Страница 12 из 60
— Наконец-то! — вырвалось у Кати, когда мы вышли из тоннеля. — Выбрались. Брр…не люблю я подземелья. А теперь — тем более. Неприятное местечко.
— Ничего Катюха, могло быть и хуже, — саркастически хмыкнул я. — Но ты была права, на Дороге уже ночь — я посмотрел на черное, без малейшего просвета небо и еле угадывающиеся в темноте обочины шоссе и контуры деревьев. — Минус двадцать два по Цельсию, — озвучил я показания термометра. — Значит, до рассвета еще далековато, вскоре должно стать еще холоднее. Отойдем чуть подальше, разведем костер, поедим и ляжем спать?
— Сейчас в меня ничего не влезет, — возразила медичка. — Живот болит…как и все остальное. Давай пройдем еще немного вперед? Вдруг через пару километров найдется переход? Я, честно говоря, приняла стимулятор с обезболивающим и жаропонижающим. Так что сейчас еще более-менее держусь. Но боюсь, что если засну, то к утру мне станет гораздо хуже.
— Как скажешь, — мне после боя тоже было не по себе, сказывались ушибы от дроби, а есть не хотелось совершенно. Но на ногах я держался твердо. Идти же можно было хоть днем, хоть ночью — мороз в киннеровской броне не ощущался вовсе, а темнота легко нивелировалась прибором ночного видения. — Если станет совсем плохо, говори, тут же устроим привал.
— Хорошо.
Следующий после туннеля холм оказался не слишком крутым. Идти было довольно легко, после недолгого подъема Дорога стала под небольшим уклоном спускаться вниз, и вскоре позади остался столб с отметкой «378». Температура упала до минус тридцати пяти, но мы продолжали молча шагать вперед, хотя Катю иногда пошатывало из стороны в сторону. Девушке ходьба давалась нелегко, несмотря на то, что я забрал ее рюкзак себе, и я понял, что вскоре придется останавливаться на долгий отдых. Еще два-три километра и хватит. Двадцати километров пути за раз вполне достаточно, учитывая наши приключения.
Однако, вышло иначе. Потому что вскоре Дорога распрямилась, перестав вилять, и я увидел далеко впереди солнечный отсвет, ясно различимый в окружающей темноте. Где — то впереди на асфальте горел маленький неяркий огонек, и означать это могло только одно…
— Кажется, ты все же наколдовала нам переход, подруга, — рассмотрев пятно через оптику шлема, рассмеялся я от облегчения. — Прям как по заказу. Катя, давай поднажмем. Если это он, то пора возвращаться. Хорошего понемножку.
— Было бы здорово! — в голосе медички прозвучала надежда.
— Я думаю это он, Кать. Во всяком случае, очень похож, а уж я на них насмотрелся.
Близость выхода придала нам сил, и мы зашагали быстрее, забыв про усталость и боль. И не прогадали. У отметки «375» в самом деле обнаружилось световое пятно перехода, в которое мы шагнули вдвоем, взявшись за руки как дети.
Очнулся я в постели в нашей палате госпиталя имени Ольшанского. Открыл глаза, осмотрелся вокруг, и сразу же увидел лежащую на соседней кровати Катю. А так же сидящего рядом с ней на стуле доктора Иволгина, которому девушка что-то тихо рассказывала и наблюдающего за ними Ситникова, стоявшего у дверей. Так…выражения лиц у обоих имперцев вроде нормальные, ремней на моих руках и ногах нет. Тело, конечно, болит и мучит жажда, но это мелочи. Наконец-то случился нормальный выход, со штатным возвращением домой. Надо же, свезло нам в этот раз…
— О! Кажется, наш бравый центурион тоже очнулся! — перехватив мой взгляд, довольно сказал Ситников и сделал несколько шагов, подойдя поближе. — Это хорошо, — взял он со стола бутылочку-непроливайку с бледно-зеленой жидкостью и поднес ее к моим губам. — Пей, Иван Сергеевич, приходи поскорее в себя. Не терпится послушать твой рассказ. Мы отсмотрели записи с брони и посмотрели подарки, которые ты нам притащил с Дороги. Так что есть о чем поговорить. Но прежде всего: объявляю вам с Катей благодарность за хорошую работу!
— Служу Империи и русскому народу! — просипел я в ответ.