Страница 10 из 89
Глава 4. Смена полярности
— Так он тоже Глушков, — спросил Андрей, глядя на меня каким-то жалостливым взглядом, — и тоже с инициалами А и В?
Я кивнул. Мы отъехали от базы уже достаточно далеко, даже учитывая тихоходность фургона. С момента убытия с базы прошло четыре часа. Если помножить на скорость пешехода — а имея две коровьих силы в запряжённом состоянии, мы именно так и двигались — всё равно набегало около двадцати километров.
Клэр какое-то время стоически молчала, строя из себя сдержанную госпожу, но нет-нет, да начинала глупо улыбаться, поглядывая на нас. Явно рисовала в своём подростковом воображении что-то весьма специфичное, а помня, как она ко мне в окно с цветами залезла, ничего хорошего ждать мы не могли. Но в конце концов девушку сморил сон и она легла на лавку, подложив под голову тюк с вещами и согнув ноги. Воспитываемая с детства как дочка обычной солдатки, Клэр не была избалована, подобно принцессе на горошине, а свалившееся на неё признание графом в качестве своей бастардки и последовавший за ним весь груз знатного происхождения и требований доказать это делом ещё не успели испортить её.
— И что теперь делать? — продолжил расспрос лейтенант, периодически поправляя непривычную для него средневековую одежду.
— Я думаю, доедем до Галлипоса, а там дождёмся прибытия научного сотрудника. Я продолжу миссию с опозданием на один-два дня, а ты вернёшься на базу. Считай это своим небольшим приключением. Кстати, чем ты занимаешься на Реверсе?
— Ну, — Андрей пожал плечами, прежде чем продолжить, — я связист. Слежу за системами коммуникаций на ретрансляторе. Местная атмосфера генерирует помехи, из-за чего невозможно передавать сигнал с отражением от ионосферы, нет и спутников. Из-за тех же помех долгоиграющие планеры связи выходят из строя. У нас даже есть шутка про период полураспада процессоров. Вот и решили поставить заставы с укавэшными и инфракрасными лазерными приемопередатчиками. Тянут в обход Гнилого Березняка. Когда попробовали напрямик, блоки горели чуть ли не каждый день. А оптоволоконку кто-то рвёт постоянно — тоже не кинешь. Слушай, а мы на разбойников не напоремся?
— Не должны, — произнёс я. — Здесь наши ночные охотницы и местные охотницы за головами хорошо почистили.
Я поглядел на сопящую Клэр, а потом перевёл взгляд на спину возницы. На вид женщине было лет тридцать пять; две длинные русые косы свисали до самого пояса. Одежда состояла из стёганой длиннополой куртки, накинутой поверх льняной рубахи-камизы, на ногах — сапоги с отворотами. При росте в довольно средние здесь для женщины метр девяносто с небольшим возница имела не по-женски широкие плечи. Такая точно горящую избу сломает, быка кулаком промеж рогов уложит на скаку. Необычным был её говор, и как не пытался я, не мог понять, из какой провинции наша спутница могла быть. А меж тем нас учили различать акценты. Непривычным был и расшитый воротник стоечкой на рубахе, и цветной платок, завязанный на шее на манер пионерского галстука, причём косы продевались под ним, а не поверх него. Местные так не делают.
— А что за хрень водится в Гнилом Березняке, что его местные ночью проезжать боятся?
— Увидишь, что я видел, тоже бояться начнёшь, — улыбнулся я. При тусклом огоньке светодиодного фонарика-ночника лица были едва различимы, но все же мы не в полной тьме ехали.
— Ясно, что ничего не ясно, — ответил Андрей. — А Клэр же графиня, почему без свиты едем?
— Инкогнито. А от Галлипоса уже полным составом двинемся.
Лейтенант вздохнул, откинул голову и прикрыл глаза. Но вскоре поморщился и снова открыл.
— Долбаный фургон. Хуже, чем в тентованном «Урале» ехать на жёстких лавках.
Он зевнул и постарался устроиться поудобнее. Я подложил под бок сумку с вещами, упёрся в неё локтем, а на ладонь положил голову. Качало на неровностях дороги, но так всё равно было лучше, чем на голой лавке. Даже завидую Клэр.
