Ходок по Дороге. Книга вторая

Глава 7

Полет затянулся почти на пять часов, и все это время я чувствовал себя крайне неуютно. В грузовом отсеке левиплатформы нет ни единого иллюминатора и понять, что происходит снаружи невозможно. Здесь вообще обстановка спартанская: металлические стены, металлические же лавки с ремнями вдоль них, какие-то черные провода и красные трубы на потолке и решетчатый настил на котором стоит техника. Весь полет эту махину мелко трясет, а иногда ощутимо подбрасывает и, поди пойми, то ли это воздушные ямы, то ли попадание ракеты и мы сейчас загремим вниз как утюг с девятого этажа. У киннеровского Л-поля свои странности: почему-то линии скоростного левитирующего транспорта над самой землей работают отлично, но чем выше поднимается платформа, тем больше проблем и сложностей и тем капризнее поле. Если долетим, то считай — повезло. Впрочем, нервничай — не нервничай, а изменить ничего нельзя.

Когда пилот по громкой связи сообщил, что наша летающая баржа идет на посадку, я испытал сильное облегчение. Скорее бы, прошедшие пять часов болтанки всю душу вымотали! Хуже всего, когда от тебя ничего не зависит. В бою проще, там бояться некогда, а тут хоть все локти себе обкусай… К приземлению мы были готовы: Катя замерла с самым сосредоточенным видом в кресле стрелка, Вася напоследок возился с какими-то тонкими настройками двигателя в бортовом компьютере, а я, в крайний раз тестируя системы, слушал в наушниках последние вводные и напутствие командира роты к его десантникам. Наши три «барса» во время полета наскоро наладили общий канал для взаимодействия и связи с его бойцами.

— Парни, мы идем в авангарде наступления, — голос немолодого опциона был серьезен донельзя. — Наша первая задача как можно быстрее покинуть место высадки. Работаем вместе с танкистами, держимся рядом, но чуть позади, вперед под их деструкторы без команды не лезем. На выгрузку отводиться десять минут, с собой берем по машинам только самое необходимое и по два боекомплекта на каждого. Лишнее барахло с собой не тащить! В темпе выкидываем его из платформы и оставляем на месте выгрузки! Тимохин, ты со своим отделением остаешься с грузом. Отвечаете за него своими головами, понятно?! Ждите, когда сядут платформы с грузовиками, грузите к снабженцам топливо, жратву и боеприпасы и вместе с ними догоняйте роту. Смотри, не пролюби имущество, декурион! А то полковые наложат лапу, потом обратно не выцарапаешь, я этих гадюк пупырчатых знаю! Запомнил, Паша?

— Так точно, господин центурион!

— Вот и ладушки. Слушайте дальше — сегодня банкуют танкисты, мы их поддержка. Общее командование нашей передовой группой берет на себя старший центурион Рябинин, — назвал он фамилию командира нашего танкового взвода. — А теперь самое главное! Наша задача — силами шести киннеровских танков и двух десантных рот выйти на шоссе к Ломжино, быстро и по возможности скрытно подойти к городу и успеть захватить неповрежденными оба моста через реку Враев, пока «джоны» их не успели взорвать. Они там рядом — старый и новый. Далее — удерживать мосты до подхода подкрепления. Сделаем — без награды никто не останется, Веберин лично обещал! Надо постараться, парни! Мосты очень нужны, иначе застрянем. Разведка говорит, что крупных сил впереди нет, но это пока. Затормозим и упремся в реку — свободные навалятся всей силой. Все, приготовились, ждем касания!

А дальше все пошло одно за другим, и раздумывать стало особо некогда. Платформа довольно жестко ударилась о землю, с лязгом распахнулся люк и опустился пандус. Наш «барс» по команде мехвода тут же рванулся вперед, выехав на поле с увядшей травой и купами невысоких деревьев, отчетливо видимых в приборе ночного видения. На моем командирском экране тут загорелась карта местности с отмеченной маркером позицией метрах в ста от места посадки, а в наушниках прозвучал голос Антона Рябинина.

— Ваня, становись в охранение. Ждем еще одну платформу, она уже над нами.

— Есть.

