими собственными помощниками завершает последние штрихи в убранстве. Повсюду свежие цветы, наверное, мама постаралась. Она же у нас главный поставщик всего этого великолепия.
-Вы почему так долго? - папочка уже не в дуже. Рычит на нас с Верой, едва мы заходим в дом, - через три часа гости начнут собираться, а вы ещё не готовы. Опозорить меня хотите перед всеми?
-Андрюша, не сердись! - тут же замурлыкала Вера, подошла к отцу, заискивающе посмотрела ему в глаза, - "пробки" на дорогах, вот мы и опоздали немного. Ты же сам знаешь, как это бывает...
-Значит, выезжать надо было раньше, курица ты тупоголовая! - отец в ярости отталкивает Веру от себя с такой силой, что она неловким кулем падает на диванчик. А он, не обращая на неё внимания, уже идёт дальше, бурча себе под нос, - дура крашенная! Ничего нельзя доверить! Только задницей вертеть научилась!
От шока я едва ли могу сдвинуться с места. И хорошо ещё, потому что мне хочется самой броситься на отца, ударить его, спросить, что он себе позволяет. Только вот вреда от этих моих необдуманных действий будет намного больше, чем пользы. Сомневаюсь, что отец хоть на минуту задумается, прежде чем отшвырнуть меня с дороги также легко, как и Веру. Просто не верится, что до этого дошло. Раньше он тоже частенько бывал не в духе, но руки никогда не распускал. Исключением стала та самая пощёчина на памятном вечере. А судя по обречённому выражению Вериного лица, такое отношение к ней стало у него в последнее время нормой.
Смотрю на Веру, а она даже не думает возмущаться. Более того, ей, похоже, стыдно. Стыдно за то, что эта безобразная сцена произошла у меня на глазах. А я не знаю, что мне делать. К такому я не привыкла. К равнодушию, да, но не к открытой агрессии.
-Вер, что это с ним? - подхожу к ней ближе. Хочется обнять её, утешить, но не знаю, как она это воспримет. Мы ведь не слишком близки. Она мне не мать, я не дочь. Просто обе играем свои роли в этой видимости семьи.
А Вера уже взяла себя в руки. Успела надеть на лицо маску беспечности и равнодушия. Даже улыбку вымучила. Вот это выдержка.
-Не обращай внимания, Ева. Твой отец просто не в настроении сегодня. Устал и переживает. Всё-таки это событие не каждый год... Иди к себе, прими душ, переоденься. Скоро к тебе девочка зайдёт, накрасит, причёску сделает... Ну давай же, иди! Мне тоже нужно подготовиться.
Молча ухожу в свою комнату. Проходя мимо детской, слышу весёлый голосок Тёмки. Он во что-то играет с няней. Захожу к нему на минутку. Малыш, наряженный в индейца, размахивает игрушечным томагавком и что-то улюлюкает. А услышав звук открываемой двери, он на миг замирает, испуганно дёрнувшись. А увидев меня, радостно кидается навстречу. Не забыл! Помнит! Как же я рада, что мы с ним всё ещё друзья. Хоть кто-то в этом доме рад моему приезду. Подхватываю братишку на руки и кружу по комнате, а малыш запрокидывает головёнку назад и заливается радостным смехом. Маленький колокольчик! Мы с ним веселимся, пока не вмешивается нянька.
-Ева Андреевна, вы бы поставили Артёма, у него голова так может закружиться. И вообще, ваш отец просил нас сегодня быть потише. Мне бы не хотелось, чтобы он сейчас сюда пришёл и делал нам замечания. Артёму спать скоро. А вам, наверное, нужно к празднику готовиться.
Она силой вырывает ребёнка у меня из рук, и Тёмка тут же начинает обиженно хныкать. Мне хочется за него заступиться, но нянька всё равно будет слушать не меня, а своего нанимателя, а он, видимо, дал ей вполне чёткие указания. Что-то строго выговаривая моему братишке, нянька быстренько уносит его в другую комнату. Ну надо же. Это сразу напоминает мне моё собственное детство. Не шуми, не капризничай, не подходи к отцу, не мешай взрослым. А ещё лучше, не дыши и не существуй.
Ухожу в свою комнату. От такой несправедливости слёзы на глаза начинают наворачиваться. И сделать ничего не могу. У малыша ведь есть родители, которые должны его защищать. Хорошо бы объяснить Вере, что ничем хорошим такое воспитание для её сына не обернётся. Но разве захочет она меня слушать? Ей бы статус супруги мэра не потерять, да и за безбедную жизнь свою она очень держится. Наверное, для этого она всё готова вытерпеть. И даже сыном родным пожертвовать.
Моё платье на этот вечер уже лежит на кровати, отглаженное. Одно из тех, что привезла мама. Бело-красное великолепие. Слишком дорогое, чтобы можно было бы забрать его с собой. Зато для очередного вечера в компании папочкиных друзей подойдёт идеально. Быстренько принимаю душ и переодеваюсь. Платье мне до колен, белое, с красной шёлковой лентой по подолу. На талии красный бант. Само платье очень открытое, без рукавов, но к нему в комплекте идёт красное болеро с коротким рукавом. Сочетание белого и красного смотрится очень эффектно. Не успеваю я как следует рассмотреть себя в зеркале, как в комнату, коротко постучав, заходит девушка-стилист с объёмным чемоданчиком косметики и прочих принадлежностей.
Следующие полтора часа мне приходится неподвижно сидеть в кресле, пока она колдует над моей причёской. А за окном уже слышатся голоса: начинают прибывать гости. Я же почти засыпаю, разморившись от её монотонной работы. Люблю, когда мне вот так волосы перебирают. Хотя это, наверное, все любят. Как массаж головы.
Зато следующий этап нанесения макияжа прогоняет сон окончательно. Глаз откройте, глаз закройте. Посмотрите вверх, посмотрите вниз. Улыбнитесь, не улыбайтесь. А напоследок принялась махать возле моего лица большой кисточкой с пудрой, а я так расчихалась, что слёзы на глазах выступили. Тут уж стилистка забеспокоилась: