Гробовщик. Дилогия

Вот тогда-то и прозвучало:

– Их! Надо! Остановить!

Сказано это было именно так: каждое слово в отдельности. Глупо, согласен. Такой пафос к лицу разве что пятикласснику. Ботану, с какого-то перепуга начитавшемуся Дюма.

Кораблёв, помнится, тогда аж захрюкал от смеха.

- Ван Дам, твою мать! Слай Сталонне! Ты себя в зеркале давно видел, герой боевика? Как ты внутрь попасть собираешься? С боем? Или в стелз войдёшь, аки нинзя хромоногая? Это же объект четвёртого уровня секретности! Кто говорит – десять этажей под землёй, а кто – и того больше! Ты же дальше первого рубежа охраны не пройдёшь!

- А зачем мне самому идти? – улыбнулся я. – Меня проведут. Вот продашь меня Щеглову в обмен на свой пиро…, как его там, меня под белы рученьки в лабораторию и доставят.

Какое-то время Кораблёв изучал моё лицо, потом махнул рукой:

- Ладно. Положим, попадёшь ты внутрь. А дальше?

- Не твоя забота, – сказал я. – Ты, главное – сторгуйся.

Вот с торгом чуть и не вышла закавыка. Дважды Болотный доктор через знакомых на Янтаре договаривался о встрече со Щегловым. И дважды она срывалась. Первый раз Кораблёв увидел отблеск оптического прицела на крыше одной из пятиэтажек недалеко от оговоренного места и благоразумно повернул моих «лошадок» обратно. Второй раз в лаборатории произошла какая-то авария и было не до него.

Время поджимало. Я начал было нервничать. Сколько ещё осталось дней до начала полевых испытаний? Два? Три? Не думаю, что тогда Щеглову будет до какого-то там мутанта.

Но, на третий раз встреча таки состоялась. Там-то, в небольшой рощице у окраины Припяти, и договорились о моей и продаже.

А в результате я связанный по рукам и ногам трясся в телеге, которой правил Болотный доктор.

– Ух ты, какие лошадки!

Где-то я уже слышал этот голос?

- Тпр-ру, холера!

А это уже мой возница. Эк у него грозно получилось.

Повозка резко затормозила.

Похоже, приехали. Я завозился, пытаясь приподняться. Надоело, лёжа на спине, созерцать облака в просветах верхушек сосен.

- Принимайте груз, – услышал я равнодушный голос Кораблёва. Как он нервничал, когда мы нынче утром обговаривали последние детали. А гляди же ты – держится.

Не успел я опомниться, как в меня вцепилось несколько рук. Я был рывком посажен, и, без паузы, стащен с телеги и поставлен на ноги. Я огляделся. У телеги стоял, поправляя упряжь на Здоровяке, Кораблёв. А рядом – Ба, знакомые лица! – топтались трое «камуфляжных». Баркас, Гога, Дюшес. Все трое из моего памятного сна про расстрел у болотной топи. Смотрят с любопытством. Ну-да. Для них это наша первая встреча.

- Знатная зверюга, – хохотнул Гога. Это он про меня. – Идти-то хоть сможет? Неохота такого борова на спине волочь.

Вопрос был адресован Кораблёву.

- Сможет, только медленно. И недалеко, – ответил тот и пояснил. – У него одна нога короче другой.

Баркас молча сплюнул. Дюшес поморщился.

- Могу подбросить, – сказал Кораблёв, кивая на подводу. – Только помогите загрузиться.

Только теперь я увидел у недалёкой сосны уложенные друг на дружку пять прямоугольных ящиков защитного зелёного цвета.

- Сам загрузишь, – грубо сказал Дюшес.

Гога ножом разрезал верёвки на моих ногах. На руках же, связанных за спиной, затянул потуже. Потом толкнул в спину:

– Топай, комбикорм.

Я послушно захромал по тропинке. «Камуфляжные» двинулись следом. В просветах между деревьями были видны контуры пятиэтажек. Сзади скрипела телега, в которую Кораблёв, сопя и чертыхаясь, грузил тяжёлые ящики.

Проход по мёртвому городу занял около часа.

Ну что сказать о впечатлениях?

Серые, почти руины, выбитые стёкла, мусор. И изо всех трещин в асфальте, из щелей и ниш – кусты, молодые деревья или жесткая, как щетина алкаша, трава.

Сопровождающие мои шли молча. Двое, Дюшес и Баркас, по бокам, Гога – замыкающий. Шли по вешкам, поэтому никто особо не нервничал. Две «спящие» Жарки и огромная «Колючая» лужа были пройдены, будто их и не было. В нужный момент меня просто брали за шиворот и толчком задавали новое направление. Я немного забеспокоился, когда из-за угла того, что раньше было «Гастрономом», выплыла блуждающая «Карусель». Но приборчики ПДА на запястьях конвоиров дружно возопили, и мы сдали назад, пережидая опасность.

