Страница 46 из 47
Фрагмент 22. глава двадцать вторая
— Товарищ Цинев, вы так уверенно говорите о том, что супруги Красовские являются иностранными агентами, но на сегодняшний день это явно голословные выводы, мы не можем их брать за основу расследования, — уже вслух ответил он. — Хотя, если у вас имеются основания для ваших утверждений, то мы их внимательно выслушаем, так ведь товарищи?
Присутствующие отозвались нестройным мычанием. Лезть в схватку между председателем и его заместителем никто не желал.
Тем не менее, генерал-майор Цинев явно смутился, поняв, что в стремлении уязвить начальника наговорил лишнего.
— Но товарищи, поймите меня правильно, когда у нас последний раз имел место подобный эпизод? Я лично не припомню такого случая, поэтому считаю, что такие усилия вражеская разведка предпринимает только при особой ценности агента, поэтому не могу исключить, что Красовская могла принимать участие в шпионской деятельности мужа.
К примеру, все ли в курсе, что в прошлом году Красовские посещали Батум, возможно, они уже тогда искали путь на Запад, или получали инструкции от связника. Нам в расследовании нельзя исключать подобные факты.
Юрий Владимирович насмешливо улыбнулся.
— Вот товарищ генерал-майор, сейчас ваши рассуждения ближе к делу, а то такие слова, как, несомненно, без сомнения, не красят разведчика. Безусловно, мы проверим все возникающие гипотезы, но на данный момент, как мне кажется, гораздо важней работать по Янису Петерсу, отработать всех его родственников и знакомых, если таковые имеются. И все-таки выяснить, чем он занимался в Эстонии, его связи, интересы.
Цинев, получив скрытую отповедь, побагровел и уткнулся взглядом в стол. А Андропов продолжил.
— Фридрих Августович, вы все поняли?
— Таак, точно, товариищ генерал армии, ваши слофа я передам председателю республиканского упраафления КГБ, — встав с места, ответил полковник Лятте. От волнения у него даже усилился эстонский акцент. — Мы предпримем все усилия, чтобы выявить недобитых фрагов советской власти в Эстонии.
— Ну, а по Красовским поступим следующим образом, — вновь заговорил Андропов, выслушав полковника. — Как я понял из полученных материалов, он проживает в Стокгольме и занимается мытьем посуды и продажей булочек, для другой работы образования у не имеется.
Кто-то из сидящих за столом, насмешливо фыркнул, но укоризненный взгляд начальника быстро привел насмешника в чувство.
— Сейчас к нему присоединилась жена. Поэтому нашим сотрудникам в посольстве следует продолжить наблюдение за этой парой. Возможно, нам удастся, найти доказательства их шпионской деятельности, хотя лично мне кажется, что это тупиковый путь в расследовании. Ну, чем мог быть полезен обычный повар шведам? Также, следует продолжить с ними беседы о возвращении в Советский Союз. Мы, в отличие от сотрудников иностранных разведок похищать никого не будем. Лишний шум нам ни к чему, особенно сейчас в период разрядки напряженности между нашими странами. — При этих словах Андропов бросил многозначительный взгляд на Цинева и продолжил. — Но, было бы отлично, если удалось уговорить обоих Красовских, добровольно возвратится домой.
Кстати, товарищ Журавлев, что там по результатам суда?
— Юрий Владимирович, на закрытом заседании народного суда Карельской АССР от второго июня 1976 года изменник Родины Красовский Александр Владимирович приговорен к восьми годам заключения в колонии строгого режима.
— Хм, что-то маловато ему суд определил? — удивился Андропов, но не стал углубляться в причины такого либерального решения и продолжил совещание.
Я, конечно, понимал, что после удачного побега Людмилы, органы устроят грандиозный шухер. Но, увы, здесь в Швеции, узнать, что происходит в Советском Союзе, не удавалось. Да и нашей прессы в газетных киосках Стокгольма не имелось, ну не интересовала она шведов.
