Страница 42 из 47
Фрагмент 20. глава двадцатая
Выехали мы из Йоэнсуу в два часа дня, поэтому на паром в Хельсинки уже не успевали. Обругав себя за глупость, я решил ехать в Турку. Ехать туда почти на сто пятьдесят километров дальше, но зато на паром должны бы успеть. По мере приближения к городу я начинал все больше нервничать, боясь опоздать, а тут еще, как назло, заморгала лампочка бензобака. Пришлось останавливаться на первой же заправке, хорошо, что очереди там не было, поэтому удалось быстро заправиться и продолжить путь.
Всё же к парому, отходящему в половину девятого вечера на Стокгольм, нам удалось приехать впритык. Уже началась регистрация, а я еще не успел купить билеты, пришлось поторапливаться и делать всё в быстром темпе, так, что на меня окружающие посматривали с удивлением.
Люда до Хельсинки опять проспала всю дорогу, и сейчас, нахохлившись, сидела в машине, с любопытством озираясь по сторонам. Нам повезло, что пакетные билеты еще оставались, иначе пришлось бы спать в машине всю ночь, или сидеть в ночном ресторане, борясь со сном.
А мне бы не мешало выспаться. Предыдущую ночь я практически не спал, а в четыре утра уже рулил в сторону Йоэнсуу, а потом в два часа дня из него в Турку. Накатал в общей сложности за одиннадцать часов девятьсот километров, так, что отдых был необходим.
Бегая туда сюда, я изрядно взмок, и вздохнул с облегчением лишь тогда, когда заехал на паром и под направляющими взмахами парковщика поставил машину на нужное место.
Мда, по сравнению с теплоходом Нахимов, на котором мы ходили по Черному морю в прошлом году, паром оказался намного роскошнее. Когда мы шли по коридору, отыскивая свою каюту, Люда глядела по сторонам раскрыв рот.
Когда зашли в нашу скромную двухместную каюту, она удивленно спросила меня.
— Саш, ты, когда успел стать миллионером? У нас на Нахимове и близко такой каюты не было. Сколько же она стоит?
Я засмеялся.
— Люда, не дороже денег, на этом пароме в своем большинстве едут такие же обычные люди, как мы. Ничего особенного в этом нет.
Тем не менее, в ресторан я жену не повел.
Выплата пятнадцати тысяч долларов пробила изрядную дыру в моём кошельке. И хоть говорят, что экономить на малом грешно, поужинаем мы сегодня вечером тем, что бог послал.
Ужинали в каюте, бог нам послал остатки сегодняшнего жаркого, черный хлеб с маслом и большой термос с кофе, так, что все не так плохо.
Главное, чтобы пока мы перекусываем, к нам не зашел стюарт, и не посоветовал заняться едой в другом месте.
Несмотря на экономию, каюту я взял не бюджетную, в ней имелся душ и туалет, поэтому мы с удовольствием помылись в душе, перед сном. К сожалению, душевая кабинка была слишком мала, чтобы уместиться в ней вдвоем, но настроение нам это не испортило.
Готовясь ко сну, Люда, сидя на койке, перебирала бумаги в своей сумочке.
— Люда, что ты там разглядываешь? — спросил я, удивившись их количеству.
Та, после моего вопроса, сначала попыталась сумку закрыть, но потом, вытащила и протянула мне толстую пачку конвертов, перевязанных ленточками.
— Ну, Людка, дает, — подумал я, — надо же забрала с собой все письма, что мы два года друг другу писали. Интересно, что там у неё ещё имеется?
Жена между тем маникюрными ножницами отпорола подкладку сумки и достала с её дна тонкую пачку денежных купюр.
— Вот, видишь, я все твои деньги тебе возвращаю, и ещё сто пятьдесят рублей я сэкономила, — гордо заявила она. — А сейчас признавайся, откуда ты взял двадцать тысяч, лежавшие у нас в комнате под подоконником? В ответ я рассказал ей всю историю с деньгами, за что сначала был отруган, а потом прощен. Прощен, естественно, когда мы уже переместились в койку.
В шесть часов, когда мы еще спали сладким сном, в двери осторожно постучали.
