Гробовщик. Дилогия

Слух Сороки вычленил из ночных шорохов и скрипов умирающих деревенских хат звук шагов. Сталкер выбросил из головы все мешающие мысли, насторожился, Шаги не стихали, приближались.

Сорока толкнул ногой Шкета, который тут же открыл глаза, протёр лицо, будто убирая остатки сна, посмотрел вопросительно. Сорока, поднял кверху указательный палец, мол, слушай. Сам в это время достал из кобуры на поясе верного Стечкина, но с предохранителя снимать пока не стал. Потому, как шли открыто, не сторожась. Подсвечивали дорогу фонариком. Наконец, две фигуры появились со стороны Южного. Застыли на границе света и темноты. Шкет демонстративно скрипнул курками своего обреза.

– Лёгкой тропы, бродяги, – сказал молодой голос. – Мы у огня места не просим, вас стеснять не хотим. Мы свой костёр разведём.

– Деревня большая, дров на всех хватит, – пожал плечами Сорока. – А вы кто будете и чего по ночам бродите?

– Я – Бек, – сказал второй голос с лёгким азиатским акцентом. – Со мной Пыж…

– Бек? – облегчённо обрадовался Сорока. – Живой? А говорили «слепые собаки» вас с Королём да Капралом пару дней назад на портянки порвали.

– Как видишь, меня не дорвали, – усмехнулся Бек, входя в освещённый круг. Был он чист и опрятен – ни пятнышка на мятой ветровке, да и кроссовки еще не успели вывозиться в пыли да грязи. Так что по всему выходило – не из Зоны притопал. На плече у него висел довольно наполненный рюкзак. Сорока удивлённо поднял брови. Обычно нагружали самого молодого. Это кто же тогда второй, если Бек ему тропу топчет?

Следом за ним на свет вышел молодой шибздик с ещё одним непустым рюкзаком за плечами. И тоже в неизгвазданной одежде.

Получалось и вовсе непонятно. Они что неделю собрались по Зоне разгуливать? Для двоих при стандартном трёхдневном поиске под продукты и одного рюкзака много.

Тем временем Бек сощурился, привыкая к яркому освещению:

– Сорока, ты что ли?

– Я, – откликнулся тот. – А вы куда, на ночь глядя, намылились?

– Как куда? – деланно удивился Бек. – На рыбалку. Вот – вышли заранее. Чтобы к утреннему клёву поспеть.

– А ловить собираетесь, небойсь, в самой Припяти?

Бек не ответил, скользнул взглядом по осунувшимся лицам Сороки и Шкета, по забывшемуся тревожным сном Воробью с забинтованной головой, подозвал жестом молодого и стал копаться у него в рюкзаке. Наконец достал шмат копченого сала, прибавил половинку кирпичика свежего хлеба, сверху положил плитку шоколада.

– От нашего шалаша – вашему, – протянул он продукты Сороке. – До утра далеко, будет, чем себя занять.

– Отдариваться нечем, – буркнул Сорока, глотая слюну. – Разве что жменей «Радуги».

Бек махнул небрежно:

– В другой раз.

И двинулся прочь от костра, снова подсвечивая себе путь фонариком. Молодой, кивнув на прощанье, двинулся следом.

– Странная парочка, – в полголоса буркнул Шкет, гляди им в спины. – Ты этого Бека хорошо знаешь?

– Пересекались пару раз, – ответил Сорока, думая о своём. – Один раз вместе от мародёров Сиплого отбиваться пришлось.

– Они что, по детекторам аномалий шли?

Времена, когда уповали на эти приборчики, встроенные в ПДА, как на панацею от всех ловушек Зоны, давно прошли. Выяснилось, что «видят» они не все аномалии и не всегда.

Так что вопрос Шкета не был риторическим. Конечно, в пяти километрах от Южного аномалии попадались совсем редко, но всё же – случались. И сталкеры в них гибли. Даже с ПДА на запястье. Так что нужна была совсем не шуточная причина, чтобы вот так рисковать.

Что тут ответить? Сорока молча пожал плечами. Его напарник застегнул куртку, завозился, устраиваясь поудобнее и снова закрыл глаза.

Старший тройки прикурил от уголька очередную сигарету без фильтра. Глянул в сторону, куда ушли Бек с Пыжом. Неподалёку виднелись сполохи ещё одного костра. Прислушался. За треском костра ничего не слышно. Может разговаривают, а может – молча пялятся на огонь, ожидая, пока закипит вода в железных кружках. Подобраться бы поближе. Может, проговорятся, за каким они так рисковали.