Неожиданно городские постройки кончились. На небольшом пятачке у шлагбаума я увидел здоровенный крест.

Ух ты! Неужели и сюда заносило легендарного Пахома Таймырского?

Дорога, то грунтовка, заросшая травой, то пласты метров по двести нетронутого асфальта, тянулась и тянулась, уводила от Припяти. И, чем дальше, тем сильнее я хромал. Отвык от пеших прогулок.

Когда впереди показался перекрёсток, я взмолился:

- Граждане конвоиры, давайте передохнём! Хоть с полчаса. А-то не дойду!

Я ждал пинка в спину, но, видимо «камуфляжным» были даны соответствующие инструкции. Услышав мои слова, они переглянулись, после чего меня усадили на землю спиной к толстой сосне и даже напоили из фляги.

Время от времени, я ловил их взгляды. Они явно чего-то от меня ждали. Но чего?

Блин! Я даже затылком приложился по сосне. Ну конечно! Меня поймали, спеленали, ведут неведомо куда, а я такой иду на поводке и ни сбежать не попытаюсь, ни даже выяснить, куда и зачем ведут! Тем более, что говорить, как только что выяснилось, я умею.

- Граждане конвоиры, – сказал я. – Можно задать вопрос? А что если я по пути от вас сбегу?

Никто не ответил, ну, тогда продолжим:

- А я вам за это укажу место, где артефактов видимо-невидимо. Там тебе и «Колючка», и «Болотный огонёк», и «Гоголь-моголь»…

Я бормотал и бормотал, перечисляя все, какие знаю, чудеса Зоны.

Наконец, Гога нехотя встал, подошёл, сунул под нос карту местности.

- Показывай, – с ленцой бросил он.

- Что это? – я повертел бумагу, посмотрел на свет, типа, нет ли водяных знаков.

- Как что? Карта.

- Я это не понимаю. Я только показать могу, – сказал я и махнул наугад рукой. – Вон туда идти надо.

- Далеко? – спросил Гога, скучнея, но уточнил: – Долго идти?

- Не, – я замотал головой. Потом посмотрел на солнце, которое стояло в зените. – К утру дойдёте.

Гога посмотрел на Дюшеса. Тот сплюнул и отвернулся.

- Это если без меня. А со мной, только к завтрашнему вечеру, – сказал я и снова попросил. – Отпустите меня, а? Я вам все приметы расскажу, все аномалии.

- Ты лучше скажи, как тебе удалось таких зверюг в упряжку запрячь? – спросил Гога. Лениво спросил, равнодушно. С таким расчетом, что если отвечу – хорошо. А нет – так и не очень-то и хотелось.

- Это не зверюги, – начал врать я. – Это напарники мои. Комар и Жора Речица. Про реинкарнацию слышал? Им ещё повезло, а вот что Зона из тебя сотворит, если ты меня не отпустишь! А что с вами бродяги местные сделают, если узнают, что вы меня обидели! Вам же шагу в Зоне ступить не дадут!

Баркас только криво усмехнулся на мою тираду. Дюшес вообще меня не слушал, кемарил, сдвинув кепку на глаза.

Один Гога не смолчал.

- Да клали мы на твоих бомжей. Им жизни осталось день простоять, да ночь продержаться.

- Это как? – попытался уточнить я.

- А так. Не будет скоро в Зоне никаких бродяг.

- И кто ж тогда будет?

- Будут вольные сталкеры.

- Добровольцы что ли? Это где же столько дураков найдут, готовых ни за что жизнью рисковать?

- Почему ни за что? Если нормальную цену будут за артефакты давать, желающие найдутся…

- Ох, Гога, что-то ты языком растрепался, – подал голос Дюшес.

- Так он же никому не расскажет, – хохотнул Гога. И мне: – Не расскажешь ведь, правда?

Я машинально кивнул.

День простоять, да ночь продержаться, это получается: завтра утром. Если сказано было не для красного словца, то погано. Времени совсем не осталось.

С перекрёстка мы двинулись влево. У какого-то предприятия, обнесённого ржавой железной сеткой, минули целую россыпь мелких «колючих луж». Будто недавно тут пролился целый «Колючий дождь» с каплями по полведра. Вешки и тут не подкачали, поэтому прошли, не задерживаясь. Потом справа потянулся молодой сосонник с деревьями чуть выше человеческого роста. Все они были, будто в вату, замотаны паутиной. Здесь мои сопровождающие слегка занервничали, ускорились, пихая меня в спину. Пару раз мне показалось, что несколько деревьев дрогнули, будто двигалось что-то или кто-то там, внутри, в этой паутине. И двигалось к дороге. К нам!