Психоконструкт

Винсент не мог ответить, не солгав. Паршивое. Он сидел на жёстком и неудобном стуле со связанными за спиной руками. При малейшем движении запястья перетягивались сильнее. Они и так уже опухли и онемели. Винсент даже не мог просто выпрямиться, приходилось сидеть, наклонившись, так что его спина ужасно затекла и ныла. Как он мог себя чувствовать?

– Какое нам до этого дело, Феникс? – Недружелюбный голос, с каким-то странным акцентом. Рядом с девушкой в поле зрения Винсента оказался молодой мужчина с грубоватыми восточными чертами лица. Незнакомец смотрел настороженно и неприязненно. – Даже если помрёт – не велика потеря. Не он первый, не он последний. Сколько их таких было?

– Прекрати, Крусифайд! Нам есть дело. Ему есть дело! – Феникс прищурилась и хищно улыбнулась Крусифайду. Винсент вспомнил этот ник – он тоже был в том чате, во время того, ночного разговора. – Ну так что, ВинКей, ты хотел доказательств нашей правоты? Так вот тебе доказательство – ты не сдал нас. А значит, веришь нам!

– Это ничего не значит. Совершенно ничего! – Винсент почувствовал, как к горлу подступает паника, вязким комком перекрывая дыхание.

Они убьют его, просто убьют! Он ведь действительно может их выдать, видел уже два лица! Таким людям не ведома мораль и сострадание! Они его похитили как раз для этого! Нет, стоп. Винсент закрыл глаза и выдохнул. Они ведь верят в свою собственную чушь, значит, точно не убьют. Если он – психоконструкт, это бессмысленно, его жизнь – просто написанный кем-то сценарий. Если психоконструктор – тем более, их ведь так мало. – Зачем вы меня похитили?

– Чтобы поболтать, конечно. – Феникс мило улыбнулась. Крусифайд только фыркнул и отвернулся. Он явно был не в восторге от всего происходящего.

– Какой смысл болтать со мной? Я ведь, скорее всего, лишь чья-то марионетка. – Винсент пожал плечами. Немного информации не помешает, а сейчас их можно было разболтать. Паника прошла, оставив после себя почти неестественно спокойный разум.

Не бойся.

Словно кто-то прошептал на ухо. Винсент шевельнулся, заставив себя сосредоточиться на боли в запястьях. Со слуховыми галлюцинациями можно разобраться и позже.

– Ничего подобного! – Крусифайд подошёл и наклонился, приблизив своё лицо к лицу Винсента. Под злобой и раздражением в его глазах едва ощутимо проскальзывала тревога. Они сильно рисковали, он просто не считал Винсента достойным такого риска. – Создатель порождает либо человека с заданными свойствами и процедурами поведения, либо программирует ситуацию, не более! Никто не может контролировать каждое действие и слово! Это уму непостижимо! Думал, ты поумнее будешь!

– Прекрати, Крусифайд. Он ещё мало что понимает. – Феникс положила руку на плечо своему напарнику. – Он ещё ничего не знает, ни в чём не разбирается, но поймёт. Обязательно. ВинКей, хочешь, я тебе кое-что объясню? Представь – ребёнок перебегает дорогу перед машиной. Если психоконструктор стоит рядом и уверен, что ребёнок попадёт под колёса, то так и случится. Как сказал мой друг – это моделирование ситуации. Если тот же психоконструктор просто придумал водителя на синей машине, потому что ему не хватало цвета среди серых и чёрных машин, то ребёнок может успеть проскочить, потому что от чьей-либо воли тут уже ничего не зависит – дело случая. Понимаешь? Тут психоконструктор создал только психоконструкт, водителя. А теперь самое интересное. Если психоконструктор сомневается в исходе, опять же зависеть всё будет от случайности. Понимаешь, что это значит?

– Не совсем. – Винсент начал догадываться, что имеет в виду Феникс. Перспектива была мерзкой – либо сбить ребёнка, потому что кому-то кажется, что так и будет. Либо быть тем, по чьей вине он на самом деле был сбит.

– Изменить что-то психоконструктор может только, если уверует! В этом вся суть. – Феникс выпрямилась и победно улыбнулась, как будто только что доказала что-то очень сложное. – Нужна абсолютная вера! И не важно, будет она осознанная или нет. Главное – абсолютная. Можно сказать, даже уверенность. Иначе ничего не выйдет. Психоконструктор должен знать, что всё произойдёт так и не иначе.

– Всё равно это лишь слова. Они ничего не доказывают. – Винсент усмехнулся и покачал головой. Его трясло от страха, но он улыбался. Потому что улыбка – единственная для него возможность получить превосходство над ними. Если он его утратит – они его убьют. У них нет никаких причин сохранять ему жизнь. – Только вероятности, такие же, как в обычной жизни.

– Открой глаза, и тогда ты увидишь! Как ты можешь отмахиваться от чего-то, столь очевидного! – Крусифайд расхаживал за спиной Феникса, раздражённо размахивая руками. – Я говорил тебе, Феникс, что он нам не нужен! Он полностью принадлежит системе! Другие тоже были против! С самого начала! Иначе мы до сих пор были бы одним целым! Только он настаивал!

– Ничего подобного! Он был уверен, значит, мы тоже должны в это верить. – Теперь Феникс совсем не улыбалась. Ей словно передалось нервное возбуждение её напарника.

Винсент закусил губу и отвернулся. Если он хочет выжить, должен отбросить любые эмоции. Его жизнь была тихой и монотонной, однообразной и спокойной. Ему ни разу не приходилось сражаться за свою жизнь. Опыт был новым, и он вызывал у него совершенно неприемлемую смесь ужаса и восторга.

– Лишь тот, кто не способен доказать, говорит: это очевидно. Это не так. Пустая теория, которой можно объяснить что угодно, и которая не объясняет ничего. – Винсент покачал головой.

В этот момент психологически он доминировал. Он должен был удержать эту позицию, пока не… пока не что? Его искать не будут до следующего утра, да и где? Он ведь и сам не знал, где находится. Его не спасут, убежать он не сможет. Оставалось лишь говорить, а это у него не слишком-то хорошо выходило.