Эх, если бы не пайка на нуле, да Воробей на руках! Сорока сплюнул в костёр и не двинулся с места.

И зря. У второго костра и подсмотреть и подслушать было чего.

2. День первый. Четверг. Не подсмотренное и не подслушанное

«Будем надеяться, что эта Алеся не полная дура», – думал Бек, глядя в огонь. – «Не кинется сразу на свет. Сначала понаблюдает. А увидев чужих, не станет показываться посторонним. А‑то объясняй потом, что за девка бродит с нами по Зоне. Проще кончить всех, чем потом с хвоста сбрасывать».

Он поморщился, прикуривая от горящей ветки, глянул в сторону, где расположилась группа Сороки.

Послал старший Шкета подсмотреть или воздержался? Вряд ли. Им бы до Лагеря добраться, да дух перевести. Бек на его месте тоже, наверное, не стал бы проявлять излишнее рвение.

«Ну да – пришли двое. По всему видно, что только из Лагеря. Спешат, раз утра не дождались. Но куда спешат и чем их поход кончится? Сколько вот таких, что шли на верный хабар, и как в омут бездонный ухнули. Мудрость про многие печали от многих знаний, или доходит, или мимо пролетает. Только кто про этих, вторых – непонятливых, сейчас вспомнит?

А может, всё‑таки, кончить всех троих, от греха?»…

Бек с досадой плюнул на землю. Вот засада!

Не то, что бы мысль об убийстве была для него чем‑то запредельным. Просто был он, как и большинство сталкеров, человеком суеверным. И если такое начало у похода, чем же он закончится?

Пыж тоже думал, но о другом.

Бек нашёл его в игровом зале за столом, где шла игра в покер. Ставили пока «по маленькой», но Пыжу не везло, поэтому он с радостью покинул своё место. Быстро отоварились у Журавля, раскидали припасы поровну по рюкзакам, забрали в «гардеробе» оружие и – всё, бывай лагерь Южный! – нырнули в ночь.

«Чернобыльский пёс» ждал их метрах в ста от околицы. Выскочил из кустов, рыкнул грозно, осклабился, довольный произведённым эффектом. Но потом дал ухватить себя за самодельный поводок и за час довёл их до Петриковичей. На околице деревни он резко мотнул головой, вырывая из руки Пыжа лямку от рюкзака покойного Короля, снова рыкнул и канул в ночи.

Пока шли до места встречи – молчали. Пыж на остатках хмеля порывался пару раз затеять трёп, но Бек, что был мрачнее тучи, не ответил.

И чего это его так разобрало, – злился про себя Пыж. – Нормально же всё было. А тут надулся жабой и только что не рычит.

А ещё его напрягало, что Бек, как только отошли они от лагеря с километр, снял с запястья свой ПДА, выключил, а потом запустил им куда‑то в кусты. Не глядя, без пометок, будто и не собираясь потом за ним вернуться. Да ещё и высказал что‑то на своём языке, судя по интонации – матерное. Странно. Хотя Бек из бывалых, а они все с придурью.

Вон Петруха Лопух, никогда пальцем ни на что не указывает. Головой мотнёт в сторону, а ты догадывайся, про что он имеет в виду. А Покемон, сразу предупреждает, мол, попробуй только почистить берцы от грязи, когда в поиске будем. Татарин как‑то рассказывал: хотел он было во время стоянки кроссовки после болотной жижи в реке отмыть, так ему эта худая очкастая дылда чуть зуб не выбила.

Вода в большой алюминиевой кружке, забурлила, зашипела, брызгаясь на кирпичную подставку. Пыж крючковатой веткой оттащил её от огня, ухватился сквозь рукав куртки, разлил по чашкам себе и Беку. Тут же окунул в кипяток пакетик с фруктовым чаем. В воздухе запахло яблоком и какими‑то цветами. Пых потянул носом. Черёмуха что ли?

Ветер переменился, обоих окутало дымом, и они закашляли, отмахиваясь от клубов руками.

Тут Алеся и объявилась.

Нет, не скользнула беззвучно из ночи и не появилась вдруг в освещённом пятачке костра – просто и обыденно зазвучали из‑за покосившейся хаты лёгкие шаги, а потом показалась и она. Как была – в своём белом платье и босиком. Пыж, услыхав посторонние звуки, напрягся было, а Бек, как смотрел в огонь, так и остался сидеть и думать о чём‑то, прихлёбывая из своей кружки.