Психоконструкт

– И зачем они только таскают гражданских на такое? Всякое же бывает. – Винсент с запозданием понял, что и машины скорой помощи были необычными. Наверное, они ездили по вызовам полицейских и таких вот боевиков – врачи с более высоким уровнем устойчивости к стрессу. Самым высоким, наверное. Высшая элита.

– Шеда выкарабкается, он сильный. Не зря же так за здоровьем следит. – Бенджамин хлопнул Винсента по плечу. Почти неощутимо, как будто кожа потеряла чувствительность. – Должен же быть хоть какой-то смысл в его салатиках.

– Я знаю. Знаю, что выживет. – Тихо и слишком механически ответил Винсент. И он даже знал – почему. Знал, что начальник Гард был мёртв, недолго, но полностью. Или он просто поверил в то, что придумал сам. Каков шанс, что он – психоконструктор? Ни малейшего.

– Вот и хорошо. Главное, не вини себя, парень. – Бенджамин перехватил брошенный доктором плед и завернул в него Винсента. – Шеда – взрослый парень, который сам знает, что и когда делать. Понимаешь? Если он что-то сделал – то осознанно и понимая последствия. Только и всего.

– Я понимаю. – Прошептал Винсент. Говорить в полный голос он всё ещё не мог. И шевелиться – тоже. Навалилась холодная душная слабость с металлическим привкусом крови.

– А вина – она как яд, только хуже. Убивает годами. И портит твои показатели. А тебе ведь они важны, да? – Бенджамин рассмеялся собственной шутке.

Доктор избавила Винсента от необходимости отвечать. Он плохо помнил уколы, какие-то манипуляции. Его поили водой, иногда – кислой или горьковатой, заставили выпить какой-то порошок. Винсент не сопротивлялся, ему хотелось только одного – домой.

– Ладно, тебе надо просто выспаться. – Доктор сама вызвала ему такси – пришлось отвести его в сторону. Таксисту вовсе незачем смотреть на трупы и раны. – Как только что-нибудь будет известно по твоему товарищу, тебе позвонят. Отдыхай и ни о чём не беспокойся.

Винсент кивнул. Это он ещё мог сделать. Под его ногами был асфальт. А вовсе не снег. И чёрный, а не красный. И руки тоже были не красными. Больше нет.

У подъезда Винсент расплатился с таксистом машинально, не до конца осознавая, что и зачем делает. Он позволил своему телу самому решать, что ему сейчас нужно. Два часа спустя он сидел на полу на кухне с мокрыми после душа волосами и в чистой домашней футболке и намазывал на кусок хлеба варенье, которое как-то купил просто так и не знал, с чем есть. С хлебом оказалось вкусно. На плите в третий раз закипел чайник, и Винсент заварил себе крепкий чай с корицей. Дрожь отпустила, холод тоже сдался под напором вкусного варенья и чая. Теперь можно было выдохнуть и успокоиться. Теперь уже ничего нельзя было изменить. Только поверить в произошедшее или объяснить всё совпадением. Или стрессом. Чем угодно, кроме того, чем оно на самом деле было. Или не было. Ведь правда не так уж и важна для человека. Важно лишь то, как он её для себя интерпретирует. Личностная интерпретация и является для человека правдой. Заумные слова его университетского преподавателя по социальной психологии. Винсент записывал такие его фразы – не относящиеся к лекции, но едва ли ни более важные, чем она сама – на полях тетради.