Минут через пять, почти беззвучно пролетев над нашими головами, на поле села еще одна «баржа», причем ее посадка смотрелась довольно впечатляюще и была похожа на падение летающей горы. Пилоты, несмотря на гарантии ВКС «дать коридор», очевидно, сильно нервничали и спешили закончить высадку десанта побыстрее. Свою платформу они посадили довольно грубо, почти грохнув ее с высоты на поле, впритык с нашей. Однако, пока никаких проблем не было, целей вблизи не наблюдалось. На проекции с задних камер наблюдения я видел, как спешно разгружаются обе огромные летающие машины. Через несколько минут они снова взмыли в ночное небо, а центурион приказал выдвигаться к шоссе. Теперь киннеровских танков стало шесть, при четырнадцати машинах десанта. Кулак вполне достаточный, медлить и в самом деле не следовало. Остальные догонят.

*****

Колонна из полутора десятков тяжелых грузовиков под охраной одной-единственной восьмиколесной «клайзы» попалась нам на шоссе, когда мы проехали почти двенадцать километров, благополучно миновав по дороге пару небольших придорожных поселков. До нее нам встречались лишь одиночные легковые и грузовые автомобили, в основном военные, в камуфляжной раскраске и с черно-зелеными номерами вооруженных сил Альянса. Однако, Рябинин велел их не трогать и машины одна за другой проносились мимо, разминувшись с нами бортами. Было в этом что-то сюрреалистичное — мы с врагами мирно разъезжались в какой-то паре метров друг от друга, если не меньше! Ударная группа ехала по шоссе без огней, пользуясь лишь приборами ночного видения и по возможности соблюдая радиомолчание. А также соблюдая правила дорожного движения и не выкатываясь на встречную полосу. Трудно сказать, что думали вражеские водители, внезапно увидевшие в свете своих фар колонну имперских танков и бронемашин, движущихся со стороны фронта по встречной полосе. Кто-то, наверное, решил, что ему пригрезилось, кто-то немедленно выходил в эфир, сообщив о прорвавшихся имперцах, а кто-то сослепу принял нас за технику альянса или сообразил, что жизнь дороже, а его хата с краю… Не знаю. Самое главное, что никто из них не открыл огня и не попытался нам помешать, даже экипажи двух вооруженных гранатометами и крупнокалиберными пулеметами патрульных «джипов» предпочли нас «не заметить». И поэтому остались живы, мирно разминувшись с нами в темноте. Стрелять в каждого встречного «джона» не имело смысла. Скрытность нам все равно надолго не сохранить, но чем позже мы ввяжемся в бой, тем быстрее окажемся у Ломжино и мостов, которые надо захватить. Эта цель первична, остальное — не столь важно. Даже десять-двадцать минут имеют значение.

Так оно и продолжалось: за нашей спиной громыхал подсвеченный заревом взрывов и пожаров фронт, где шло вражеское наступление, по обеим сторонам темных обочин проносились дома, большая часть которых была полуразрушена и лишь в некоторых уцелевших зданиях теплились огоньки. По приказу Рябинина наш «барс» занял место передовой машины, так что обзор лобовая проекция обеспечивала отличный. Вася аккуратно работал штурвалом направляя танк, и мы ехали вперед в ночной тишине, разогнавшись до полусотни километров в час, несмотря на неровное шоссе, испятнанное засыпанными чем попало воронками от снарядов. Я даже успел понадеяться, что так мы доберемся до самого Ломжино, но тут нам как назло подвернулась эта долбанная колонна с «клайзой» впереди, чей экипаж внезапно решил проявить слабоумие и отвагу.

Поймав нас в свет своих фар, бронемашина альянса начала резко тормозить, отклоняясь влево и перегораживая шоссе, а потом выровнялась и ушла на обочину, хлестнув по нашему «барсу» длинной очередью из крупнокалиберного пулемета. Следом за пулеметом пришел в движение размещенный наверху небольшой башенки «клайзы» вращающийся автоматический гранатомет, плюнувший в наш танк несколько гранат. Пронзительно заверещал баззер предупреждения об обстреле, дрогнул и пошел вниз индикатор энерговооруженности, грохнули над броней подрывы взорванных защитным полем гранат, а я, автоматическим движением наведя прицел прямо между фар «клайзы», чуть отклонил танковую башню движением сайдстика и выстрелил из деструктора. Попал, конечно, на таком расстоянии и с включенным автосопровождением цели трудно было промазать. Передняя часть корпуса «клайзы» расцвела ярко-белой вспышкой от плазменного «поцелуя», а затем деформировалась и оплыла, разогревшись до желто-белого свечения и обнажая дыры в броне. Еще несколько секунд и вся машина запылала, превратившись в костер. Немудрено — мощности выстрела хватило бы на тяжелый танк.