Подумав так, я развернул шерстяное одеяло, полагавшееся в дорогу, и накинул на спящую девушку. Та, не открывая глаз, улыбнулась, поёжилась и прошептала:
— Грасиа, минь сеньор.
А я вздохнул: опять глупость сделал. Она же подумает невесть что: и так числюсь у неё в юношах сердца по аналогии с дамой сердца в земном Средневековье. Не дай бог, подвиги во имя меня свершать начнёт. Вот зачем леди Ребекка надоумила наивную девчушку на такое сомнительное развлечение? Мол, у каждой благородной, окрылённой светлыми помыслами рыцарши должна быть такая забава. Я ей что, кукла, что ли?
Но кукла — не кукла, а от приказа начальства никуда не деться. Придётся улыбаться и строить из себя благородную недотрогу.
Мешок, ставший импровизированной подушкой, пах, как смесь парфюмерного и кондитерского магазинов. Я как начал тот крестовый поход по сувенирам и подаркам, так два дня только им и занимался. Сперва сдал купленную одёжу на перешивку, а потом побежал по всему городу, как северный олень, в поисках зелени. За срочный заказ ювелирам отстегнул изрядную сумму, так как в обычных магазинах не найти пользующиеся популярностью изделия. Для начала — помандеры из серебряной проволоки на цепочке. Вещица представляет собой узорный шар размером с мелкое яблоко. Собственно, «помандер» и переводится как «душистое яблочко». Внутрь него туго набивают хлопковую или льняную ткань, которую пропитывают благовониями. Фактически, это аналог автомобильной вонючки, только вешают его на шею или прицепляют к одежде, как в более поздних веках — часы на цепочке. Разных духов и благовоний, приправ и зелёнки в баночках набрал столько, что служба безопасности портала едва пропустила.
Помимо этого, набрал всякой всячины — обычные нержавеющие ложки и вилки, силиконовые шнурки и золочёные застёжки-молнии с богато украшенными бегунками. Все эти мелочи у нас были обыденностью, зато на Реверсе являлись невиданными диковинками. Ценными были и кружева машинной вязки. Помнится, в Средние века на Земле одному из королей пришлось брать кредит у Ватикана на изготовление большого ажурного воротника. Так что вещь действительно дорогая.
А вот огнестрельное и большеразмерное оружие мне бы пронести не дали. Поэтому даже не пытался. Вернее, пронести можно, но на согласование надо убить не меньше месяца, а этого времени у меня не имелось.
Андрей всё ворочался, пытаясь устроиться на лавке, Клэр спала, а возница бубнила какую-то песенку. Мотив был незатейливый, но от него клонило в сон.
Однако в какой-то момент возница задала вопрос, от которого сон слетел, словно ночная птица с ветки.
— Господин, а ведомо ли вам, поправилась ли госпожа Елена?
— Какая Елена? — переспросил я, тряхнув головой и выпрямившись.
— А-а-а, — протянула возница, — так я у Ночных охотниц проводником работала. Возила их из города в город. А как их инфант Красного озера поколотил и к вашим привезла лечиться, так и не видела больше. А тут меня с вами отправили. Вот и беспокоюсь.
— Так ты почти наша, — усмехнулся я и расслабился.
А чего я удивляюсь. Этого и следовало ожидать. Только вот почему мне не сказали?
— Ну, я полтора года с вашими ходила. Как меня на невольничьем рынке вместе с телегой и волами выкупили, так и странствовала. Всякое интересное повидала.
— А как тебя зовут? — спросил я.
Женщина не ответила. Вместо этого она натянула поводья, останавливая бычков, после чего потянулась к притороченным ольстрам, из которых извлекла два незатейливых пистолета с колесцовыми замками. Только калибр у них был не пистолетный, а мушкетный. А если брать в миллиметрах, то это примерно шестнадцать и двадцать пять соответственно. Да и выглядели они именно как обрезы ружей. Быстро оглянувшись, женщина спрыгнула с козлов и погасила фонари, подвешенные к рогам бычков.