Люда беспокоилась за родителей и брата, я же успокаивал её тем, что те особых постов не занимают, в начальство не рвутся, так, что терять им нечего, как и прочему пролетариату.
То, что у меня началась семейная жизнь, я по-настоящему понял, когда следующим вечером после трудового дня вернулся домой.
Еще подъезжая к дому, заметил, что на нашем заборе висит куча тряпья, а, подъехав вплотную, понял, что это одеяла, матрацы, и прочие покрывала с кровати. На веревках, натянутых между осинками болтаясь на ветру, сушились простыни и наволочки. Озадаченные их наличием птички беспокойно пересвистывались в листве.
Вытащив из багажника пакеты с продуктами и прочими заказанными покупками, я побрел к дому. На нереально чистом крыльце у стены сиротливо стояли мои тапочки.
Вспомнив старый анекдот о милиционерах, ожидающих, когда хозяйка домоет пол, чтобы арестовать её за убийство мужа прошедшего по намытому грязными ботинками, я надел тапочки и на всякий случай постучал в дверь.
Дверь распахнулась моментально. За ней с тряпкой в руках стояла моя жена. Вспотевшая, одетая только в купальник бикини и с грязными коленками, она угрожающе смотрела на меня.
— Красовский, как ты мог жить в таком свинарнике! Ты зарос грязью по уши! — возмущенно воскликнула она. — Я, как ты уехал, сразу начала уборку и только сейчас домыла пол.
— Это хорошо, — осторожно заметил я. — А мне можно зайти, или еще надо подождать?
— Держи, — Люда освободила меня от пакетов и всунула в руки ведро с водой. — Неси вон туда, выльешь, где кучка камней собрана, там у нас будет клумба.
— Понятно — буркнул я, снова снял тапочки и, обув сандалеты, под внимательным взглядом жены, понес ведро с грязной водой в указанное место.
Когда нес его пустым обратно, Люда, стоявшая в дверном проёме, негромко сообщила:
— как только у тебя появится свободное время, займемся валкой и вывозом деревьев с участка. Осины во дворе к несчастью, их следует убрать в первую очередь.
— Слушаюсь, товарищ начальник, — бодро заметил я, поставил ведро, куда мне показали, и зашел в дом.
Внутри было необычно светло. Оконные стекла, освободившиеся от двадцатилетней грязи и копоти, были почти незаметны в оконных проемах. Продушины над ними были открыты, и оттуда задувал легкий ветерок. Моих цветастых занавесок не было и в помине. Я четыре месяца считал, что пол в доме цементный. И сейчас с удивлением обнаружил, что это был не цемент, а паркет, да еще с каким-то рисунком.
— Люда, ты с ума сошла! — воскликнул я. — Разве можно так убиваться? Хочешь за один день убрать всю грязь, что здесь годами копилась?
Люда поставив мои пакеты на скамейку у двери, она по-прежнему оставалась в крохотном по нынешним временам бикини и сейчас провоцирующе глядела на меня. Как бы спрашивая, ты ничего не хочешь предпринять?
Я кинул взгляд на кровать, но на той сейчас кроме панцирной сетки ничего не имелось.
Шагнув к жене, подхватил её за ягодицы и легко посадил на кухонный стол.
— Сашка, ты что! С ума сошел? Перестань немедленно, разве так можно, прямо на столе? У нас дверь открыта! — Но ты же его намыла, стол чистый, и к нам никто не зайдет, — шептал я, стаскивая с неё трусики.
— Погоди, осторожней, ты, порвешь ведь, — других возражений у жены больше не имелось.
— Саша, мы с тобой еще не говорили конкретно, как ты видишь наше будущее, — сказала Люда, когда мы, наконец, уселись ужинать. — Вчера, я еще не пришла в себя после той ночной поездки на катере, а сегодня нам надо обсудить этот вопрос.
— А сегодня ты в состоянии что-то обсуждать, после того, как целый день пахала по дому, а потом еще кое-чем занималась? — ехидно заметил я.