Натянув брюки, я приоткрыл дверь. Молодая шведка, тянувшая за собой тележку с корзинами постельного белья, сообщила, что через двадцать минут она придет менять белье на кроватях, поэтому желательно, чтобы мы освободили каюту к этому времени.
Пришлось вставать, одеваться и двигать к ближайшему ресторану, где можно было перекусить за шведским столом.
Когда накладывал салат на тарелку, в голову пришла неожиданная идея.
— Люда привезла десять тысяч рублей, Ритты Пеккарайнен больше нет, так что надо думать самому, как обратить их в нужную валюту. А что если поговорить об этом с Питерсом, или Перссоном? Они оба жулики еще те, хоть и работают на контрразведку.
Ритте тогда знакомые обменяли баксы с явным дисконтом, хотя официально доллар стоит шестьдесят копеек. Хотелось бы чего-то лучшего. Для начала попробую поговорить с Петерсом, его конторе, однозначно, советские деньги пригодятся на оплату своих шпионов.
Но сначала ему верну должок десять штук баксов, а уж потом предложу купить рубли. Он ведь их явно не на свои деньги будет покупать. Так, что если все получится, то я окажусь в прибыли на шесть тысяч баксов. По крайней мере, не нужно будет думать, как оплачивать работу Сандберга по легализации Людмилы.
Ставить машину позже всех иногда к удаче, потому, что выехал с парома я третьим по счету. Когда же мы выехали с территории порта, время уже подходило к половине девятого утра. Из ближайшего телефона-автомата я отзвонился адвокату и Линде.
Последняя меня успокоила, что с моими машинами все в порядке, оба продавца усердно трудятся, выручку сдают вовремя, правда, без моего участия в продажах она просела больше чем на треть.
А Сандберг, после недолгого раздумья назначил мне визит на двенадцать часов дня сегодня.
Я прикинул, что мы успеваем за свободное время доехать до дома, там переодеться и уже в более приличном виде отправиться к законнику. Ну, и конечно, Люде не терпелось увидеть дом, в котором нам придется жить.
Когда мы въехали в Сальтшёбаден, жена в полном восторге разглядывала роскошные виллы богачей, стоящие на берегу залива.
— Интересно, что она скажет, когда увидит нашу халупу, после этих дворцов, — думал я, проезжая мимо них. Доехав до своего поворота, я свернул на знакомую грунтовку, и машина заколыхалась на ухабах.
Машину во двор я загонять не стал. Все равно через два часа придется ехать на встречу с Сандбергом.
— Какой красивый домик, — выдохнула Люда, когда мы с ней вышли из машины. — Неужели и этот дом наш?
— Тебе, правда, нравится? — недоверчиво спросил я.
— Конечно, ты же сам говорил, что в нем есть вода, канализация и даже туалет и ванная комната.
Здорово! И море рядом, смотри, как красиво! Видишь, вдалеке огромный белый теплоход идет?
До дома от калитки двадцать метров мы шли минут десять, моей жене нужно было рассмотреть каждую травинку и цветочек. Потом был осмотрен сарай.
Все же, в конце концов, нам удалось добраться до дома, и зайти во внутрь.
— Красовский! Что ужасные шторы висят на окнах? — было первое, что я услышал от любимой женщины, — Их следует немедленно поменять.
Услышав эти слова, я расхохотался. Нет, женщины, есть женщины. Никогда не меняются. У нас куча проблем, надо получать вид на жительство, масса других вопросов, а ей нужно первым делом заменить занавески.
— Люд, заменим мы их, не переживай. Давай лучше разберем, все, что я для тебя покупал. Нам же все-таки надо сегодня к адвокату идти.
Это я удачно зашел. Люда на время забыла о шторах, и принялась разбирать те немногие вещи, что я для неё старательно выбирал в магазинах Хельсинки.
Если бы было обойтись без этого, я вообще бы этим не занимался, потому, что прекрасно понимал, что они ей не понравятся. Я лишил жену самого большого счастья в жизни, выбрать себе наряд. Такое не прощается и эти платья и блузки будут убраны подальше. Но сегодня ей придется хоть что-то из них надеть на себя.